Роскошная скромность

- Так это дом тебя вернул? Этот проклятый дом! Он-то и тянет тебя сюда?

- Нет, не дом! - Линда почти кричала, в гневе уставившись на него. - Какое мне дело до дома, если в нем нет тебя? Неужели ты думаешь, что я веду себя с другими так же, как с тобой прошлой ночью?

Филипп слушал, улыбаясь. Потом попросил:

- Продолжай. Я готов стоять здесь и слушать твои вопли день и ночь, лишь бы видеть тебя.

- Я люблю тебя, Филипп. - Голос звучал хрипловато.

В два шага мужчина оказался возле нее и, схватив ее за плечи, стал покрывать ее лицо поцелуями.

- А что ты сделала со своим багажом, моя обожаемая маленькая фея? - прерывисто проговорил он, не прекращая целовать ее. - Почему ты решила пройтись обратно пешком?

- Я оставила все на станции и побежала обратно, потому что поняла, какую боль тебе причинила.

- Да, - подтвердил Филипп, с любовью глядя в ее лицо. - Прошлой ночью, когда ты спала, я лежал и смотрел на тебя. Мне так хотелось еще получить свидетельства твоей любви. Но во сне ты выглядела такой юной, и я не решился нарушить твои ночные грезы. И потом ты дочь Джона.

- Я Линда Бекли! - прервала его она. - Я это я! Мне выпало познать сполна, что такое одиночество, еще при жизни отца. А теперь я хочу быть любимой, я хочу тебя.

- Линда, дорогая, я принадлежу тебе, - еле слышно прошептал он. Потом легко поцеловал ее и улыбнулся. - Я принадлежу тебе с того самого дня, когда ты впервые вошла в этот дом. Несмотря на чувство вины, несмотря на невыносимую боль, я сейчас сидел и думал о том, что вернусь в Бирмингем, разыщу тебя и уже никогда не отпущу.

Девушка засияла от счастья, Филипп еще крепче прижал ее к себе.

- Мисс Бекли, я не могу без тебя жить! Неужели ты до сих пор это не поняла? Я никогда всерьез не собирался расстаться с тобой.

- И не надо, - с напускной застенчивостью заключила она.

- Я не смогу ждать.

После полудня вновь начался шторм, но теперь Линда с восторгом внимала его звукам. Усталая и счастливая, она лежала, уютно устроившись в объятьях Филиппа.

- Я люблю тебя, - тихо шепнул он в ее спутанные волосы.

Девушка повернулась и серьезно взглянула на него.

- Мне это приятно слышать, но в принципе… - мягко заговорила она. - Знаешь, мне вполне достаточно того, что я люблю тебя. Если ты когда-нибудь сможешь преодолеть свои чувства к Доминик…

Реакция мужчины потрясла Линду. Он повернул ее навзничь и пригвоздил ее руки к кровати. Глаза выдавали сердитое недоумение.

- Доминик? При чем здесь Доминик! - воскликнул он. - Почему она должна стоять между нами? Ты видела ее лишь раз, когда тебе было тринадцать лет! Почему ты заговорила о Доминик?

- Но я же чувствую, ты постоянно думаешь о ней. Именно поэтому я хотела уехать. Я не могла свыкнуться с мыслью о другой женщине, пусть даже умершей. Каждый раз, когда ты выглядел опечаленным, я знала, что ты тоскуешь по ней.

Филипп повернул ее к себе, твердо держа за подбородок.

- Так ты думаешь, я все еще люблю Доминик? - спросил он. - Линда! Я никогда не любил ее! Она была лживой дрянью, худшей из всех женщин. Наконец, именно она бросила Робби! Может быть, это звучит ужасно, но я даже рад, что она уже не сможет вернуться.

- А я-то, дурочка, думала, ты отправил Робби так далеко, потому что он напоминает тебе о ней, и это делает тебя несчастным.

- Боже мой! Мне, видимо, придется делиться с тобой всеми своими мыслями при первом твоем желании. А то ты такое себе навыдумываешь… Не умеешь читать чужие мысли, так и не берись за это!

- Ты сердишься? - Линда беспокойно нахмурилась.

Он взглянул на ее очаровательное лицо и расхохотался, теснее прижимая ее к своему горячему телу.

- Когда мы поженимся, - заявил мужчина, - я каждое утро буду давать тебе отчет в своих мыслях, иначе ты успеешь до вечера испортить мне жизнь.

- А мы собираемся пожениться? - лукаво спросила Линда.

В ответ Филипп снова набросился на нее с поцелуями, а потом, взяв лицо девушки в свои ладони, заявил:

- И как можно скорее. Я не собираюсь отпускать тебя. Я даже не уверен, что смогу выпустить тебя из рук.

Когда наконец Линда откинулась на спину, счастливая и смущенная, Филипп заговорил уже спокойнее:

- Наверное, лучше рассказать тебе о Доминик. Это многое прояснит, хотя, может быть, тебе будут неприятны некоторые подробности.

- Я хочу их знать, - серьезно возразила Линда. - Если я стану твоей женой, между нами не должно быть никаких тайн.

- Хорошо.

Обняв ее, Филипп глубоко вздохнул перед тем, как рассказать о женщине, одна мысль о которой так долго отравляла существование Линды. Анна Уорнер была добрым гением этого дома, светло улыбаясь со стены. Доминик же всегда казалась холодным призраком.

- Доминик жила в Бирмингеме, - начал Уорнер. - В это время и я жил там… Не знаю, хорошо ли ты ее помнишь, но она была очень хороша собой.

- Да, она была красива, - согласилась Линда.

Мужчина взглянул на нее, уловив напряженную нотку в ее голосе.

- Остановимся на моей формулировке, - мягко поправил он. - Красива ты, любовь моя. Ты душевная, великодушная, любящая. В Доминик ничего этого не было. Ее никто не интересовал, кроме нее самой. Какое-то время я было увлекся ею, но не слишком. В это время в Англию вернулся Джон. Мы встретились, как это обычно бывало. И он поддался на холодное обаяние Доминик.

- Папа? - изумленно прошептала Линда.

- Я предупреждал, что не все в моем рассказе тебе понравится. Ты совсем не знала отца, дорогая. У тебя никогда не было возможности его узнать. Это ведь твоя мать настояла на том, чтобы ты училась в закрытой школе, а уж миссис Бекли всегда поступала по-своему. Она обладала незаурядным умом - не зря же доросла до академика.

Для Джона Доминик оказалась отдохновением от бесконечных замечаний и горячих дискуссий. Я легко отошел в сторону, уступая Джону.

- Не могу представить, чтобы женщина могла оставить тебя ради такого человека, как мой отец, - заметила Линда. - Он ведь был самым обычным человеком.

- Мне чудится в твоих словах скрытый комплимент, - усмехнулся Филипп. - Я еще помню, как прошлой ночью ты назвала меня красивым. Конечно, в тот момент ты была ошеломлена случившимся, - вкрадчиво закончил он.

Линда покраснела под его взглядом и, устраиваясь поудобнее, попросила:

- Расскажи, что было дальше?

- Дальше? - мрачно повторил Уорнер. - Дальше начинается самое неприятное. Я тогда был лишь журналистом, неизвестным и малооплачиваемым. А Джон - профессор. Все пошло наперекосяк, когда Доминик объявила, что беременна.

- Робби? - Линда, потрясенная услышанным, умолкла.

- Да. Она сказала об этом мне, а не Джону. Доминик разработала целый план. Заявила, что это ребенок Джона. Если тот не бросит Изабель и не женится на ней, вся эта история попадет в газеты. И Доминик самым любезным тоном поведала мне об этом во всех подробностях. Преднамеренный шантаж! Во-первых, я слишком хорошо знал Джона, чтобы в это поверить, во-вторых, я знал, что у нее были и другие любовники. Мерзкая женщина!

- А папа знал? - спросила Линда.

- В конце концов, он все узнал, - мрачно ответил Филипп. - И был ошеломлен! Он сказал, что вообще никогда не спал с Доминик, они лишь проводили вместе время. Разумеется, я поверил ему. Но скандал казался неизбежным. Его работы финансировали два университета, и любой намек на подобную историю положил бы всему конец. Даже если бы все оказалось ложью, репутация профессора Бекли могла сильно пострадать.

- И на ней женился ты, - заключила Линда. - Но, Филипп, почему? Ты шел заведомо на то, чтобы испортить себе всю жизнь, раз ты не любил эту женщину?

- Тогда казалось, что такая жертва, оправданная обстоятельствами, имеет смысл, хотя теперь все воспринимается как глупейшая нелепость, - спокойно пояснил он. - Джон всегда помогал мне. Ты даже не представляешь, сколько он натерпелся от моего отца, защищая меня. Я знаю, он не был счастлив с Изабель, но для него одно только всегда имело значение - работа. В любом случае я не собирался иметь с Доминик никаких дел. У меня был свой дом, я хотел привезти ее сюда и вернуться в город. Работал я там.