Еще один шанс (СИ)

– Иди ко мне в кабинет. Я сейчас разберусь и принесу тебе лёд, – твердо сказал он.

Как только дверь за Милой закрылась, Макс угрожающе подошёл к Мышкиной. Его глаза метали молнии, и Маша поёжилась от его гневного взгляда.

– Я не знаю, что здесь произошло, – яростно произнес он, – но ты не имела права поднимать руку на Милу…

– Я не понимаю, как это случилось… – прошептала Маша дрожащим голосом, – я просто хотела, чтобы она замолчала.

– Это не оправдание, – рявкнул младший Тетерев так громко, что бедная девушка вздрогнула, – Мила не просто подруга, она практически член нашей семьи, а ты…

Он шумно задышал, пытаясь держать себя в руках, но это удавалось ему с трудом. Сделав глубокий вдох, он все же смог немного подавить гнев и, по крайней мере, не кричать, а говорить спокойнее.

– Я очень тебя уважаю и ценю, но вынужден уволить…

Максим не успел договорить, так как его перебил Леонид.

– Если бы Виолетта не остановила её, пусть и не очень корректным способом, то это сделал бы я.

Макс удивленно уставился на брата, он впервые обратил на него внимание: глаза Леонида, так же как и у него самого, горели яростью, но в отличие от него, она была направлена на Лобкову. Макс тяжело вздохнул и почесал голову.

– Неужели Мила снова произнесла какую-то ужасную бестактность? – спросил он.

– Она переступила дозволенную черту, – сухо ответил Леонид.

– Понятно, – Макс ещё раз вздохнул, – пойду попробую её утешить.

Маша и Тетерев снова остались одни, но она все ещё не могла прийти в себя и едва ли это заметила. Она не собиралась бить Милу, её рука двинулась, словно сама по себе. Это был по-настоящему сильный удар. Ладонь немного подрагивала, и Маша не сводила с неё глаз. Она не заметила, как Леонид встал и подошёл к бару, налил в бокал коньяк и поднес к её губам.

– Пей! – приказал он, и девушка, не раздумывая, подчинилась, закашлявшись, когда напиток опалил горло.

После этого она будто вышла из транса и заговорила дрожащим от волнения голосом.

– Я не хотела её бить! Сама не знаю, как это произошло…

После этого её слова стали невнятными, а тело стала сотрясать крупная дрожь. Тетерев едва слышно выругался и насильно усадил её в кресло, после чего снова налил коньяк и вставил бокал ей в руку. Заметив, что рука, которой она ударила Лобкову, пунцово красная, он развернул платок и насыпал в него лед. Когда же он взял её руку и положил холод на ушибленное место, девушка вздрогнула и удивлённо посмотрела ему в глаза.

– Почему ты делаешь это для меня? – спросила она робко.

Лёня отстранился и встал, а Маша ощутила, что между ними словно выросла пропасть.

– Я сделал это не для тебя, – холодно ответил он и через минуту добавил, – можешь сейчас идти домой. А по пути подумай о том, что нажила себе опасного врага.

К его удивлению, девушка горько усмехнулась.

– После тебя все остальные кажутся ничтожными.

Лёня приподнял бровь.

– Ты считаешь меня своим врагом?

– А разве это не так? – вопросом на вопрос ответила Маша.

Неожиданно Леонид медленно улыбнулся.

– Наверное, так оно и есть.

Швецова искренне ответила на его улыбку. Уже у самой двери девушка остановилась и обернулась.

– Спасибо, – прошептала она.

– Я же сказал, что сделал это не для тебя!

– Знаю, – произнесла она, прежде чем выйти.

Конечно же, он сделал это ради Марии Швецовой. И пусть он знал сейчас её как Мышкину, но, как ни крути, это все равно было ради неё.

Едва дверь за девушкой закрылась, Тетерев залпом выпил из бокала, к которому она даже не притронулась, понимая, что его нервы натянуты как струна. Он был зол на Лобкову, затронувшую запретную тему, но в данный момент его беспокоило совсем другое.

Что за выражение было на лице Мышкиной? Глубокая печаль и страдание, отразившиеся на нем, сделали её такой беззащитной и трогательной, что в груди у него что-то дрогнуло, а в сердце защемила непонятная тоска. А её искреннее потрясение и сожаление о своем поступке едва не заставило его сорваться с места, чтобы обнять и успокоить её. Желание утешить было настолько сильным, что ему пришлось ухватиться за стол, чтобы усидеть на месте. Такие чувства были, по крайней мере, странными, ведь ещё недавно он не испытывал к ней ни капельки симпатии.

***

Вот уже неделю Маша постоянно ждала проблем из-за стычки с Лобковой, но, к её удивлению, все было спокойно. Она как раз подошла к кабинету Макса с мыслью об этом и вдруг услышала из-за двери его раздраженный голос.

– Ты же ещё недавно сам хотел её увольнения, – кричал младший Тетерев, и до Маши донесся резкий удар, словно кто-то с силой опустил ладони на столешницу. – Я не верю, что ты передумал. Или ты так сильно хочешь досадить Миле?

Повисла тишина. Маша затаила дыхание. Она почувствовала невольную обиду из-за предательства Макса, готового уволить её ради капризов подруги. Но вдруг раздался второй голос: спокойный, прохладный и такой знакомый.

– А ты готов пойти на поводу у привередливой девчонки и потерять ценного сотрудника? – в голосе Леонида угадывалось презрение.

– Конечно же, нет! – взорвался Макс, – но на меня давит отец, а я не могу противостоять ему, как ты!

Опять наступило тягостное молчание. По-видимому, Максим запустил руку в шевелюру, потому что после этого его голос стал звучать расстроенно и подавленно.

– Честно говоря, всегда завидовал тебе, – признался он. – Отец понимает, что не может заставить тебя делать то, что тебе не по душе, поэтому с удвоенной силой давит на меня.

– Значит, пришло время показать ему, что ты тоже имеешь собственное мнение, – уверенно произнес Лёня.

– Ладно, я поговорю с ним ещё раз, – младший Тетерев вздохнул, – ведь ему должно быть известно, что убедительней его можешь быть только ты.

Понимая, что разговор подошёл к концу, Маша, чтобы не быть пойманной, как в тот раз, робко постучалась.

– Доброе утро, – поздоровалась она, войдя в кабинет.

Леонид расслабленно сидел в кресле и на её приветствие лишь кивнул, а Макс виновато отвел глаза.

– Я помешала? – спросила Швецова.

– Нет, мы уже закончили, – вставая, произнес Тетерев и покинул кабинет, оставив брата и его помощницу наедине.

– Как много ты слышала? – напрямик спросил он, нарушая гнетущее молчание.