Праздник жизни

Роберт дождался красного света светофора и остановил машину. Он повернул к ней голову и, глядя прямо в глаза, медленно и отчетливо, низким, слегка хрипловатым от волнения и очень интимным голосом произнес:

— Вначале я проверю, выполнил ли дворецкий мое распоряжение, то есть покинул ли мой дом. Я предоставил ему выходной. Затем я занесу тебя на руках прямо в спальню и, не спеша, сниму с тебя каждый клочок одежды. — Он не отрывал от нее взгляда, произнося эти сладострастные, но и одновременно тревожные и даже немного пугающие ее слова. — Я собираюсь расцеловать каждый дюйм твоей кожи, все твои самые потайные места, чтобы ни одна частичка твоего тела не осталась неизученной. А потом я войду в твое тело и буду наслаждаться им сам и услаждать тебя, буду упиваться обладанием тобой, всем твоим телом. Я буду вновь и вновь все глубже познавать твою сладость, с каждым разом разжигая все сильнее наши чувства, пока мы не сгорим в пламени наших эмоций.

Дженнифер почувствовала спазмы в горле. Сердце тоже сместилось неизвестно куда, и она никак не могла его отыскать и вернуть на место. Боже мой. Такой откровенности и такой страстности она никак не предполагала. Ее ждет самый настоящий, горячий секс, о котором она нередко мечтала. Однако была одна существенная деталь…

— Да, я хотела это услышать. Но дело в том, что я… — Она заколебалась, не зная, как сказать то, что необходимо сказать, дабы не разочаровывать этого мужчину и не стать самой жертвой сексуальной ошибки. И надо это сделать срочно, прямо сейчас, пока она совсем не утратила здравый смысл под натиском его и своих эмоций.

— Что-то мешает? — подтолкнул ее Роберт.

— Ты никак не упомянул о… — Интересно, подумала она, почему ей так трудно сказать? Ведь они собираются заняться любовью, и ему это необходимо знать. Просто с практической точки зрения. Во всех женских журналах говорится о том, что этот разговор должен состояться до того, как обнаженные тела сплетутся вместе в постели. Не сказать об этом заранее будет просто безответственностью с ее стороны. И может испортить ей на всю жизнь представление о сексе…

В этот момент загорелся зеленый свет, позволяя ей выиграть еще немного времени, чтобы собраться с мужеством и выговорить наконец эти трудные, неподатливые слова.

Роберт тронул машину с места.

— Так что ты хочешь мне сказать? О чем я не упомянул?

Дженнифер смущенно уставилась на приборную доску, не поворачивая и не поднимая головы.

— Ты не говорил о средствах предохранения. Про ответственный секс. — Ее щеки залил отчаянный румянец, но она продолжила: — Про презервативы. — Жар разливался по всему ее телу, даже грудь покраснела. Извечное проклятие всех рыжих — слишком чувствительная кожа.

— Ну, об этом ты можешь не беспокоиться. Я никогда не заставляю женщину рисковать. И я осторожно выбираю партнерш, так что риск в любом случае минимальный. Уверен, что и ты была осторожна в выборе любовников.

— У меня их не было.

— Не было… чего?

— Не было любовников.

Роберт недоверчиво тряхнул головой, решив, что ослышался.

— Прости, я не понял, что ты сказала?

— У меня не было никаких любовников. — От смущения на щеках и на носу очень четко проступили веснушки, как крошечные золотые монетки. — Ты будешь первым.

11

К чести Роберта, он ни на секунду не усомнился в сказанных ею словах. Другой человек, менее проницательный, менее чуткий, менее склонный менять установившееся мнение, несмотря на вновь поступившую информацию, мог бы не разглядеть за эффектным сексапильным экстерьером и раскованным, почти богемным поведением ее реальной сущности. Мог бы продолжать считать, что смелый флирт и сексуальное поддразнивание, которые она использовала с такой легкостью, исключали бы самую возможность невинности. Но не таков был Роберт Кэррингтон. Для него достаточно было посмотреть на пылающее от смущения лицо, на встревоженное выражение ее лучистых и искренних карих глаз, чтобы определить, что она говорит правду.

Современные мужчины в развитом, цивилизованном мире вроде не должны бы заботиться о таком анахронизме, как женское целомудрие. Предполагается, что значимость имеет только верность партнерши. Раньше он и в самом деле не очень задумывался об этом вопросе. До тех пор пока женщина, с которой он проводил время, сохраняла ему верность, любые ее предыдущие любовные похождения его не трогали. За исключением, естественно, только санитарно-гигиенической стороны дела. Или же если она переступила в прошлом незримую черту и приобрела известность своей неразборчивостью в связях. Ему бы не хотелось в этом случае пополнять собой колоду одержанных ею побед, став в затылок длинной очереди ее любовников.

А теперь его несколько даже встревожило это внезапно проснувшееся атавистическое, примитивное, темное чувство, которое до поры до времени дремало где-то в самом дальнем уголке его души. Элемент подсознания в психике самца. Он вдруг обнаружил, что девственность весьма соблазнительной на вид мисс Дженнифер Кресент приобрела для него особую значимость. И его это очень взбудоражило.

Он будет у нее первым!

А значит, в технологию своего поведения в постели следует немедленно внести коррективы. Цивилизованный человек не должен грубо набрасываться на девственницу. Есть соответствующие методики подготовки ее к восприятию первого полового акта и плавного, постепенного свершения оного, чтобы не отбить у бедной девушки на всю жизнь желания заниматься этим приятным и полезным для тела и души делом. И здесь не имеет значения даже то, что сама девственница неудержимо и страстно рвется по неопытности на жертвенное заклание.

— Ну что ж. Пожалуй, мы можем заглянуть ко мне в берлогу и обсудить эту тему за стаканчиком коньяка. — В этот момент они как раз подъехали к его загородному дому.

Дженнифер перебросила ремень своей вышитой сумки через плечо и последовала вслед за ним по мраморному полу элегантного фойе, через холл, в глубину дома. Они прошли в его уютную гостиную, пол в которой был покрыт огромным афганским ковром, а мебель изготовлена из вишневого дерева. Роберт достал из бара пузатую бутылку и две рюмки для коньяка и, даже не спрашивая ее, наполнил их на треть темно-янтарной жидкостью.

— Я не вижу ничего такого, что нам стоило бы обсуждать, — ответила Дженнифер. — Если только ты не передумал заниматься со мной сексом.

— Нет, я не передумал.

Пристроив сумочку на стоящее рядом кресло, Дженнифер сделала шаг ему навстречу.

— Подожди. Дай еще пару минут на размышление.

— О чем?

— Ну хотя бы, чтобы перестроить свои фантазии. Как ты думаешь, какой я представлял эту нашу встречу? Я мечтал о том, что буду делать с тобой и что ты будешь творить со мной. Как мы будем наслаждаться друг другом…

— Да, могу представить. Ты мне об этом уже рассказывал по дороге. Весьма откровенно.

— И ты хочешь сказать, что нисколько не нервничаешь и не боишься?

— Да нет. Конечно, боюсь. Но не из-за того, что мне предстоит пройти через что-то, ранее не испытанное. Я не маленькая девочка и достаточно знакома, хотя бы теоретически, с данной проблемой. Я только не знаю практически, что ощущает женщина, когда мужчина входит в нее.

Роберт шагнул к ней, его глаза хищно светились, как у волка, почуявшего добычу.

— Дженнифер…

Он стоял теперь вплотную к ней, весь напряженный, сердце как молот стучало в груди. Перед ним была женщина — мечта любого мужчины, вся сотканная из противоречий — из распутной невинности, страстной девственности и сластолюбивой неопытности. И эта женщина хочет его, именно его.

Но с таким накалом чувств нельзя набрасываться на девственницу. Нужно изливать их на нее осторожно и не спеша, проявляя заботу и чуткость, в которых она нуждается. Хотя усмирение эмоций и плоти дается ему нелегко.

— Может быть, начнем все же не с постели, а с еды? — предложил Роберт, пытаясь как-то замедлить процесс сближения и удержать в себе готового вырваться на свободу зверя. — Всего в нескольких кварталах отсюда есть очаровательное французское бистро. Можно прогуляться пешком до него. Ты ведь практически ничего не ела, когда мы были у бабушки.