Будь моей

— Милая, — тихо сказал он, — обожаемая Кэти!..

Но она внезапно изогнулась, как угорь, выскользнула из его настойчивых объятий и бросилась к себе в комнату. Себастьян стоял, пристально и с немалым удивлением глядя на дверь и гневно хмуря золотистые брови. Потом услышал, как Кэти заперла дверь на ключ. Очень решительно.

Но он не знал, что, повернув ключ в замке, Кэти прижалась спиной к двери. От разочарования у нее на глазах выступили слезы и медленно потекли по щекам. Если бы Себастьян хоть немного любил ее, его не развеселило бы так ее сопротивление, ее естественная робость. А его глаза не смеялись бы так над ней!

Не прошло и недели, как приехала Брайд, и в глубине души Кэти очень обрадовалась ее появлению. С того бурного вечера между ней и Себастьяном установились натянутые отношения. Себастьян уже на следующее утро надел маску холодности и надменности, какую надевал всегда, когда его планы рушились или когда что-то вызывало у него раздражение. Теперь он общался с Кэти, приняв именно такой вид. Она снова подумала, что не ошиблась, когда сравнила его с избалованным мальчишкой, — хотя он и обладал потрясающим мужским обаянием, — и грустно спросила себя, будет ли он когда-нибудь серьезно относиться к жизни, где каждый должен не только брать, но и отдавать.

Он одарил ее немалыми материальными благами, но Кэти чувствовала, что между ними так и не возникло душевной близости. Да, она привлекала его внешне. Но Хильдегард наверняка привлекала Себастьяна не только возможностью заключать ее в объятия… Она была для него чем-то большим. Хильдегард, должно быть, представляла интерес не только для избалованного мальчишки. Без сомнения, именно поэтому Себастьян так сильно страдал, потеряв ее.

И даже на Инессу он мог смотреть серьезно и задумчиво, как будто считал ее проблемы важнее своих собственных. Он относился к Инессе явно покровительственно и никогда не обращался с ней сдержанно и холодно. Даже когда она нарочно его провоцировала, Себастьян не платил ей той же монетой.

Но после того вечера, когда Кэти заперлась от него у себя в комнате, Себастьян обращался с ней не просто сдержанно и холодно. Он вел себя с ледяным безразличием. Кэти боялась, что Брайд раскусит их за секунду: влюбленные новобрачные так себя не ведут. Но оказалось, ей не о чем было беспокоиться. С приездом свояченицы Себастьян повел себя по-старому, как любящий муж, который мечтает обрадовать свою жену и всех ее родственников.

Однако в глубине души Кэти все равно боялась, что Брайд все поймет — ее было невозможно обмануть.

Брайд приехала в поместье на автомобиле, который прислали за ней в аэропорт. Путешествие из Лиссабона оказалось не очень утомительным, и, выйдя из машины, она выглядела свежей, как цветок. Увидев ее, Кэти почувствовала прилив гордости: ведь Брайд была ее сестрой. Если ее красота и не была столь же блестящей, как красота Инессы, все равно невозможно было не заметить ее темные волосы, ее внутреннее спокойствие.

Казалось, в тот вечер ее внешность произвела огромное впечатление на Роберта Болтона, который приехал на обед. Себастьян пригласил его, чтобы он составил компанию Брайд в вечер ее приезда. Но Кэти не считала, что в этом приглашении была необходимость. Она бы с удовольствием провела первые дни вместе с сестрой в своем кругу — только она, сестра и муж. Ей хотелось о многом расспросить сестру. И об отце, и о том, как шли дела в Литл-Карриге после его смерти. Сразу после второго завтрака она увела Брайд к себе, в маленький будуар. Кэти напрочь забыла о том, что ей следует остерегаться проницательной сестры, которая, в свою очередь, тоже может задать ей вопросы.

И Брайд их задала. Она подробно рассказала Кэти о том, что происходит у них дома, прошлась по комнате, оценивая обстановку и то и дело восклицая при виде изящных фигурок в китайском стиле на дверных панелях, а потом подошла к уютному креслу и опустилась в него. Брайд посмотрела на море сквозь пластинки жалюзи спокойного зеленого оттенка и потянулась грациозно и непринужденно, после чего ее любопытные темные глаза взглянули на Кэти.

— И каково это — чувствовать себя маркизой? — спросила она. — Как ты себя чувствуешь в роли замужней женщины?

Кэти откинулась на спинку кресла и поняла, что должна соблюдать осторожность.

— Я совсем не чувствую себя маркизой, — наконец призналась она. — И я постепенно привыкаю к роли замужней женщины.

Брайд несколько странно улыбнулась. Она посмотрела на Кэти с непривычной нежностью.

— Большинство знакомых мне девушек, выйдя замуж, заметно изменились после свадьбы, — сказала она. — Но ты, кажется, осталась прежней. Ты оказалась в прекрасной обстановке, и твоя одежда выше всяких похвал… просто восхитительна! — но ты все та же застенчивая Кэти. Ты загорела, у тебя несколько удивленный взгляд, может быть, немного пополнела… Но, по-моему, ты совсем не похожа на замужнюю женщину!

Кэти почувствовала, что румянец медленно заливает ее щеки. Больше всего на свете ей сейчас хотелось провалиться сквозь землю.

— А что касается твоего мужа… Что ж, я признаюсь, что когда-то очень тебе завидовала, но теперь вряд ли бы стала это делать! Себастьян и дома не забывает, что он маркиз Де Барратейра, не так ли? Конечно, он очарователен… как всегда… но чувствуется, что он всегда помнит о своем превосходстве. Это относится и к его внешности, и к положению, нельзя забывать и о богатстве. А теперь, когда ты имеешь право разделить с ним это богатство, мне кажется, он обращается с тобой примерно так же, как в тот день, когда он впервые пришел в Литл-Карриг на чашку чая! Тогда он настаивал на том, что на тебя нельзя не обратить внимания, и, по-моему, сейчас поступает точно так же. Как правило, муж ведет себя несколько иначе.

Кэти подтолкнула к Брайд пачку сигарет через столик, за которым они сидели. Она довольно поспешно спросила сестру, не желает ли та еще кофе.

— Я могу позвонить, и нам подадут кофе, если хочешь…

Брайд снова улыбнулась с загадочным видом, а потом закурила.

— Нет, спасибо, дорогая. Второй завтрак был великолепным, а кофе — нектаром, но я больше не хочу. И не думай, что я из чистого любопытства пытаюсь совать нос в дела, которые касаются только тебя. Но я надеялась, что приеду и увижу, что ты действительно счастлива. Знаешь, ты не похожа на счастливую женщину! У тебя растерянный, немного удивленный вид, а Себастьян проявляет редкое безразличие. Если бы я была его женой, я бы с этим не смирилась!

Кэти попыталась найти какое-то объяснение:

— Себастьян — португалец… по-моему, его можно назвать настоящим португальцем… а португальцы — очень церемонные люди. Они не любят проявлять чувства. У них очень строгие представления о благопристойности.

— И мужчина, который женился всего несколько месяцев назад, должен ото всех скрывать, что он влюблен в свою жену? — Брайд глубоко затянулась. — Понимаю! — Но ее тон стал очень сухим. — Однако ты не португалка… только замужем за португальцем… и тебе всегда плохо удавалось скрывать свои чувства. Я помню, что, когда мама на тебя сердилась по пустякам, ты всегда выглядела так, будто сейчас заплачешь. А когда леди Фитц неожиданно делала тебе подарок, ты просто сияла. Я всегда знала, что ты ничего не сумеешь скрыть, Кэти.

— Ты должна помнить, что смерть папы была для меня… потрясением, — сказала Кэти, зная, что, по крайней мере, этому ее сестра должна поверить.

И Брайд наклонилась вперед и сжала руки Кэти:

— Хорошо, моя дорогая, я больше не стану тебя расспрашивать! И я хочу, чтобы ты знала: я ужасно благодарна за все, что ты для нас сделала, когда вышла замуж. Я никогда не думала, что у меня будет очень богатая сестра, а чтобы мой зять пригласил меня погостить в такой дом и отправил Айлин с мамой в длительный круиз… Ну, мне до сих пор приходится себя щипать, чтобы поверить, что все это происходит наяву. И хотя тебе могло показаться, что я критикую Себастьяна, поверь мне, я ужасно ему благодарна.