Нас не разлучит никто

– Это невозможно, – спокойно сказал Крис. – Ты не сможешь забыть меня. Ты хочешь меня, нуждаешься во мне.

– Нет! – Она направилась к окну, но не успела еще дойти до него, как Крис подскочил к ней, схватил и так рванул к. себе, что у нее перехватило дыхание.

– Да, нуждаешься во мне! – хрипло гаркнул он. – Скажи же, что это так!

– Нет! – Она сделала тщетную попытку вырваться, но Крис сжал ее крепче.

– Не надо сопротивляться! – Он развернул Джеки к себе и поднял ее подбородок, всматриваясь во влажную синеву глаз. Его лицо смягчилось, и он провел губами по ее щеке. – Я не причиню тебе зла, – пробормотал он. – Зачем же ты споришь, Джеки? Зачем отрицаешь то, что существует между нами?

Его руки обнимали ее, пальцы гладили нежную кожу, и девушка чувствовала, что тает в его объятиях; ее веки отяжелели, и из-под них по щекам покатились слезы.

Крис не позволял ей ни отвернуться, ни отвести глаза, и Джеки судорожно всхлипнула. Она попалась в капкан его глаз и в капкан собственных чувств к нему. Слезы хлынули ручьем, и она беспомощно протянула ему свои губы в знак капитуляции.

– Ты – моя, – мягко сказал Крис. – Не надо плакать!

Его ладони нежно оглаживали ее тело, чувствуя его тепло сквозь тонкую ткань платья.

– Со мной ты познаешь райское блаженство, – прошептал он ей на ухо. – Мы воспарим над заснеженными вершинами. В моих объятиях ты забудешь Англию.

Джаклин застонала. Она и так забывала все на свете от одного его взгляда, а когда он обнимал ее, вообще уносилась в другой мир.

– Adorata [4]! – Тепло его дыхания наполнило ее рот, и сердце отчаянно забилось, когда его язык осторожно проник внутрь. Их языки встретились, а она сама прижалась к нему, и взаимное желание разгорелось в них ярким пламенем.

Джеки вздрагивала в его объятиях, тяжело и нервно дыша, а он вдруг отстранился и посмотрел на нее чувственным и властным взглядом.

– Теперь я могу уйти, – тихо сказал он, – Теперь это безопасно, хотя я предпочел бы остаться. – Крис нежно коснулся ее щеки. – Иди спать, родная. Завтра я покажу тебе Лиму, но скоро мы уедем домой. Ты мне нужна, а в этом доме мы у всех на глазах, здесь даже негде уединиться. – Он погладил ее по волосам и пробормотал, отвернувшись: – Иногда мне хочется вернуться в горы, только вдвоем с тобой.

Джеки хотелось того же. Там все казалось проще, она была там самой собой. Теперь она словно дала молчаливое обязательство, а Крис собирался официально закрепить его.

Девушка легла в постель, но еще долго не могла заснуть.

Она понимала, что стоит перед необходимостью изменить свою жизнь. Отказаться от всего, чего достигла. Джаклин не обманывала себя. Крис прав: она в нем нуждалась. Но если это страстное желание видеть его, ощущать его прикосновения, слышать звук его голоса и есть любовь, значит, она его любит. Когда Джеки призналась себе в этом, ее душу охватил чудесный покой и она быстро и легко уснула.

На следующее утро все было написано у нее на лице, и Крис заметил это, как только она вышла к завтраку. Формальности больше не беспокоили ее, и, когда Крис придвинул ей стул, она улыбнулась и непринужденно пожелала всем доброго утра. Кристофер не отрывал от нее глаз, в глубине которых разгорелся какой-то огонек, полностью изменивший выражение его лица. Сейчас при взгляде на него было невозможно вспомнить, что он способен быть резким и властным.

Его отец задумчиво поглядывал на девушку, но по его лицу нельзя было прочесть, говорил ли сын с ним о ней. А вот что Барбара Рибейро ничего не знала, было очевидно, ибо она единственная вела себя за столом абсолютно нормально.

Крис повел свою гостью в город сразу после завтрака, и весь остальной день теперь принадлежал им. Они погуляли по улицам, зашли на ленч в лучший отель, и Крис почти все время держал ее за руку. Раньше она никогда не была влюблена. Сейчас же вдруг сделалась робкой и застенчивой, а Крис обращался с ней с ошеломляющей нежностью, улыбаясь ей всякий раз, когда она глядела на него.

Улицы были крутые, и через некоторое время она устала, но, прежде чем они вернулись домой, Крис купил Джеки чудесный свитер из шерсти ламы с вывязанным на нем орнаментом древних инков и, самое главное, – золотую цепочку с маленькой фигуркой Кошачьего бога.

– Чтобы всегда напоминал тебе… – тихо сказал он, застегивая цепочку у нее на шее. Девушка вздрогнула от прикосновения его пальцев, а Крис обнял ее за талию. Затем они повернули к дому. Он прекрасно понимал, что чувствует Джеки, и в глазах его горело нескрываемое удовлетворение.

К обеду явилась еще одна гостья. Как только Крис увидел ее, его лицо окаменело и он бросил на отца убийственный взгляд, на который тот, впрочем, совершенно не отреагировал, занятый обычными приветствиями.

– Сеньорита Беллоу поправляется после прискорбного инцидента в горах, – сказал сеньор Рибейро, представляя Джеки. – Ее дядя – знаменитый профессор Джон Беллоу, знаток нашей страны и ее истории. – Он не добавил, что Джеки остановилась у Криса.

От одного взгляда на красивое лицо гостьи сердце девушки упало.

– Сеньорита Бланка Лукас, – представил он, добавив с явным удовольствием: – Бланка испанка. Ее семья поселилась здесь лет десять назад. Имение ее отца недалеко от нашего.

Это означает, что семья богатая и знатная и что сеньорита Лукас не чета какой-то жалкой студентке-медичке, которой всего лишь посчастливилось иметь знаменитого дядю. Все было сказано вскользь, но при виде разъяренного лица Криса ей стало ясно, что тот тоже прекрасно уловил подтекст.

Джеки поняла, что эта молодая женщина – отнюдь не случайная гостья. Бланка Лукас хорошо знала Криса, и, увидев, как она запросто жмет ему руку, Джаклин тут же захотелось выбежать из дома и улететь к себе домой. Вот с кем должно быть связано будущее Кристофера Рибейро, и теперь она поняла, почему его отец разглядывал ее с таким неодобрением.

– Джеки остановилась в доме у Криса, – как бы между прочим сказала Барбара Рибейро во время обеда.

Бланка в это время тихо беседовала с Крисом по-испански, но при этом заявлении все разговоры смолкли.

– Одна? – спросила Бланка Лукас, всем видом показывая, что шокирована.

– Пока что там была моя мама, – хладнокровно ответил Крис. – Я был в отъезде, а оставлять Джеки в одиночестве посчитал нецелесообразным. Но теперь, – спокойно добавил он, – я вернулся.

– Я… я охотно снова поеду к тебе, Крис! – быстро сказала Барбара, явно напуганная бурей, поднявшейся после ее неосторожных слов. Крис выглядел мрачнее тучи, а его отец побелел от ярости.

– В этом нет нужды, madresita, – сообщил Крис с ледяной улыбкой. – Завтра мы с Джеки уезжаем. В любом случае, нам надо лететь в Англию повидаться с ее дядей, Кроме того, ей необходимо уладить некоторые личные дела. Не беспокойтесь, – добавил он, видя, что мать взволнована и смущена, – мы оба уже взрослые. Нам не нужна дуэнья. Мы не в средневековой Испании.

Только строгое соблюдение этикета помешало прервать обед, и он продолжался в гробовом молчании. Все были шокированы последними словами Криса, и Джеки поняла, что тот говорил так нарочно, чтобы побольше уязвить отца. Она также прекрасно понимала: Бланка Лукас была приглашена сегодня вечером, чтобы внушить Крису, что Джеки ей и в подметки не годится.

Поднимаясь наверх, она увидела, как Крис ворвался в кабинет отца. Оба почти одновременно заговорили по-испански, слишком быстро для ее понимания, но она разобрала, что между мужчинами идет яростный спор. Джеки легла в кровать и укрылась с головой. Ей не хотелось ничего слышать, не хотелось ничего знать. Похоже, она вступила в чужой мир, где мужчинам выбирают невест. Крис должен, видно, жениться на Бланке Лукас, но ему не нравится, когда им управляют.

Она же была рядом и доступна. Весь его флирт с нею был не более чем дерзким протестом, демонстрацией намерения быть хозяином собственной судьбы. Он, конечно, не любил Бланку Лукас настолько, чтобы хотеть жениться на ней, а его на это толкали. Ее он тоже не любит. Здесь было только желание и ее ответное влечение. Теперь она чувствовала себя жертвой, глупой девчонкой, которая плохо сыграла свою роль в спектакле, поставленном другими.