Шторм (СИ)

– Саманта, моя мама ждет нас сегодня вечером в шесть на ужин. Отец возвращается из Мадрида, – оповестил ее Энрике, попытавшись приобнять ее. Однако Саманта резко развернулась и смерила его укоризненным взглядом.

– Почему ты не предупредил меня утром? – раздраженно бросила она. – Я бы перенесла съемку на завтра. Мне надо приготовиться, Энрике, а времени осталось совсем мало.

– Мы все успеем, – примирительно проговорил парень, обхватив ее плечи рукой и притянув ближе. – Ты так прекрасна, mi querida! Я никогда ещё не видел тебя такой красивой.

Саманта прерывисто вздохнула и вздрогнула. За четыре года ей уже стоило бы привыкнуть к прикосновениями будущего мужа, но каждый раз, когда он дотрагивался до нее, она ощущала непонятный холод, пронзающий тело.

Энрике Вальдес, сын близкой подруги ее матери, отличался не только достаточно обаятельной внешностью, но и выделялся среди всех мужчин преданностью, верностью и добротой. Да, именно доброта и простодушие парня заставили Саманту сказать заветное «да» на его предложение пожениться. Кроме того, Элизабет Джеймс, мать Сэм, уже довольно давно настаивала на союзе дочери и Энрике. А разве она могла пойти против воли матери, столько сил вложившей в воспитание дочери, несмотря на трудности с ведением ресторанного бизнеса покойного отца?

Однажды Саманта все-таки ослушалась ее и заплатила за это самой высокой ценой.

Разбитое сердце. Ожесточившийся нрав. Приобретенное хладнокровие.

Наивная, веселая и жизнерадостная восемнадцатилетняя девчонка, которая впервые безумно полюбила двадцатилетнего сына потомственного князя, умерла в тот день, когда разрушились все ее надежды.

Из-за него, из-за ошибки, совершенной десять лет назад, Саманта Джейс навсегда разочаровалась в любви, осознала и сумела принять жестокую реальность. Жаль, что Энрике, который младше ее на три года, до сих пор слепо верит в эту чушь под названием «любовь», хоть Саманта и предупреждала о дальнейшем развитии их отношений.

Расчет. Симпатия. Дружеская привязанность. Никакой любви, даже намека на нее. Вроде Энрике не возражал против подобного расклада, тем не менее, не терял попыток завоевать ее сердце. Сердце, от которого остались одни лишь осколки. Сердце, которое было отдано не в те руки десять лет назад в Монте-Карло, где она влюбилась в жестокого предателя. Лишь благодаря матери и её поддержке, Саманта выстояла удар судьбы, которая, хоть и сломала её, но не сумела уничтожить.

– Мне нужно зайти в гримерную за сумкой и снять это чертово платье, – нашла повод вырваться из объятий, доставляющих неудобство, Саманта и поспешно зашагала прочь. – Подожди меня в машине, – бросила она напоследок. – И не включай кондиционер! У меня послезавтра съемки в Венеции, и мне никак нельзя заболеть!

Энрике согласно кивнул, провожая ее взглядом послушного раба, исполняющего все приказы госпожи. Своенравная, сильная и решительная, она совершенно не напоминала ему бывшую возлюбленную, с которой по воле обстоятельств, а точнее из-за родителей, угрожавших лишить его денег, ему пришлось расстаться. Нет, Саманта Джеймс уникальна – единственный экземпляр в природе.

Не подчиняется. Не соглашается. Ничего не просит и ничего не ждёт. Живет по правилам, установленным ею самой. И он, Энрике, за годы, проведённые вместе, постепенно научился принимать ее такой, какая она есть, не стараясь изменить ее мировоззрение.

Саманта очень нравилась его семье. Красивая, острая на язык, богатая и редко улыбающаяся, она была полной противоположностью Марии. Мария любую неудачу встречала с теплой улыбкой, не спорила и не возражала. Даже когда он сообщил ей, что они больше никогда не встретятся вновь, она всего лишь печально посмотрела на него и не проронила ни слова. Ни криков, ни упреков – ничего. На её месте Саманта размашисто ударила бы его и обвинила в эгоизме, потому что она не терпела оскорблений или пренебрежительного отношения к ее значимой в обществе персоне.

А кем была Мария? Дочерью испанских эмигрантов, обосновавшихся в Милане. Обычная и простая студентка первого курса медицинского техникума, дочь младшей медсестры. Она и в подметки не годилась Саманте, одевающейся в самых дорогих бутиках Италии, знающей толк в драгоценных камнях. Может, его отец и был прав, когда сказал, что Мария не принадлежит их кругу и никогда не сможет в него вписаться из-за своего положения и отсутствия манер.

– Синьор Вальдес, – безмолвно наблюдавший за сценой в студии фотограф приблизился к парню, отвлекая его от тягостных размышлений. – Простите, что лезу не в свое дело, но... Когда вы собираетесь пожениться? Дело в том, что у вашей невесты заключен контракт с нашей студией на пять лет, и через полгода он истекает, однако если она забеременеет, то…

– Как вас зовут? – хмуро прервал сбивчивую речь фотографа Энрике, и тот, проглотив слюну, растерянно ответил:

– Октавио Белини.

– Синьор Белини, ваша работа заключается в том, чтобы фотографировать мою невесту, верно? Какого черта вы вмешиваетесь в ее личную жизнь? Знайте свое место и не задавайте таких вопросов мне, иначе мне придется предпринять кое-какие меры... Кажется, чтобы основать эту студию, вы брали очень большую сумму денег у моего отца, не так ли? И до сих пор не рассчитались с ним?

Старичок побледнел и попятился назад, понимая, к чему ведет Энрике Вальдес. Да уж, он воистину подходящая пара для высокомерной и горделивой Саманты Джеймс, которая порой даже не удосуживалась обмениваться дежурными фразами приветствий с работниками студии. А ее жених возомнил, что весь мир крутится вокруг него лишь потому, что его отец – уважаемый и богатый человек, позволяющий ему прожигать состояние и тратить деньги, а невеста – известная и роскошная модель. И как только Саманта Джеймс дала согласие на брак с этим парнем, у которого даже улыбка была самой омерзительной на свете?!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Преследование или судьба?

Рауль Дюмон яростно отшвырнул глянцевый журнал на пол, прежде чем осушить одним глотком наполненный до краев стакан виски. Адриан, расположившийся в кожаном кресле напротив, укоризненно глянул на него. Сегодняшняя дождливая и мрачная погода полностью соответствовала унылому настроению Рауля, который с десяти часов утра сидел в кабинете брата, попивая спиртное и просматривая разложенную для гостей и партнеров прессу. Ничего особенного и не предвиделось, пока он случайно не наткнулся на журнал, где на обложке была женщина, которая обрекла его на мучения.

Какая же она мерзкая! После всего, что она с ним сделала! Сломила его внутренний стержень, разбила сердце и заставила его краснеть перед людьми, которые были просто шокированы, узнав, что будущая невеста Рауля украла семейную реликвию Дюмон. Дело даже было не в фамильном бриллианте. Стоило ей попросить, и Рауль бросил бы к ее ногам любые богатства. Впрочем, Саманта Джеймс и не нуждалась в деньгах. Единственная дочь известного ресторанного магната, она могла позволить себе все, что пожелает. Но зачем было воровать? Зачем было рушить их союз, ведь он, черт побери, так сильно ее любил?..

– Нельзя так, Рауль, – отрицательно помахал головой Адриан, демонстративно указав пальцем на скомканный журнал на полу. – Прошло столько лет... Тебе пора смириться с тем, что вы расстались, и попытайся начать все сначала. Как я, например.

– Я ненавижу её улыбку! Она живёт и радуется, а я лишь жалко существую! Ненавижу её чёртову улыбку, которая даже сейчас вызывает у меня желание провести пальцем по этим проклятым изогнувшимся губам! Я ненавижу в ней все, но больше всего – её улыбку! – на одном дыхании выпалил Рауль, проглотив подступивший к горлу ком.

Ни одна женщина после Саманты не привлекала Рауля настолько, чтобы он подумывал о создании семьи или хотя бы более серьезных отношений, чем на одну ночь. Он не хотел никого столь сильно, как когда-то Саманту – милую и очаровательную девочку, ставшую позже гадкой предательницей! Зачем было красть то, что и так могло бы быть ее? Этот вопрос мучил Рауля тогда и не давал покоя даже сейчас.