Отвага и любовь

С видом собственника Роланд Себастиан взял ее руку в свою.

— Не мог бы я теперь, наконец, взглянуть на свою прекрасную невесту? — хриплым голосом произнес барон Керкланд.

Задрожав всем телом от дурного предчувствия, Мередит прошептала:

— Не надо, милорд, прошу вас. Вы должны понять, что я смущаюсь… вас и этой свадьбы…

Наклонившись к ней так близко, что даже сквозь плотный шелк фаты она почувствовала тепло его дыхания, он сказал ей на ухо:

— Не нужно меня бояться, моя маленькая суженая.

Мередит, все еще дрожа, прошептала:

— Тем не менее, мне страшно.

Он ни за что не узнает, чего стоило ей такое признание! Никогда в своей жизни Мередит не испытывала подобного страха ни перед кем и ни перед чем. И не призналась бы в этом, если бы даже такое случилось. Прожив всю свою жизнь с мыслью, что к ней никогда не будут относиться с таким восхищением, как к ее сестре, Мередит давно научилась гордо скрывать свои чувства.

Она не могла позволить Роланду снять с себя фату прямо здесь и сейчас. Как он поведет себя, этот неистовый воин, если узнает, что женился не на той?

Мередит понимала, что ей необходимо объяснить все Себастиану, пока остальные не узнали правду. Но это можно было сделать только тогда, когда они останутся вдвоем, то есть поздно вечером, после церемонии свидетельства.

Она прошептала в отчаянии:

— Вы позволите обратиться к вам с мольбой, милорд?

Всколыхнув своим дыханием ее фату, он уклончиво ответил:

— Разумеется. И о чем же она, красавица? Севшим от волнения голосом Мередит тихо сказала:

— Я попросила бы вас отказаться от церемонии свидетельства, потому что я не думаю… что смогу дальше… после того, как будет выставлено на всеобщее обозрение…

Наступило долгое молчание. Потом послышался голос отца:

— Селеста, дочь моя, я с пониманием отношусь к твоей скромности, но ты не вправе просить об этом своего мужа.

Себастиан перебил его:

— Воздержитесь от дальнейших слов, Пинакр! Эта женщина теперь вверена моим заботам. Ядумаю, что соглашусь с такой странной просьбой. Я видел Селесту и полагаю, что не заблуждаюсь относительно ее. Я не хотел бы настаивать на том, чтобы она… Нет, точнее, я хотел бы, чтобы моя брачная ночь была достойна воспоминаний.

Мередит затаила дыхание при этих его словах. Боже мой, подумала она, охваченная паникой, Себастиан достаточно ясно выразил свои намерения даже для ее неопытных ушей! О «брачной ночи» и о том, что происходило во время нее, она не позволяла себе даже и помыслить!

Не произнеся ни слова, Мередит повернулась и побежала. Ее не волновало, что могут подумать Себастиан или ее отец. Она только знала, что должна убежать. Убежать от хрипловатого сладострастного голоса Себастиана, от слов, которые он произнес, и от чувств, которые они в ней вызвали. Она не будет разделять ложе с этим человеком! Дело не зайдет так далеко.

Мередит, вытирая взмокшие ладони о заимствованное платье, бежала в спальню Селесты. Не надо ничего рассказывать Керкланду, решила она. Ее сестра займет предназначенное ей место. Что же касается того, что она нецеломудренна… ну… Селеста, разумеется, должна знать, как сделать так, чтобы муж поверил в то, что она невинна. Мередит слышала о том, что такое возможно.

Добежав до спальни сестры, она с облегчением распахнула дверь, полагая, что все скоро уладится, и застыла на пороге. Селесты в комнате не было.

Недоброе предчувствие заставило Мередит посмотреть, на месте ли накидка сестры. Накидки не было. Закусив губу, Мередит решила проверить содержимое сундука. И тут только заметила на столике возле кровати клочок пергамента. Она поспешно схватила его и прочла то, что было нацарапано детским почерком сестры:

Я вернусь завтра, когда все будет позади. Я ничего никому не сказала, даже Агнес.

И ты не должна.

С любовью и благодарностью Селеста.

Мередит скомкала записку дрожащими пальцами. Она оставалась один на один сСебастианом.

Что же она ему скажет? «Простите меня, милорд, моя сестра влюблена в другого, и я тут вместо нее»?

Вряд ли кого из мужчин удовлетворила бы такая замена. Селеста была признанной красавицей, славящейся изяществом и приятным голосом. Ну а Мередит — обыкновенная, ярко-рыжая, с носом, усыпанным веснушками… Ни один мужчина никогда не бросал в ее сторону такой же взгляд, как в сторону ее сестры.

Не успела эта мысль промелькнуть в ее голове, как дверь распахнулась и вошла Агнес с подносом, заставленным яствами.

— Я принесла еду и вино, миледи. Мередит поспешно прижала руку со смятой запиской к груди и хриплым шепотом произнесла:

— Мне ничего не нужно. Служанка озабоченно нахмурилась.

— Но вы должны что-то съесть. В течение всего дня у вас не было ни крошки во рту. — Агнес подошла и поставила поднос на стол. Потом повернулась и показала на ночную сорочку, лежавшую в ногах кровати. — Япомогу миледи переодеться.

— Нет! — вскричала Мередит и попятилась. Служанка пристально взглянула на нее.

— У миледи что-то случилось с голосом? Он звучит… как-то странно.

Мередит повернулась к ней спиной и снова хрипло произнесла:

— Все так очевидно. Я только что вышла замуж за врага моего отца. Будь добра, оставь меня одну. Я не хочу сейчас никого видеть. Я сама обо всем позабочусь.

— Но…

Агнес шагнула было вперед, однако Мередит остановила ее:

— Прошу тебя, ступай, предоставь мне самой позаботиться о себе.

Агнес, опустив плечи, пошла к двери. Открыв ее, она задержалась на мгновение.

— Я буду рядом, миледи, на случай, если вам понадоблюсь.

Мередит кивнула и, когда дверь за служанкой закрылась, вздохнула с облегчением. В горле у нее пересохло. Девушка подошла к столу, налила себе бокал вина, быстро его осушила и наполнила второй. На этот раз она пила маленькими глотками, обдумывая сложившуюся ситуацию.

Совершенно очевидно, что ей придется выдавать себя за сестру до тех пор, пока не удастся откровенно поговорить с Керкландом. Что ж, в таком случае нужно действовать решительно. Мередит расправила плечи и сделала еще глоток. Все по порядку, сказала она себе, почувствовав, как начали расслабляться напряженные мышцы. Тут ее взгляд упал на новую, тонкую, как паутинка, ночную сорочку, лежавшую на кровати. Она наденет сорочку, заберется в постель и будет ждать, когда придет Себастиан.

Приняв окончательное решение, девушка стала быстро раздеваться.

Глава вторая

Роланд повернулся к служанке, сновавшей между ним и отцом его жены и подливавшей вино в их кубки. Протянув руку, он отобрал у нее наполненный кувшин. Она в изумлении попятилась, когда он поставил кувшин перед собой на высокий стол. Пинакр ничего не сказал, но Роланд почувствовал на себе его неодобрительный взгляд.

Не обращая на это никакого внимания, он налил себе сам. Потом поднял бокал и рассеянно оглядел присутствующих в огромном зале. Его больше занимало то, почему он неожиданно согласился отказаться от церемонии свидетельства. Наверное, потому, что его суженая выглядела чересчур перепуганной. Ее миниатюрная ручка была холодна, как лед, пальцы дрожали в его ладони. Она не говорила, а робко лепетала.

Он не хотел признаваться себе в том, что проникся к ней сочувствием, когда держал ее крошечные пальчики в своей руке. Ни при каких обстоятельствах он не собирался позволять своей жене брать верх над собой или показывать ей свою слабость.

Его сочувствие, видимо, было вызвано тем, что последние недели он не знал женщины и надеялся поскорее утолить свое желание, а посему не хотел, чтобы на брачном ложе его ждала перепуганная невеста.

Минуло много дней с тех пор, как Роланд имел близость с Эйнид в Керкланде. Он наслаждался ее красотой и телом, она — его покровительством. Они были прекрасными любовниками, но Роланд Себастиан не давал клятв сохранять верность своей бывшей возлюбленной. И теперь он испытывал волнение при мысли о том, что сегодня ночью его ждут постельные утехи с Селестой Чэлмерс. Любовный инстинкт подсказывал ему, что при умелом обращении от нее можно будет добиться взаимности. Это он почувствовал по ее трепету.