Береги свою любовь

— Не сомневаюсь, — вежливо ответил Филипп.

А что еще он мог сказать? Что он знаком с множеством отличниц и знает, чего от них ждать? Эта Чанг будет высокой, костлявой, с длинными прямыми волосами, в очках с толстыми стеклами. На ней будет мятый черный костюм и черные туфли без каблука. И она станет либо болтать без умолку, пытаясь произвести на него впечатление, либо неловко молчать, словно воды в рот набрала.

Но все оказалось не так.

2

Девушка, которая ждала Филиппа вечером в пятницу, держа табличку с его именем, ничем не напоминала унылый синий чулок. Да, она была высокой. Да, волосы у нее были длинные. Да, на ней был черный костюм и черные туфли.

Однако на этом сходство кончалось.

Ее волосы напоминали волны из сверкающего черного дерева. Она пыталась подбирать их, но пряди выскальзывали, обрамляя классически красивое лицо. Серые глаза, точеные скулы, полные губы… И все остальное оказалось не хуже. Да, она была высокой, но не костлявой. Какой угодно, только не костлявой. Деловой черный костюм не мог скрыть женственную фигуру. Грудь у нее была высокая, талия тонкая, бедра круглые, а черные туфли без каблуков только подчеркивали стройные ноги, такие длинные, что невольно хотелось увидеть их в черных чулках длиной до середины бедра. Настоящее совершенство.

Филипп почувствовал жжение внизу живота и слабое сожаление. Крошка была что надо, но на этот счет существовало строгое табу. Неписаные правила, которые следовало строго соблюдать. Во всяком случае, Филипп их соблюдал. Он никогда не флиртовал со студентками университетов, в которых читал лекции. Так же, как не смешивал профессиональное и личное у себя дома. И все же было приятно сознавать, что ближайшие два дня он проведет в компании красивой девушки.

— Мисс Чанг? — сказал он, протянув руку.

— Мисс Чанг, — вежливо ответила она, тоже протянула руку, и от этого прикосновения его бросило в дрожь.

СРМ, сказал он себе. Братья Томлинсоны пользовались этой аббревиатурой для обозначения того, что случается, когда мужчина встречает потрясающую женщину. Синдром расстегивающейся молнии. Он заглянул в поднятое к нему лицо, увидел ответное пламя в глазах и испытал удовлетворение. Девушка ощутила то же самое.

А может быть, и нет. Может быть, это ему только почудилось, потому что спустя миг ее лицо стало таким же бесстрастным, как прежде.

— Добро пожаловать в Перт, мистер Томлинсон.

После этого все было по-деловому. Анджела довезла его до гостиницы, вела светскую, но ничего не значащую беседу во время обычной трапезы в переполненной столовой, пожала ему руку у лифта в вестибюле и попрощалась.

На следующее утро она заехала за ним в восемь, весь день возила с места на место и ни разу не сказала ничего более личного, чем «не настала ли пора для ланча?». Она была вежлива и учтива, но, когда Филипп пропустил ее в дверь ресторана (что ее явно раздосадовало), их руки соприкоснулись и это случилось снова.

Внезапный жар. Удар тока. На сей раз выражение ее лица было достаточно красноречивым, чтобы Филипп мог убедиться в своей правоте. Правда, когда они сели за столик, Анджела снова надела маску. Нужно было как-то расшевелить ее.

— Вы читали в газетах о процессе «Лавертон против Доббина»? — с наигранной небрежностью спросил он.

Она подняла взгляд.

— Процесс о дискриминации по половому признаку? Это замечательно.

Филипп кивнул.

— Самое замечательное в этом процессе то, что жюри заранее настроено в пользу истцов. Там большинство составляют женщины.

Один — ноль. Серые глаза расширились от изумления.

— Не понимаю, мистер Томлинсон. — То ли счет два — ноль, то ли она просто забыла его имя.

— Просто Филипп. Чего вы не понимаете, мисс Чанг?

— Вы сказали, что обвинение…

— Типичное шулерство, — любезно сказал он. — Компания имеет право нанимать сотрудника и увольнять его по уважительной причине. Начальнику того отдела просто не следовало принимать на работу столько женщин. Конечно, как вы понимаете, лично я ничего против женщин не имею.

Он улыбнулся. Анджела — нет. Три — ноль.

— Серьезно? — холодно сказала она и положила вилку.

О да, маска начала сползать. Щеки Анджелы залил румянец. Контраст был потрясающий: абрикос на золоте. Он сидел, наслаждался этим зрелищем и сознанием того, что Анджела борется с собой.

Согласится ли она с почетным гостем или пошлет его к чертовой матери?

— Эй, — подлил он масла в огонь, — вы — женщина, и к тому же индианка… Жизнь в Австралии сулит вам многое, мисс Чанг.

К его удовольствию, истина восторжествовала.

— Я — такой же врач, как и вы. Точнее, стану им, когда получу диплом и лицензию. И я — австралийка, точно такая же, как вы. Если жизнь что-то и сулит мне, то лишь потому, что я упорно работала. — В каждом ее слове чувствовался лед. — Но есть кое-что, чего вы не понимаете, мистер Томлинсон, потому что родились в сорочке.

Вот тебе и раз! Маска не сползла, а упала. Оказывается, в душе этой вышколенной, хорошо воспитанной девушки пылает огонь. Она откинулась на спинку стула и попыталась справиться с дыханием. Филипп нагнулся вперед и улыбнулся.

— Отлично, — сказал он. — Просто отлично.

— Я позвоню профессору Дарреллу и попрошу прислать вместо меня кого-нибудь другого.

— Что ж, представление было что надо.

— Я сказала правду.

— Прошу прощения. Неправильный выбор слов. Представление устроил я. А вы ответили честно. Эмоционально. Но не вздумайте говорить о своих взглядах с пациентами. Хотя и врач должен иметь хотя бы пару принципов, которыми он или она не поступается никогда.

Она сверкнула глазами.

— О чем вы говорите?

— Я уже сказал. Прямота, мисс Чанг. И огонь в душе. У вас есть и то и другое. Мне нужно было в этом убедиться. — Филипп взял стакан с охлажденным кофе и сделал большой глоток. О господи, как ему нравилось выражение ее лица! Гнев. Смущение. В другое время и в другом месте он сказал бы пошлую фразу о том, что гнев ей к лицу, но это было не свидание, а скорее деловая встреча. Кроме того, она могла высмеять его за банальность.

— Мистер Томлинсон… — Анджела перевела дух. — Значит, это была проверка?

Филипп усмехнулся.

— Можно сказать и так. Но, прежде чем вылить на меня содержимое своего стакана, подумайте о том, с чем рано или поздно столкнетесь в реальном мире. Если вам хочется стукнуть человека, ведущего такие речи, сделайте это сейчас. — Он улыбнулся и поднял стакан. — Ну что, мисс Чанг, я прощен?

Она помешкала, а потом чокнулась с ним.

— Просто Анджела. — И впервые за все это время она улыбнулась от души.

Вторая половина дня прошла быстро. Они говорили об интересных случаях, о преподавании — в общем, обо всем на свете. Кроме того, что происходило каждый раз, когда они случайно прикасались друг к другу. В пять часов она подбросила его в отель, вернулась за ним в шесть и отвезла на обед, на котором Филипп выступил с речью. Судя по улыбкам, смеху, неослабевающему вниманию и аплодисментам, речь удалась.

Но сам он думал только об Анджеле, которая исполняла долг вежливости и сидела за столом рядом с кафедрой. Вечером на ней не было ни черного костюма, ни ужасных черных туфель. Она надела длинное шелковое платье бледно-розового цвета, на фоне которого ее глаза казались платиновыми звездами; лицо обрамляли распущенные волосы.

Платье было скромное. Косметики на Анджеле он тоже не заметил. И все же она казалась ему самой сексуальной женщиной на свете. Возможно, потому, что у нее было не только красивое лицо, но и острый ум.

Во время послеобеденного приема он не прикасался ни к ее локтю, ни к руке, а когда Анджела в последний раз везла его в гостиницу, Филипп сидел прямо и смотрел на дорогу, а не на ее крутое бедро, обтянутое шелковым платьем.

— Спасибо за все, — вежливо сказал он, как только Анджела припарковалась на стоянке.

— Пожалуйста, — столь же вежливо ответила она, а потом все изменилось. Со скоростью, которая до сих пор продолжала изумлять Филиппа.