Когда цветет пустыня

Губы Люка сжались.

— Я помню, как сам искал для нее камушки. Майор специально устраивал для нас поездки в места, где было много камней. Все, что находил, я отдавал Сторм. Но она не была в восторге от этого.

— Боже мой, — вздохнула Нони. Что бы Сторм ни выкидывала, Люк был с нею добрым, понимающим, чутким, всегда готовым помочь. Люк предпочитал добиваться своего уговорами и убеждениями, а не криками и силой.

— Агат, аметист, сердолик, гранат, сапфир, топаз, берилл, — перечислял Люк. Синие глаза затуманились воспоминаниями. — С этого началась ее карьера. Майор всегда поддерживал ее. И теперь у нее мировая известность.

Нони опять просветлела.

— Сторм доставляет радость видеть, как восхищаются ее работой.

— Но не когда восхищаются ею самой, — сухо парировал Люк. — Два жениха. И по-прежнему не замужем.

— Ты тоже не женат, — возразила Нони. — Какой великолепной парой вы могли бы стать!

Про себя она подумала, что это не такая уж сумасшедшая идея. В конце концов, может быть, именно поэтому они оба по-прежнему одни.

На лестнице показался Эйтол Макфэрлин. Медленно он начал спускаться вниз. Хозяин ранчо тяжело опирался на трость, но Люк и Нони не бросились к нему, зная, что Майор ненавидит помощь. Он ненавидел чувствовать себя зависимым и больным.

— Ну что, Люк! — Его лицо осветилось улыбкой. — Расскажи, как прошел день. Нони столько времени провела на кухне, готовя твои любимые блюда.

— Она меня балует, — нежно сказал Люк.

— Ты это заслужил. — Майор покачал седой головой, которая когда-то была черной как смоль. — Ты стал для меня незаменимым помощником. Не все способны на это, сынок. Глядя на тебя, я вспоминаю твоего отца. Чейз был замечательным человеком. И я уверен, что он гордился бы тобой сейчас, если бы был жив. Господи, как бы я хотел, чтобы он видел тебя сейчас. — Лицо Майора помрачнело. — Пойдем в кабинет. Тебе, наверно, придется слетать в Кенсингтон в конце недели. Нони позовет, когда обед будет готов.

— Есть, Майор, — Нони изобразила шутливый салют и исчезла в кухне.

Над камином в кабинете Майора висел портрет Сторм. Он был сделан накануне ее двадцатипятилетия. Люк застыл на пороге, не в силах отвести взгляд. В полной тишине он разглядывал портрет Сторм. Ни роскошного бального платья, ни глубокого декольте, открывающего безупречные плечи и грудь. Но портрет завораживал каждого, кто его видел. На Сторм был костюм для верховой езды — белая блузка, бежевые облегающие брюки, перехваченные в талии затейливым поясом, украшенным опалами и серебряными наклепками. Сторм сама его сделала. Длинные черные волосы были распущены. Голова чуть повернута. Кожа светится, изумрудные глаза сверкают. На шее небрежно повязан зеленый платок, оттеняющий глаза. Сколько раз он видел Сторм именно такой? Тысячу? В качестве фона художник взял необычные краски пустыни. Синее безоблачное небо, пурпурные холмы, золотистый спинификс, охряные равнины. Величие пустыни придавало картине торжественность. Молодая женщина выглядела так, словно сейчас шагнет в кабинет прямо из картины. И что произойдет тогда?

Она окажется в его объятиях?

Эта картина возбуждала в Люке греховные желания. Он всегда чувствовал, что Сторм имеет над ним необыкновенную власть, что с ней он может испытать безумную страсть, которой не помешают ни соперничество, ни взаимные обиды.

Майор наблюдал за Люком.

— Могу я задать тебе личный вопрос, Люк?

— Конечно, Майор, если он не касается Сторм, — ответил Люк. Синие глаза сверкнули.

Макфэрлин рассмеялся.

— Что меня поражает, так это то, как вы не выносите даже одного упоминания друг о друге.

Люк замер.

— Вы хотите сказать, от ненависти до любви?..

— Нет, сынок, успокойся, — ответил Макфэрлин. — Все это уже давно в прошлом. Я думаю, Сторм уже забыла детские обиды.

— Она никогда не забудет, — выдавил Люк.

— Я соскучился. Я хочу ее увидеть, Люк. — Последние слова были почти мольбой.

— Что случилось? — тревожно спросил Люк. — Вы плохо себя чувствуете, Майор?

— Ничего не случилось, — ровно произнес Макфэрлин.

Ему отчаянно хотелось сказать Люку, что дни его сочтены, но он просто не мог. Даже Сторм он не мог этого сказать.

— Я просто чувствую себя старым и одиноким.

— Но если что-нибудь случится, вы ведь скажете мне? — напряженно спросил Люк.

— Конечно, скажу. — Макфэрлин попытался говорить беззаботно. — Прошло уже четыре месяца с тех пор, как Сторм последний раз была дома.

Четыре месяца, одна неделя и три дня.

— Она живет полной жизнью, — пожал плечами Люк. — Я видел журналы, которые Нони раскладывает по всем столам. Она красивая, талантливая, у нее аристократическая фамилия. Ее везде рады видеть. И она много работает.

— Она могла бы создавать украшения здесь, — нахмурился Майор. — Я предлагал много раз превратить пару комнат в мастерскую и ателье. У нас пустует бог знает сколько комнат.

— А вы говорили ей о своем самочувствии?

Макфэрлин вздохнул:

— Да.

Это было не совсем правда. Он всегда старался изображать бодрость, когда звонила дочь.

— И после этого она не прилетела первым самолетом?

Люку не удалось скрыть злости. У Сторм было время на вечеринки и развлечения, но не было времени на больного отца.

— Наверно, мне нужно было попросить ее приехать.

— Это все из-за меня.

— Не говори так, Люк, — покачал головой Майор.

— Но это правда. — Люк знал, что когда-то Майор лелеял надежду увидеть их вместе. Боже, разве такое возможно! Его взгляд задержался на посеревшем лице Макфэрлина, опустился на его тонкие слабые руки. — Хотите, я поеду в Сидней и привезу ее?

Макфэрлин вскинул голову.

— У тебя слишком много дел, — запротестовал он, но лицо уже осветилось внутренним светом, а плечи мигом распрямились.

— Все под контролем, — успокоил Люк. — Я уже научил Сэнди всему необходимому. Он вполне может заменить меня на пару деньков. Но вы хотели отправить меня в Кенсингтон?

— Это может подождать, — не думая ни секунды, выпалил Макфэрлин.

— Думаю, может. Я уже выяснил, в чем там дело. Уэбб был зачинщиком неприятностей.

Но Макфэрлин уже не слушал его. Его интересовало совсем другое.

— Когда ты поедешь?

Люк посмотрел на старика. Казалось, этот вопрос был для Майора делом жизни и смерти.

— Когда вы хотите, чтобы я поехал? — Люк внимательно наблюдал за ним.

— Как насчет пятницы?

Послезавтра. Мозг Люка усиленно заработал. Майор хорошо прятал отчаяние, но Люк чувствовал, что надвигается беда. Он хотел бы поговорить с Томом Скиннером, лечащим врачом Майора. Но старик никогда бы ему этого не простил. И потом, он уже пытался поговорить с Томом. Но, видимо, Макфэрлин запретил тому рассказывать хоть что-то.

— Так как? — устав ждать, спросил Макфэрлин.

— Без проблем, — улыбнулся Люк. — Я не буду предупреждать Сторм о своем приезде. Но мне надо знать наверняка, будет ли она в городе.

— Как на счет малышки Карлы? — вдруг спросил Майор.

— А что насчет Карлы? — протянул Люк, не испытывая желания обсуждать это.

— Проклятье, Люк! Ты знаешь, что я имею в виду. Вы с Карлой были близки последнее время. Между вами что-то есть?

Люк сцепил руки.

— Мы друзья, — наконец ответил он.

— Мне кажется, она так не думает, мой мальчик, — фыркнул Майор. — Я не слепой. Девчонка без ума от тебя. И ее папочка спит и видит, как бы заполучить тебя в зятья.

Люк улыбнулся старомодным высказываниям Майора.

— Не надо недооценивать Карлу, — возразил он. — У нее своя голова на плечах. Она знает бизнес не хуже отца.

Майора передернуло.

— Возглавить ранчо — слишком тяжело для женщины, Люк. Ты сам это знаешь. На таких отдаленных ранчо, как наше, то и дело происходят несчастные случаи. Какая женщина захочет жить в таком напряжении? Мне только любопытно узнать, какие отношения связывают вас с Карлой.

— Почему? — суховато спросил Люк.