В медовой ловушке

Ничего не добившись от него, рыжая удалилась в спальню. Одна.

Франческо мог расслабиться, но ему это не удавалось. Сегодня, увидев Анну Мэйбери, он снова вспомнил все, что так долго пытался забыть. Но на этот раз у него родились вопросы, на которые он должен был во что бы то ни стало получить ответы.

Анна позвонила в дверь. От дождя ее волосы стали похожи на крысиные хвостики. Она выглядела ужасно и была на взводе. Однако ей нужно было позвонить Нику и попросить забрать ее. А это значило одно: ей придется снова увидеть Франческо, говорить с ним, просить воспользоваться телефоном.

Дверь отворилась, и на пороге возник Франческо.

– У меня машина не заводится. Можно я воспользуюсь телефоном? – пробормотала Анна.

Тишина. Затем сквозь пелену дождя Анна услышала его хриплое дыхание и подняла глаза.

И даже мягкий итальянский акцент не смог смягчить его грубый вопрос:

– Скажи правду хоть раз в жизни. Ребенок мой?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Поначалу сбитая с толку, Анна решила, что лучше будет проигнорировать вопрос, чем бросить ему в лицо: «А тебе какая разница?»

– Мне нужно позвонить Нику и попросить забрать меня. Разреши мне воспользоваться телефоном.

Анна заставляла себя успокоиться и не устраивать истерик. Она должна забыть, как ненавидит этого мужчину, и разговаривать с ним спокойным и ровным голосом.

– Пожалуйста, передай Роузвеллам, что мы с Ником завтра же с утра заберем мою машину.

Анна дрожала от холода. Она вся промокла. Инстинктивно девушка сделала шаг вперед.

– Можно войти?

Франческо не двинулся с места. Его глаза не выражали никаких эмоций, а красивые чувственные губы были плотно сжаты.

Собирается ли он послать ее к черту?

Наконец Франческо сделал шаг. В ее сторону. После чего взял Анну за локоть и развернул.

– Я тебя подвезу.

– В этом нет необходимости.

Ее голос дрогнул, когда она поняла, что ей придется остаться с ним наедине в его машине.

– Ник будет только рад заехать за мной.

– Уверен в этом, – бросил Франческо с сарказмом. – Но тебе нужно переодеться и принять горячую ванну как можно скорее.

Он открыл дверцу своего «феррари».

– Нужно заботиться в первую очередь не о себе.

«Он имеет в виду ребенка», виновато подумала Анна, усаживаясь на пассажирское сиденье. И он прав. Вечер и так был слишком тяжелый. Такая нагрузка в ее положении! А теперь ей нужно высохнуть и согреться ради ребенка. Но тогда Франческо снова задаст тот самый вопрос, а Анна не знает, как на него ответить.

Сказать, что это его не касается? Примет ли он такой ответ? Почувствует ли облегчение оттого, что она не требует финансовой поддержки или – Боже упаси! – признания будущего малыша его семьей? Возможно.

Анна застыла в ожидании. Но он задал совсем другой вопрос:

– Ты все еще живешь в Райлендсе с родителями?

Анна молча кивнула. Франческо завел машину и лишь потом добавил:

– Не думай, что мы закончили. Завтра с утра я буду в вашем доме. И если мне скажут, что тебя нет, я буду ждать до тех пор, пока ты не появишься.

Возвращаясь со скоростью, которой он избегал по пути в Райлендс из-за своей пассажирки, Франческо снова думал о ребенке.

Он всегда был тверд и решителен. С тех самых пор, как после смерти отца встал во главе крупной империи Мастроянни. Так почему он не впустил Анну в дом? Почему позволил ей не ответить на свой вопрос?

Он должен был бы буквально выбить из нее правду. И ему представлялась идеальная возможность. Вот только он ею не воспользовался. Почему?

Анна показалась ему такой беззащитной. Измученной. Промокшей и уставшей… Неожиданно Франческо разозлился. Почему беременная женщина должна исполнять приказы других людей? И ему захотелось увезти Анну туда, где она могла бы отдохнуть и расслабиться.

Он выдохнул сквозь зубы. Наверное, он стареет, теряет сноровку! И кто, черт возьми, такой этот Ник?!

Анна положила под одеяло горячую бутылку и залезла в постель. В горле пересохло. Она вся дрожала. Сегодня ей угрожали. Франческо хотел вытащить из нее правду.

О, если бы только она не приняла предложение Роузвеллов! Они никогда больше не увиделись бы. И если бы она приняла предложение Ника, то сейчас была бы замужем. Ник принял бы этого ребенка как своего. Он вообще сделал бы для нее все.

Они с Ником были лучшими друзьями с давних пор. Он всегда был добр и нежен с ней. Но… горькая правда заключалась в том, что Ник не любил ее… Этот добрый и внимательный человек заслуживал большего. И однажды, Анна верила в это, он найдет женщину, которую полюбит.

Да и она сама не любила его. То, что Анна испытывала к Нику, не было похоже на ее чувства к Франческо…

О! Забудь! Ударив подушку кулаком, она зарылась в нее лицом и заплакала.

Как ни странно, на следующее утро Анна встала с постели, полная сил. Одевшись в материнский наряд, она убрала волосы в высокий хвост и посмотрела на себя в зеркало. Оттуда на нее глядели большие зеленые глаза.

Ну что, боишься? Этот итальянец заставит тебя сделать то, чего тебе не хочется делать?

Анна разозлилась на себя. Отвернувшись от зеркала, она надела старые, изношенные туфли. Удобные балетки, которые она носила вчера, промокли, когда она под дождем влезла в лужу, и еще не высохли. Так, а где мобильник?

Ник был еще сонным, когда ответил на ее звонок:

– Ой, прости! Я тебя разбудила! Но послушай…

И Анна объяснила, что ей нужно, чувствуя себя неловко оттого, что позвонила так рано. Но Франческо мог появиться здесь в любую минуту.

– Нет проблем. Дай мне полчаса. Я же предупреждал, что будут неприятности. Как ты добралась до дома? Ты должна была позвонить мне.

– Я собиралась. Но один из гостей Роузвеллов настоял, что подвезет меня. И, Ник… спасибо.

– За что?

– Что спасаешь меня.

– Обращайся в любое время. Ты же знаешь, я всегда помогу тебе.

Отключив мобильный телефон, Анна прошла в кухню, подхватив по пути свой промокший жакет. Стакан сока – и можно идти встречать Ника. Слава богу, дождь, казавшийся вчера нескончаемым, все-таки кончился. Было пасмурно, несмотря на то что кое-где из-за низких облаков проглядывало солнце.

Неудивительно, что у бедной мамы депрессия, когда за окном все так печально. Беатрис Мэйбери никогда не отличалась крепким здоровьем – последствия перенесенного в детстве тяжелейшего гриппа. Слабая, безвольная женщина, она была не в состоянии принять даже самое простое житейское решение. А ее муж, Уильям, только промотал семейное состояние, заключая одну неудачную сделку за другой.

Вздохнув, Анна отворила дверь в кухню и замерла как вкопанная:

– Мам?

Беатрис Мэйбери засуетилась у плиты.

– Чаю, детка?

– Ты рано встала, – заключила Анна, наблюдая, как мама достает вторую чашку.

Она редко вставала раньше десяти. Муж настаивал, чтобы Беатрис больше отдыхала. Уильям всегда относился к своей обожаемой жене так, будто та была фарфоровой.

– Что-то случилось?

– Все как обычно.

Беатрис поставила две чашки с чаем на стол.

– Твой отец очень устает. Эта работа слишком изматывает его. Я настояла, чтобы сегодня он остался дома.

Женщина села, обхватив тонкими пальцами свою чашку. Теперь Анна не сможет последовать своему плану, во всяком случае не сейчас, когда мама так взволнованна. Никогда раньше Беатрис ни на чем не настаивала, позволяя другим принимать за нее решения.

Отец и правда работал на износ. Вся его зарплата уходила на выплаты кредиторам, тогда как Анна оплачивала счета за дом и покупала продукты.

– Я сказала, что накормлю Хетти и Хораса. Сегодня не было никаких яиц. Кажется, Хетти заболевает.

– Просто она расстроена, потому что ты забрала ее яйца. Предоставь ей возможность посидеть на них.

Петушок и коричневая курочка – единственные из кур, кто выжил после нашествия лис. Папа отнесся к расширению хозяйства с энтузиазмом. Он говорил: