Счастье Дины Колби

Однако он не дал ей такой возможности. Громко сигналя, ухмыляясь, он, помахав рукой, проехал мимо. Она раздраженно смотрела ему вслед, пока ярко-красная машина не исчезла из виду. Нет, она не допустит, чтобы Томми преследовал ее, даже если придется обратиться в полицию. Хоуганы возненавидят ее еще больше — ну и пусть!

Она зашла в почтовое отделение, оформила переадресовку и прошагала обратно к машине. Собираясь сесть за руль, она услышала, что ее окликнули по имени. Обернувшись, она сникла, словно увядший цветок. К ней, широко улыбаясь, направлялась мать Томми Хоугана.

— Дина, милочка, как дела? — защебетала Карен Хоуган. — Бог мой, ты чудесно выглядишь в этом платье. Ты ведь купила его не в Уинстоне, не так ли? Для наших магазинчиков оно слишком роскошное и стильное.

Внешне Томми был очень похож на мать. Несмотря на полноту, Карен была довольно миловидна. Впрочем, все из семейства Хоуган были внешне весьма привлекательны. Они верили, что мир обязан им своим существованием, и попытками получить все, не давая ничего взамен, постоянно выводили Дину из себя.

— У меня все в порядке, — спокойно ответила Дина, проигнорировав замечание относительно своего платья и внешнего вида. В пору, когда Дина была ее невесткой, Карен не отличалась добродушием. — А как вы поживаете? — машинально спросила она. Ей вовсе не хотелось знать о состоянии здоровья или финансовом положении Карен, хотя та, как Дина неоднократно убеждалась, могла распространяться об этом часами.

— Не очень-то хорошо, — вздохнула Карен. — Дорогая, ведь у меня слабое сердце. Доктор Уорт говорит, что мне придется смириться с этим.

— Сочувствую вам, — пробормотала Дина. Ее слова были искренними. Несмотря на испытываемое ею отвращение к семье Хоуганов, она не желала им зла.

К своему удивлению, Дина увидела выступившие на глазах Карен слезы. Мать Томми смотрела на нее словно на возвратившуюся в лоно семьи блудную дочь.

— Не могу передать, Дина, как нам всем тебя не хватает, — горестно произнесла Карен. — Мы с таким сожалением узнали о смерти твоего отца. Мы долго говорили о том, следует ли нам идти на похороны, и Томми вызвался представлять всю нашу семью. Он такой чуткий… — Улыбка Карен свидетельствовала, как она гордится столь заботливым сыном. — Думает о ком угодно, только не о себе.

Дина едва не поперхнулась. Если Томми ради кого-то поступился своими интересами, то он и впрямь изменился, в чем она сильно сомневалась. И вообще хватит.

— Извините, мне пора идти. — Дина сделала шаг в сторону.

У Карен был разочарованный вид:

— Надеюсь, мы еще встретимся. Слабо улыбнувшись, Дина открыла дверцу своего автомобиля:

— Я уверена, что это неизбежно.

— Давай сделаем это неизбежным, ладно? — неожиданно оживившись, подхватила Карен. — Приходи к нам обедать в субботу. Мы соберемся всей семьей и устроим барбекю. Все будут счастливы увидеть тебя.

Дина похолодела. Если она скажет, что занята в субботу, Карен предложит любой другой день. Единственным способом избежать этого приглашения оставался прямолинейный отказ.

Она набрала в легкие воздуха:

— Карен, я не думаю, что это отличная мысль. — Внезапно ее осенило. — Я очень увлечена кое-кем и провожу с ним все свободное время.

Мать Томми изменилась в лице.

— Кто же этот счастливчик? — с ядовитой ухмылкой спросила она.

Дина несколько раз моргнула. Теперь перед ней находилась та самая Карен, которую она знала прежде. Все же что-то здесь не чисто. Томми появляется на ранчо в роскошной машине; Карен пляшет вокруг нее на цыпочках, пока она не упоминает в разговоре другого мужчину… За этим явно что-то есть. И она — часть их замысла. Господи, что же происходит?

— Вы его не знаете, — тихо ответила Дина. — Всего доброго, Карен.

Она проскользнула на водительское сиденье, захлопнула дверцу и завела мотор. Ее сердце учащенно стучало от недобрых предчувствий. Хоуганы что-то замышляют. Но зачем им утруждать себя? И как у них хватает наглости заговаривать с ней после всего, что было?!

Офис Джона Чандлера располагался всего в нескольких кварталах от почты, и не более чем через пять минут Дина припарковалась возле него. Выйдя из машины, она, нахмурившись и с камнем на сердце, направилась к зданию. Хоуганы двуличные, коварные люди, и от них можно ожидать чего угодно…

Юридическая контора находилась на втором этаже симпатичного старого здания. Дина взошла по устланной ковровой дорожкой лестнице и оказалась в просторной и прекрасно обставленной приемной.

Сидевшая за огромным столом женщина улыбнулась ей.

— Добрый день, — сказала она.

— Миссис Парке? — поинтересовалась Дина.

— Да, а вы…

— Дина Колби. Мистер Чандлер у себя?

— У себя, и, насколько мне известно, ему будет приятно встретиться с вами. Минутку. — Она подняла телефонную трубку и набрала номер:

— Джон, пришла Дина Колби.

Не успела она положить трубку, как дверь открылась, и в приемную вошел мужчина лет пятидесяти пяти, с седеющими волосами и чудесной улыбкой:

— Наконец-то мы встретились, Дина. Я очень рад, что вы зашли ко мне. — Он подошел и протянул руку. — Прошу вас, заходите в кабинет. Хотите кофе?

— Можно стакан воды? — У нее пересохло во рту — очевидно, после ошеломившей ее встречи с Карен Хоуган.

— Конечно, можно, — кивнул Чандлер.

— Сейчас принесу, — сказала Шейла Парке.

— Проходите в кабинет, — повторил Джон Чандлер.

Они зашли в комнату, в которой стоял массивный дубовый стол. Над ним на стене висели дипломы и сертификаты. Тут же находилась обширная юридическая библиотека и компьютер с принтером. Стол был завален бумагами.

— Прошу вас, садитесь, — пригласил адвокат. Они сели: Дина в одном из кресел, а юрист на софе.

— Как поживаете? — спросил он, откинувшись на спинку софы.

Дина ощущала исходящее от него добросердечие и решила, что ему можно доверять. Вздохнув, она попыталась расслабиться.

— Не очень-то хорошо.

— На ранчо что-то не в порядке?

— Дело не в этом, мистер Чандлер. Отец нанял прекрасных работников, и они отлично справляются с делом. Просто мне никак не удается…, сориентироваться. Могу я задать вам вопрос?

— Разумеется.

— Отец когда-нибудь говорил вам, почему он включил меня в доверенность?

— Боюсь, я не понимаю вашего вопроса, Дина. Что удивительного в том, что он включил в доверенность свою единственную дочь?

— Значит, он никогда вам не говорил о наших отношениях?

Джон на мгновение задумался, а затем отрицательно покачал головой:

— Нет, я не припоминаю подобных разговоров. Дина опустила глаза на свои руки: они нервно теребили сумочку.

— Мой отец никогда не говорил, что с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, он не сказал мне ни единого слова? — Молчание адвоката было ответом на вопрос. Значит, слухи каким-то образом обошли его стороной. Она подняла глаза. — Вы не знали об этом, не так ли?

— Нет, Дина, — мягко ответил адвокат. — Я не знал. Извините. Но теперь мне понятен ваш вопрос.

Вошла Шейла Парке, неся поднос с бутылкой минеральной воды и двумя бокалами. Улыбнувшись Дине, она поставила поднос на кофейный столик.

— Прошу вас, — сказала она.

— Спасибо, Шейла, — отозвался Джон Чандлер. Кивнув, миссис Парке удалилась. Наполнив бокалы холодной водой, адвокат передал один из них Дине. — Должно быть, вы очень переживаете, — тихо сказал он, наблюдая, как она жадно пьет.

— Вы правы, — сказала Дина и добавила:

— И я не очень-то представляю, что делать дальше.

— Вы полагали, что Саймон объяснил мне мотивы своих действий? Дина, человек не может оставить свою собственность нелюбимой дочери. Вы об этом не думали?

— Думала. Но ведь это нелогично.

— Чувства не всегда поддаются логическому объяснению.

Ей было приятно, что адвокат отца пытается утешить ее, но он знал о мотивах, побудивших Саймона включить ее в доверенность, не больше, чем она сама. Дина решила заговорить о другом.