Дерзкая красота

— Во вторых?.. — переспросила Сильви сдавленным голосом.

— Во-вторых, когда ты сидела на этом диване, где сидишь сейчас, признаюсь: твоя внешность вызывала во мне желание, я никогда раньше не занимался любовью с девушкой не очень красивой, — сказал он.

— Только желание? — Сильви изо всех сил пыталась сдержать слезы.

— Это уже много! Поверь, меня далеко не все женщины возбуждают! Я выбираю! Я подумал, что с тобой это будет иначе, по-другому… Иначе, потому что до того дня все женщины, которых я трахал, были, в общем, очень симпатичные… Для меня это был контраст, понимаешь? — терпеливо объяснил он.

Едва слышно Сильви спросила:

— И с той первой ночи я все еще… возбуждаю тебя?

— Естественно, раз ты здесь! — Он сделал большой глоток виски.

— Патрис, это ужасно, то, что ты сказал мне сейчас. То есть никогда, ни разу ты не хотел меня иначе?

— Почему ты стараешься все усложнить? Я занимаюсь любовью, когда у меня есть желание, и все!

Сильви делала нечеловеческие усилия, чтобы не расплакаться. Между тем Патрис продолжал:

— Все вы одинаковы! Как только начинаешь относиться к вам более или менее ласково, вы тут же воображаете, что мы вам принадлежим! Черт побери! У меня была куча девиц до тебя, и я собираюсь еще многих узнать и после.

— И безусловно, снова хорошеньких, чтобы восстановить равновесие?

— Не язви! Разве мы не счастливы сейчас? Зачем искать вчерашний день? Ты хороша такая, какая есть, и великолепна в постели. — Патрис залпом допил виски.

— Тебе этого достаточно? — спросила Сильви.

— Уверен, что этого было бы достаточно очень многим мужчинам! Что еще требовать от женщины?

— Чтобы она любила тебя, Патрис!

— Не так быстро! Это все портит!

— Возможно… Мне не следовало говорить этого. Патрис… Ты свободен? — внезапная догадка омрачила лицо Сильви. — Может быть, ты женат?

— Боже упаси! — рассмеялся он.

— И у тебя нет любовницы, с которой ты встречаешься, например, в те ночи, когда мы не вместе? — допытывалась она.

— Насколько мне известно, в настоящий момент нет.

— В настоящий момент! — с горечью повторила Сильви.

— Ни один нормальный мужчина не может предугадать, что будет завтра. О! Это уже похоже на сцену ревности! — Патрис раздраженно поставил на столик пустой стакан.

— Может быть… Потому что, повторяю, я люблю тебя! Я принесла тебе ключи от моей квартиры. Правда, ты ни разу не изъявил желания посмотреть, где я живу, но я считаю тебя хозяином в моем доме. Это ли не доказательство настоящей любви женщины, которая до встречи с тобой всегда считала себя свободной?

— Твой поступок очень трогателен, но боюсь, ты поспешила. Я не просил у тебя ключей, точно так же, как не предложил тебе своих! — Патрис смотрел на нее потемневшими глазами, стоя напротив.

— Теперь я понимаю, насколько я смешна со своими ключами! Будь любезен, вызови такси. Думаю, будет лучше, если я вернусь домой сегодня вечером.

— Ты не хочешь остаться, как во все предыдущие воскресенья?

— Конечно, я настолько сильно влюблена, что уступила бы тебе, но это ничего не изменит, потому что ты овладел бы мной не по любви, а потому, что я тебя возбуждаю. Как ужасно звучит это слово, когда его произносит мужчина, которого обожаешь! Думаю, мой уход многое упростит, ты сможешь найти девушку, которая будет по-настоящему красива!

— Перестань говорить глупости!

— А я и не говорю… Я скажу тебе правду: я не думаю, что очень красивая женщина сможет тебе понравиться больше, чем я. Ни одна тебе по-настоящему не подойдет! Если бы такая существовала, ты нашел бы ее и берег! — с вызовом произнесла Сильви.

— Ты правда не хочешь остаться? — Вопрос прозвучал весьма прохладно.

— Ты и сам этого не очень хочешь. Вызови такси.

Патрис повиновался. Сильви не поднялась с дивана. Он хотел обнять ее.

— Прошу, Патрис, оставь. — Сильви отстранилась, высвобождаясь из его объятий. — Да, чуть не забыла: у меня есть кое-что для тебя… Хотела преподнести тебе завтра утром сюрприз: положить тебе под подушку перед уходом на работу. Да, я решила делать тебе подарки каждую неделю… Глупо? Тебе трудно представить, какое удовольствие доставляет женщине баловать того, кого она любит! Я бы потратила на них все свои сбережения. Но разве это важно, поскольку до сегодняшнего вечера я искренне считала тебя своей половиной. И то, что есть у одного, разве не принадлежит другому? — Сильви нервно порылась в сумочке, достала небольшой предмет, упакованный в белую бумагу, и протянула Патрису: — Это тебе на память о том, что я считаю нашей любовью, а ты — лишь приключением. Одним больше, одним меньше, для тебя это пустяк! Единственно, о чем я тебя прошу: открой пакет, когда меня здесь не будет. Может, ты поймешь, что если бы я и оставила его у себя, то не смогла бы подарить никому другому, кроме тебя!

На улице просигналила машина.

— Мое такси!

Сильви стремительно выскочила в прихожую, открыла дверь и бегом побежала по лестнице.

Патрис вернулся на террасу, перегнулся через перила. Сильви села в такси, машина тотчас же отъехала. Только тогда Патрис развернул пакетик. Это была золотая зажигалка от дорогого ювелира, с выгравированными буквами С.-П. и датой их первой встречи: Сильви — Патрису. Патрис машинально нажал большим пальцем на клапан. Вспыхнул огонь. Огонь горел, но он не опустил крышку, чтобы погасить его, а просто задул. Для него огонь зажигалки не имел никакого значения, так же как и огонь любви этой некрасивой женщины, которая после нескольких недель его уже не интересовала.

А тем временем в такси, увозящем ее домой, беззвучно плакала Сильви.

Когда в понедельник Сильви пришла в магазин «Мари-Каролин», ее лицо уже не светилось радостью от переполнявшего девушку ощущения счастья. Перемена была настолько разительной, что одна из коллег не удержалась и спросила:

— Ты плохо провела уик-энд?

Сильви оставила без ответа заданный ей вопрос, и в течение всего рабочего дня она раскрывала рот лишь в том случае, если этого требовала работа.

После ее ухода мадам Бернье подошла к Нату Венфелю.

— Вы заметили, как вела себя Сильви?

— Трудно было не заметить, — ответил патрон.

— А выражение ее лица! Последние недели Сильви производила впечатление бесконечно счастливой женщины. А сегодня утром я просто онемела, увидев ее искаженное лицо! Невероятно!

— Это вполне нормально при условии, что у Сильви душевные переживания, — вздохнул Нат Венфель.

На это замечание директриса изобразила скептически-ироническую улыбку.

В последующие дни недели поведение идеальной продавщицы не изменилось. Казалось, глубокая печаль раздавила ее окончательно. В субботу, в конце рабочего дня, мадам Бернье, перед тем как попрощаться с персоналом, подошла к Сильви:

— Сильви, патрон просит вас зайти к нему в кабинет.

Продавщица безучастно, словно это касалось не ее, тотчас же направилась к кабинету директора, не задав ни единого вопроса.

Нат Венфель встретил ее доброжелательно:

— Садитесь, Сильви. Рабочий день окончен. Не желаете ли сигарету, это поможет вам расслабиться.

— Нет, спасибо, месье Венфель, — вежливо поблагодарила девушка.

— Поверьте, Сильви, я сделал вам это необычное предложение, поскольку вижу, что в последнее время вы как-то ушли в себя и подавлены. Понимаете, мне тяжело видеть, что люди, с которыми я работаю, особенно такие, как вы, к которым я отношусь с исключительным уважением, страдают. Я также надеюсь, что за те годы, которые вы работаете здесь, вы поняли, что я тот человек, которому можно доверять, и любое слово, сказанное здесь, никогда не выйдет за стены этого кабинета! Итак, вы можете говорить абсолютно откровенно: что происходит?

— Господин Венфель, вызвав меня к себе, вы в некотором роде опередили события: я собиралась поговорить с вами в понедельник… Значит, мы выигрываем сутки. Ставлю вас в известность, что ухожу с работы, предупредив вас за восемь дней, как положено по закону, считая с сегодняшнего дня. Таким образом у вас будет время найти мне замену.