Уроки соблазна

— Неважно.

Группа заиграла «Лейлу», одну из самых страстных баллад в истории рок-н-ролла. Музыканты играли более мягкую, блюзовую, версию. В том же медленном, чувственном ритме, что и та песня, под которую они танцевали в ночном клубе.

Платье и отсутствие нижнего белья не позволяли ей обхватить его бедро ногами, как тогда, в клубе, хотя ей чертовски этого хотелось. Она любила эту песню, и тело ее безотчетно задвигалось в такт музыке.

Он схватил ее за плечи.

— Не делай так.

— Почему? — спросила она, не останавливаясь. Ей хотелось чувствовать его тело, то, как он возбужден, когда прижимается к ней. Ей нужно было как-то успокоить бушевавшее в ней пламя. — Так мы танцевали в ночном клубе.

— Тогда все было по-другому.

— Как именно?

— Проклятье, Джилл. — Он оттолкнул ее. — Прекрати.

Она оглянулась, но все были заняты чем-то своим, и никто не обратил внимания на их странное поведение. Она прерывисто дышала. Ей срочно требовалось добиться от него какой-нибудь реакции на то, что она делала, иначе, казалось ей, она сойдет с ума. Джилл напомнила себе, что привело ее сюда сегодня.

— В чем дело, Колин? Ты же сам учил меня всему этому!

Он потряс головой, пытаясь сообразить, что происходит. Внезапно он взял ее за талию и потащил за собой к выходу. Один из концов ее шали волочился за ними по полу.

Он вывел ее в служебный коридор и прижал к стене, держа за запястья.

— Почему ты применяешь эти уроки на практике со мной, если на самом деле хочешь заполучить Деса? — спросил он грубо. Его руки, сжимавшие ее запястья, дрожали.

Она высвободила руки и легонько оттолкнула его, чтобы он отстранился и дал ей свободно дышать.

— Прежде всего, я не хочу Деса в роли мужа. Больше не хочу. И я… я хотела узнать, способны ли твои уроки заставить мужчину забыть женщину, которую он прежде любил?

— Ты хотела?.. — Он выглядел ошарашенным.

— Ну что, Колин? Могу я при помощи твоих уроков заставить тебя забыть ее?

Он нахмурился.

— Кого?

Она вздернула подбородок.

— Женщину, которую ты любишь. Женщину, которая разбила тебе сердце. Женщину, о которой ты рассказывал мне в блюз-клубе, — закончила она, не понимая, почему до него никак не доходит, кого она имеет в виду. — Ты спросил, любила ли я кого-нибудь так, как героиня Билли Холлидей в ее песне. А я задала тебе тот же самый вопрос.

— Верно, — кивнул он, припоминая. — Я сказал «может быть». Я сказал «может быть», Джилл. Я не сказал «да».

— Но в этом был смысл. То есть, я хочу сказать, я видела, как ты отказывал женщинам последние два года. Ни одна из них не затрагивала тебя глубоко. Когда ты сказал «может быть», я решила, что ты был влюблен в женщину, которая разбила тебе сердце — или ушла, или не любила тебя.

— Ты сделала такие выводы из простого «может быть»? А потом так же просто решила, что можешь заставить меня забыть ее?

Она кивнула, наблюдая за ним. Он все еще выглядел изумленным, но ярость его прошла.

— Для чего все это, Джилл? Для того только, чтобы проверить, что уроки действуют? Этакий эксперимент?

— Нет, — медленно произнесла она, зная, что назад дороги нет. Прежняя Джилл никогда не осмелилась бы на такое. Новая Джилл, с сердцем, полным любви, готова была на все. — Дело в том, что, пока я была у Тесс, я поняла, что безумно люблю тебя.

Он задержал дыхание. Потом сделал глубокий вдох. В глазах появились золотые искры.

— Тогда я отвечу на твой вопрос. Ты не можешь заставить меня забыть женщину, которую я люблю уже два года. Никто не может. — Он взял ее за подбородок и приподнял ее лицо так, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Потому что это ты, Джилл. Я без ума от тебя. Это правда.

Это было невероятно. Ее сердце замерло. Колин прижался губами к ее губам, целуя с той же страстью, с какой целовал ее на острове. Его язык проник ей в рот. Его рука скользнула по ее спине вниз. Прижавшись к нему, она потерялась во времени и в пространстве. Ничего больше не существовало для нее, кроме Колина.

Он с бешеной скоростью вел машину к дому Джилл. Там, в спальне, он быстро снял с нее платье и дрожащими руками сорвал одежду с себя. Она уже ждала, горячая и открытая, она прижималась к нему ближе и ближе, пока он не оказался внутри нее. Волна удовольствия подхватила ее, вызвав из груди стон. Именно этого она так жаждала. Ей не нужно было сдерживать свои чувства. Любовь к Колину подарила свободу ее так долго скрываемым чувствам.

Они предавались любви медленно, каждое их движение говорило о силе их чувств. Каждая секунда, каждый звук, каждое ощущение были бесценны. Ласки дарили райское блаженство. Они кончили вместе, и в это мгновенье, казалось, мир рухнул.

Он провел рукой по ее все еще дрожащему телу.

— Я совсем потерял голову из-за тебя. Молли не хотела говорить мне, где ты.

— Это моя вина. Мне нужно было время, чтобы все понять.

— В следующий раз, когда тебе надо будет что-то обдумать, не забудь сказать об этом мне, ладно?

— Ладно, но это не повторится. Для меня все теперь кристально ясно.

— Слава богу. — Он поцеловал ее руку. — Так когда ты решила перестать добиваться Деса?

— Когда ты начал эти проклятые уроки. Я не могла думать о Десе. После той ночи в блюз-клубе, нет, наверно, еще раньше, когда я проснулась утром и обнаружила, что спала в твоих объятиях. Я не могла выбросить тебя из головы. Твой запах, то, как ты выглядел в тех черных трусах, не давали мне покоя. А потом ты обрушил на меня один шок за другим. — Она легко засмеялась. — Когда ты произносил «Дес», я едва удерживалась, чтобы не спросить «кто это?».

— Господи, если бы я только знал! Это избавило меня бы от стольких мучений!

— А если бы я знала, это избавило бы меня от пытки, которой ты меня подвергал. Но ты никак не выказывал своих чувств. Вел себя как друг.

Он застонал.

— Ты должен понимать, что я ничего не знала о мужчинах, разве что о том, каковы они в сфере бизнеса. Я не знала, что такое любовь. — Она сжалась. — Мое детство…

Он прижал палец к ее губам.

— Не вспоминай. Я знаю. Дес рассказывал мне, что папа воспитывал вас в такой строгости, что ты в раннем детстве даже не могла видеться с Десом и его отцом. У тебя не было никого, кто мог бы показать тебе, что такое любовь. — Он нахмурился. — Но Дес упомянул домоправительницу Уильяма, которая тайком делала для тебя торт на день рождения.

— Да, так оно и было.

— Ты жила с жестоким отцом. Из того, что я слышал о нем, он был просто чудовищем.

Она вздохнула и положила голову ему на плечо. Ее рука легла ему на грудь.

— Забудем, все это в прошлом. Теперь мы вместе будем создавать будущее — такое, в каком хотим жить.

Дрожь сотрясла его тело. Он поцеловал ее в лоб.

— Еще одно. Как насчет твоих амбиций? Ты хотела контролировать компанию.

Она молчала несколько секунд. Но заговорила спокойно:

— Пойми, долгое время я вынуждена была довольствоваться своей долей. А мы выросли в атмосфере соревнования, и для меня было естественно стремиться к большему. Но теперь это не имеет никакого значения. И я знаю, что у нас с сестрами никогда не было разногласий в том, что касалось блага компании. — Она посмотрела на него. — Благодаря тебе, я получила гораздо больше. Любить и быть любимой.

Он наклонился и поцеловал ее.

— Ты и представить себе не можешь, как я счастлив сейчас.

— Могу. Я чувствую то же самое.

Он улыбнулся ей и уронил голову на подушку.

— Тогда расскажи мне о нашем будущем. Ты уже знаешь, чего бы ты хотела?

— Да, — сказала она задумчиво. — Я хочу любить тебя и быть любимой всю оставшуюся жизнь. Я хочу соединить наши дома в один настоящий дом, в котором нам будет не только удобно и безопасно, но он еще станет нашим убежищем от всего мира. И еще я хочу детей, много-много детей, которых мы будем любить больше всего на свете и научим любить точно так же, как мы любим их.