Все или ничего

Брайони прибралась в приемной, огляделась вокруг, а затем пошла в офис, где ее ждал поднос с ужином и кофе.

Она наполовину расправилась с едой, первой за весь день, если не считать наспех проглоченного бутерброда, когда в комнату вошел Грант и закрыл за собой дверь.

Брайони подняла салфетку к губам и отодвинула в сторону тарелку.

— Мистер Гудман, — официальным тоном сказала она. — Надеюсь, ужин оказался на должном уровне.

— Все было превосходно, спасибо, — спокойно ответил он. — Но тебе следовало сказать мне, что твои беды с персоналом касаются именно столовой.

Брайони пожала плечами.

— Мы справляемся.

— При условии, что ты работаешь по шестнадцать часов в сутки.

— Такая уж у меня работа. — Она машинально улыбнулась. — В любом случае, я сильная как лошадь и завтра опять буду в порядке. Линде уже намного лучше.

Грант немного помолчал, а затем сказал:

— В данный момент ты не выглядишь здоровой как лошадь.

Брайони поморщилась и налила себе кофе.

— Ты не хотел бы просмотреть бронирование на будущее? Картина весьма неплохая, если учесть, что на носу зима.

— Я верю тебе на слово, спасибо. — Он встал. — Почему ты не отправляешься спать?

— Пойду, только вот погуляю с Оливером.

Грант посмотрел на нее, как будто хотел что-то сказать, но когда Брайони бросила на него усталый, но в то же время дерзкий взгляд, его рот сжался, и, резко повернувшись, он вышел.

— Эх, Олли, — шептала Брайони позднее, когда они брели в холодной темной ночи, — что же мне делать?

Пес, естественно, не отвечал, но с обожанием лизал ее руку.

На следующее утро Линда была на боевом посту и, почувствовав себя лучше, сгорала от любопытства, однако после нескольких безуспешных попыток направить разговор в русло Гранта Гудмана, сдалась. Брайони даже не думала выведывать, о чем судачили в Хит-Хаусе, но она не могла не понимать, что проявляет себя не лучшим образом — она была деловой, энергичной, но совершенно неприступной.

— Люсьен, — сказала Брайони, подойдя к нему у кухни. — Я бы хотела с тобой поговорить. На тебя была жалоба. Ты не пройдешь ко мне в номер?

Люсьен подбоченился и свысока посмотрел на Брайони.

— Жалоба? На меня? Это за что же? Да я самый лучший гид!

— Гид ты, может, и лучший, но речь о другом.

— Тогда скажи мне здесь и сейчас, Брайони, — сказал Люсьен и раздраженно добавил: — Я не мальчишка, чтобы меня вызывали на ковер, да еще вдобавок женщина!

Брайони глубоко вздохнула и холодно проговорила:

— Очень хорошо. Если ты хочешь, чтобы все об этом слышали, будь по-твоему. В одной из анкет, которые я сегодня утром просматривала, гость написал, что единственное, что испортило ему пребывание в Хит-Хаусе, было твое чересчур фамильярное обращение с его женой.

Люсьен фыркнул.

— Если я, Люсьен дю Плесси, и был с ней фамильярен, Брайони, значит, она сама этого хотела, а этому джентльмену следовало бы не искать виновных, а задать себе вопрос, почему это происходит? Потому что, если он не удовлетворяет ее в постели, ее глаза всегда будут глядеть зазывно. Уж я-то знаю женщин!

— Я в этом не сомневаюсь, Люсьен, — парировала Брайони, — но, как бы то ни было, пока ты работаешь здесь, ты не имеешь права строить им глазки, а тем более дотрагиваться до них, как бы тебя ни провоцировали. Понятно, Люсьен?

— Ты мне угрожаешь, Брайони?

— Да, угрожаю, — процедила Брайони сквозь зубы. — Еще одна жалоба, и ты будешь уволен!

Люсьен насмешливо посмотрел на нее.

— Только, пожалуйста, не думай, что я не знаю, почему это так, Брайони. Ты сама страдаешь от подобных проблем, не так ли? Месье Гудман лишил тебя привилегии делить с ним его ложе, разве нет? А я, с другой стороны…

Он не успел закончить, потому что Брайони залепила ему звонкую пощечину и собралась было повторить, но Люсьен зарычал и поднял вверх руку для ответного удара. В тот же миг у него из-за спины вырос Грант Гудман:

— Люсьен, mon ami [2], на вашем месте я не стал бы этого делать. Теперь я приглашаю вас зайти в офис через полчаса. Брайони, пошли со мной.

— Ты хочешь сказать, что мне не следовало этого делать?

Брайони резко обернулась, чтобы оказаться лицом к лицу с Грантом Гудманом, когда он закрыл дверь ее номера, глаза ее по-прежнему горели от ярости.

Он ответил сухо, не снимая руки с дверной ручки:

— Существуют другие, более дипломатичные способы…

— Нет, не существуют! И я скажу тебе почему. Потому что все вы, мужчины, одинаковы, — с отвращением сказала Брайони и неожиданно села.

— Ты опасно перенапряжена и возбуждена, — заметил Грант ровным голосом.

— Интересно, кто в этом виноват? — Брайони холодно рассмеялась. — Не надо, не отвечай. Тебя никогда не волновало то, что ты поставил меня в невыносимое положение.

— Брайони, — терпеливо сказал он, — мы можем обсудить это равно как с деловой, так и с личной точки зрения. Выбирай.

— Хорошо, давай обсудим это с деловой точки зрения, — ответила она с усилием. — Люсьен — очень хороший гид. Он прекрасно обо всех заботится, не рискует, неплохо предсказывает погоду и обладает характером, который люди любят и помнят, — он может очаровать любого. Но когда мужья начинают на него жаловаться — кстати, он разбил не одно сердце среди женской части персонала, — начинаешь задумываться.

— Таким образом, ты не считаешь, что он всего лишь получает свою долю восхищения от некоторых скучающих жен? Но нельзя же винить парня за это.

— Более того, Грант. Он сам сказал, что если он и был фамильярен с этой женщиной, то только потому, что его к этому подталкивали. Раз он не может этому противостоять, в один прекрасный день это может привести Бог знает к чему.

— Согласен, — задумчиво ответил Грант.

Брайони пожала плечами, но затем сникла.

— С другой стороны, чтобы найти ему замену, потребуется время.

— А как ты собираешься работать с ним после всего, что произошло?

— По-моему, он ясно дал это понять, — ответила Брайони.

— А-а, — протянул Грант, но ведь еще не высказался по этому поводу я.

— Что от этого изменится?

— Если он услышит из моих уст, что его работа под вопросом, он, возможно, задумается.

Брайони хотела было возразить, но лишь устало сказала:

— Очень бы этого хотелось, только я в это не верю, все равно он уже никогда больше не будет относиться ко мне с уважением.

— Ты считаешь, что будет меньше тебя уважать?

— Честно говоря, мне на него наплевать. — Брайони резко замолчала, а затем покраснела, и Грант вопросительно посмотрел на нее. — До тех пор пока он держит свое мнение при себе, — добавила она и решительно поднялась. — Согласна! Мне не следовало бить его по лицу, и, видимо, до сегодняшнего дня я не смогла дать ему ясно понять, что он не должен кокетничать с гостями. Поэтому, если ты считаешь, что нужно дать ему шанс, — вперед. В конце концов, ты хозяин этого заведения. Я буду молчать как рыба во время вашей беседы, но как ты намерен отреагировать на то, что я веду себя так якобы потому, что меня лишили привилегии делить твое ложе?

— Тебе не надо молчать как рыба. — Грант распахнул дверь и посмотрел на Брайони испытывающим взглядом. — Прошу.

— Люсьен, есть проблема, — холодно произнес Грант Гудман. — Вернее, две. Я попросил Брайони присутствовать при нашем разговоре, потому что у нее было ощущение, что мы затеваем сугубо мужской разговор, в котором о женщинах отзываются уничижительно.

Лицо Люсьена, который сидел за столом Линды, приняло веселое выражение, но его взгляд натолкнулся на холодный блеск глаз Гранта, и он стушевался.

— Поэтому я хотел бы ясно дать понять, что, во-первых, главный человек здесь — Брайони и я глубоко уважаю ее мнение по всем вопросам. — Грант Гудман помолчал и посмотрел на Люсьена так, что тот съежился. — Во-вторых, — продолжил Грант, — когда Брайони говорит мне, что вы выходите за рамки, я верю ей, несмотря на то, что вы отличный гид. Теперь давайте уточним другое. Существует укоренившееся представление, что некоторые должности в отелях и на курортах в некотором роде двусмысленны, скажем, инструктор по теннису или лыжам одновременно может быть скрытым жиголо. Но не в этом заведении… — Люсьен издал протестующий звук, но Грант предупреждающе поднял руку. — С другой стороны, есть люди, которые просто не подходят для такой работы в силу существования определенных норм поведения, хотя само по себе это не является преступлением, было бы нежелательно оставаться им здесь работать. — Люсьен открыл было рот, но передумал и промолчал. — Таким образом, подводя итоги, скажу, — продолжил Грант спустя некоторое время, — главный авторитет здесь — Брайони, Люсьен, и, если это вас не устраивает, вам следует хорошенько подумать, стоит ли здесь работать.