Безрассудное счастье

В теории прекрасно, но как это сказать? Нику казалось, он не сможет составить ни одной фразы, слова застрянут у него в горле. Нет, так не пойдет. Надо начать с самого начала и сказать, как сильно он ее любит. Главное — не впасть в умоляющий тон. Что бы Алекс ни сказала, он примет это хладнокровно, как подобает мужчине. Даже самое худшее. А что было бы самым худшим? Надо прямо смотреть в глаза правде: да, она может сказать ему ужасные вещи. Она может сказать, что все это было ошибкой, и поцелуй, все еще пылающий у него на губах, — тоже ошибка. Что ночь, ставшая для него самой прекрасной в жизни, была для нее одной из многих, и что она никогда не станет жить с мужчиной, у которого каждый месяц выходит кредит и который к своим двадцати девяти годам не сделал никакой карьеры.

Так он боролся сам с собой, в отчаянии пытаясь найти выход. Алекс ничего этого не замечала. Дорога постепенно стала спускаться к ручью. Каждый шаг давался ей с трудом, так что ей было совсем не до того, чтобы замечать перемены в настроении Ника. То и дело попадались упавшие деревья и неизвестно откуда взявшиеся огромные камни. Пару раз она чуть не оступилась. После вчерашнего дождя дорогу развезло, было ужасно скользко. Пытаясь удержать равновесие, Алекс резко взмахнула руками. Ник подхватил ее как раз вовремя, иначе она плюхнулась бы прямо в грязь. Почувствовав себя в его объятиях, Алекс едва не задохнулась от нахлынувших чувств: здесь было и сожаление, и горечь — в общем, целый букет эмоций, одна «приятнее» другой. Сердце у нее забилось сильнее — то ли от страха, то ли от радости. Но Ник разжал руки и со странной улыбкой посмотрел на нее.

— Давай-ка я пойду впереди. Тогда я успею тебя подхватить.

Вот этого она и хотела. На всю жизнь. Но в данной ситуации Алекс сочла за лучшее ограничиться благодарной улыбкой. В самом деле, что бы она ни сказала сейчас, это бы только смутило ее еще больше. Ей и так было нелегко оставаться с ним наедине. Еще не хватало ляпнуть что-нибудь, о чем она тут же пожалеет, или задать вопрос, ответ на который она не хочет слышать. И она молча пошла вслед за ним, с тоской глядя, как он ловко спускается по склону.

Как только спуск закончится, он начнет говорить. Ник пообещал себе это, когда ему пришлось выпустить Алекс из объятий. Вот спустятся целыми и невредимыми — и тогда он наберет побольше воздуха и начнет. Он много раз рисковал в жизни, но тогда это был физический риск, а тут на карту были поставлены его самые глубокие чувства. Одно дело — разбитое колено, и совсем другое — разбитое сердце. Но никогда не узнать правды было бы еще хуже. Что, если есть хоть малейшая надежда, а он ее упустит? Вдруг он что-то значил для нее? Нет, он должен знать, иначе ему не будет покоя. Мучиться долгие годы… Нет, лучше сразу, как у хирурга: чик — и готово. И можно жить дальше. Любовь — как таблетка от кашля. Закрыть глаза, открыть рот — и проглотить. Правда, ему казалось, эта таблетка встанет у него поперек горла раз и навсегда, но все равно метафора была хорошая.

И вот они спустились вниз. Ник протянул Алекс руку, помогая перелезть через поваленный ствол дерева. Она спрыгнула к нему, и они остались стоять друг против друга. Его рука лежала у нее на плече. Она вопросительно смотрела на него. «Будь что будет», — решил Ник и набрал в грудь побольше воздуха.

И вдруг раздался такой оглушительный вопль, что они оба подскочили чуть ли не на метр от земли. Через несколько секунд крик повторился. На этот раз они узнали голос Саймона, который, судя по всему, звал на помощь. С мечтой о романтическом объяснении пришлось распрощаться. Ник сорвался с места и припустил по тропинке, раздвигая перед собой кустарник. Алекс поспешила за ним, стараясь не отставать. Выбежав за поворот, они остановились как вкопанные. Ричард стоял в ручье, по колено в мутной воде. Он был злой как черт и мокрый до нитки. Волосы облепляли его лоб тоненькими прядями — зрелище, надо сказать, было не из приятных. Саймон, чей внешний вид не претерпел никаких изменений, бегал по берегу, давая несчастному разнообразные указания.

Одного взгляда на эту сцену было достаточно, чтобы понять, что произошло. Спортивный от природы Саймон решил не искать мост, а просто перепрыгнул с одного берега на другой. Ричард неблагоразумно последовал его примеру, не приняв в расчет, что ноги у него несколько короче, да и мышцы не те. Итак, он приземлился прямо в воду и теперь пытался выбраться на берег, что было не так-то просто: дно было скользкое, а одежда прилипала и мешала двигаться. Саймон протянул ему руку, однако Ричард во что бы то ни стало хотел вернуться на место, с которого прыгал.

Алекс и Ник будто в землю вросли, наблюдая этот спектакль. Первоначальный испуг прошел, и они не смогли удержаться от смеха. Это было уже слишком. Ричард сердито выругался и тут же поскользнулся и упал навзничь, на этот раз окунувшись с головой. Поднявшись, он с перекошенным лицом выбрался на берег, не обращая внимания на протянутую Ником руку. Вид у него был такой, что даже Алекс сочла за лучшее не проявлять излишней веселости. Ричард беспорядочно размахивал руками, ругался на чем свет стоит и был преисполнен жалости к себе.

— Черт! Идиотизм! Нет, вы посмотрите, на кого я похож! На мне сухой нитки нет! Я схвачу воспаление легких! Надо срочно возвращаться и переодеться во что-нибудь сухое. Вы же знаете, у меня астма! Вот, мне уже трудно дышать.

Он выглядел действительно ужасно, и, несмотря на жаркий летний день, его зубы выбивали мелкую дробь. Саймон перепрыгнул обратно, и все четверо затрусили к машине самой короткой дорогой. Ричард еле передвигал ноги, всем своим видом показывая, что терпит непереносимые мучения. Мечты о пабе потонули в пучине отчаяния Ричарда. Немым укором плелся он позади всех. Переглянувшись, его более удачливые спутники только вздохнули и продолжили путь. Алекс пришло в голову, что Ричард со своей в прямом смысле слова подмоченной репутацией больше всего похож на персонажа комикса, однако она сочла за лучшее держать свои мысли при себе. В конце концов, надо щадить чужое самолюбие.

Наконец они добрались до машины. Путь до дома был проделан в полном молчании. Саймон предусмотрительно положил под Ричарда пару целлофановых пакетов, которые шуршали при малейшем его движении, что еще больше усугубляло его страдания, если только это было возможно. Компании стоило большого труда игнорировать несколько необычный запах, который усиливался по мере того, как одежда Ричарда начинала высыхать. Не успел Саймон выключить зажигание, а жених Алекс уже стоял перед дверью, в нетерпении подпрыгивая на месте. Дверь открыли, и он стремглав ринулся в ванную комнату, чтобы наконец смыть с себя эти отвратительные склизкие водоросли. Но очевидно, сегодня был неудачный для него день. Ветхозаветный бойлер с утра израсходовал все свои силы, так что несчастному пришлось испытать на себе бодрящее действие ледяного душа. Наконец дверь распахнулась, и Ричард, изрыгая проклятия, проследовал в спальню. Все встрепенулись и заговорили с неестественным оживлением, только бы он не подумал, будто они смеются над ним, тем более что так оно и было.

Когда Ричард появился снова, все такой же мрачный, Саймон дружески обнял его за плечи и весело сказал:

— Эх вы, дети цивилизации! Думаете, можете ходить по воде?

Шутка повисла в воздухе. Саймон опустил руки и ретировался. Ричард плюхнулся в кресло и скорбно посмотрел на носовой платок, принесенный из спальни.

— Вы могли бы проявить немного больше сочувствия. Я замерз как собака, к тому же растянул ногу, а в груди у меня уже начинаются хрипы.

В подтверждение своих слов он кашлянул и скривился в болезненной гримасе.

— Ох, ты мой бедный! То-то я заметил, что ты хромаешь. Где у тебя болит?

И Саймон протянул руку к его бедру. Ричард подпрыгнул, словно ошпаренный.

— Вот здесь.

— Прости! Как насчет горячего чайку? Алекс, налей Ричарду заварки. В чайнике должно было остаться.

Алекс протянула ему полную чашку. Все замерли и молча наблюдали, как он пьет.