Навь и Явь (СИ)

Обтянув место казни яростным кольцом из хмари, она подскочила и вознеслась высоко над деревней. Беда копошилась на чёрной ладони земли, нужно было только сдуть проклятых муравьёв, вообразивших, что им всё дозволено… Цветанка обрушилась с высоты своего прыжка, и от приземления четырёх белых лап твердь содрогнулась, будто где-то вдалеке треснула и рассыпалась гора. Кольцо хмари с гудящим «фух» резко сомкнулось, и все костры в один миг потухли… Цветанка стояла, тяжко переводя дух, а вокруг горько дымились пепелища. Спасла ли она людей? Увы, нет: у столбов висели на цепях лишь обугленные останки, и из груди Цветанки вырывался горестный рёв.

«Прочь! Прочь с моей земли! Прекратите бесчинства и кровопролитие!»

Навии приближались к ней на полусогнутых ногах, а впереди всех – голубоглазый воин, который сёк её кнутом. Опустившись на колени, он снял шлем, и на плечи ему упала золотая вьющаяся грива. Мужественно хорош собой был мерзавец, но Цветанке хотелось перегрызть его длинную, могучую шею. Мягкой поступью хищницы она приблизилась к нему, а он, взирая на неё голубыми льдинками своих чистых безжалостных очей, обратился к ней:

– Госпожа, молю тебя о прощении: я посмел поднять на тебя руку. Скажи, кто ты? Ты – посланница Маруши? Чего ты хочешь? Мы всё исполним!

«Всё, чего я хочу – чтоб вы убрались отсюда!» – рыкнула Цветанка.

– Если такова твоя воля – да будет по слову твоему, – поклонился золотоволосый навий.

Цветанка не верила своим глазам: он достал большой, окованный золотом рог и протрубил в него. Протяжный гул пронёсся над землёй тоскливым кличем, и отряд навиев, построившись, направился прочь из разорённой, обескровленной деревни. Горе ещё реяло над головами чернокрылой птицей, овдовевшие бабы выли у чёрных кострищ, а уцелевшие мужики, чумазые и хмурые, смотрели исподлобья на белую волчицу, которая с болью во взоре бродила по улочкам синеоким призраком. Видно, не верилось им в своё спасение, дарованное Марушиным псом… «Какой-то здесь подвох», – должно быть, думали они.

Возле домика Цветанка рухнула наземь в человеческом облике. Во рту стояла горькая сушь, в багровых следах от кнута горела и постукивала боль, а к ней уже спешила встревоженная Невзора:

– Цветик, кто тебя так?

Она подогрела воду, и Цветанка обмылась, дрожа и кусая губы. Слова застряли глубоко в горле, а сердце ныло тлеющим угольком. Только на следующий день смогла она рассказать Невзоре о случившемся, а также забрала забытую в лесу около Зайково тележку с добычей. Не до обмена было сейчас жителям…

Мука закончилась, крупы оставалось на два-три обеда для Светланки, и Цветанка отправилась на разведку в город. Нижний Волчок с виду как будто продолжал жить обычной жизнью, но по несчастным и испуганным глазам горожан Цветанка поняла: беда пришла и сюда. А вскоре она и здесь увидела навиев, которые спокойно расхаживали по улицам. Порасспросив жителей, воровка узнала, что город был сдан захватчикам без боя – по распоряжению градоначальника, получившего приказ от самого князя.

У Цветанки была с собою связка беличьих шкурок, но обменять их на съестное не получилось: на торговлю или мену теперь следовало получать разрешение у новых хозяев города. Ткнувшись в пару-тройку мест и получив отказ, Цветанка снова ощутила предвестники яростного вихря в груди. Вдруг её осенило: если навии, увидев её в облике белой волчицы, покинули деревню, то, быть может, ей удастся прогнать врага и из города? Скинув одёжу в укромной подворотне, Цветанка перекинулась в зверя, но шерсть её снова стала обычной, тёмно-серой… Как же так? Встреча с прекрасной девой в облачном чертоге казалась такой настоящей, при воспоминании о поцелуе душу Цветанки всё ещё наполняли отголоски небесного восторга, отнимающего дар речи. Неужто сама богиня Маруша разговаривала с нею? Не такой, совсем не такой представляла её себе воровка…

Раздосадованная, она вернула себе человеческий облик и побрела по городу в раздумьях. Над головой тяжело клубились жуткие тучи, сырая мостовая блестела под ногами, пепельный сумрак был приятен и удобен для глаз, но промозглый осенний воздух горько пах невзгодами. Грудь Цветанки окаменела от тревоги: как же раздобыть теперь хоть какую-то снедь? Из чего варить кашу для Светланки, если без разрешения навиев даже крупы не купить? Оставалось только одно: тряхнуть стариной, вспомнив своё воровское ремесло…

– Эй! Кто таков? – остановил её грубый окрик с иноземным выговором, а на плечо грозно опустилась тяжёлая рука.

Её остановила пятёрка воинов, следивших, видно, за порядком на этой улице. Цветанка оскалила клыки.

– Свои, – проворчала она. – Что ж вы, заразы, житьё нам так усложняете? Без вашего разрешения ни вздохнуть, ни пёрнуть скоро будет нельзя…

– Что нашему собрату-псу из Яви потребно? – спросил здоровенный воин в шлеме с чёрными перьями, горделиво реявшими на ветру. – Разрешение нужно людям, а собратья – свободны. Ты можешь получить всё даром.

– Вот оно как! – хмыкнула Цветанка, двинув бровью. – Ловкий ход, чтоб завлечь нас на свою сторону.

В ней клокотали противоречивые чувства: горький запах пепелища стоял в горле, взывая к возмездию, но стоило воровке закрыть глаза, как перед мысленным взором возникала плачущая от голода Светланка. Ледяной щит из гордости и ненависти к захватчику трещал и таял, стоило лишь одной тёплой слезинке малышки упасть на него.

Цветанка пребывала в растерянности. Впервые ей не требовалось ничего тащить тайком: городские запасы были для неё открыты – бери не хочу, только предъяви свои клыки оборотня. У дверей амбара, принадлежавшего городской верхушке, ей могли совершенно бесплатно отпустить мешок муки и столько же – крупы, но она предпочла честно купить то и другое у торговца, расплатившись шкурками. Цены подскочили почти вдвое, и на овощи пушных «денег» ей уже не хватило, но торговец, увидев клыки и желтоватые искорки в глазах, сам всучил Цветанке мешок репы и короб яблок.

– Возьми, возьми, только не трогай меня! – бормотал этот щуплый мужичок с редкой седеющей бородкой.

– Да не собираюсь я тебя трогать, дурило, – поморщилась Цветанка, пытаясь вернуть всё на место. – Оставь себе. Мне уже нечем платить.

– Не надо платить, бери даром, только сохрани мне жизнь! – махал руками торговец. – У меня жена, детушки! Сестра-вдовица…

Он сам запихал репу с яблоками в тележку Цветанки, трясясь осиновым листом, после чего спрятался за мешками и корзинами с товаром.

– Ничего платить не надо, – прогудел голос воина-навия за плечом. – Бери всё, что тебе понадобится, собрат.

Домой Цветанка возвращалась с мучительной тяжестью на сердце. Всё, что она украла за свою воровскую жизнь, не жгло её совесть так, как эти несчастные корнеплоды и яблоки, которые тряслись в тележке рядом с мукой и пшеном. Если бы не необходимость кормить Светланку, они с Невзорой и Смолко прожили бы и охотой, пальцем не тронув людских припасов… Но девочка росла, и одного только грудного молока ей было уже мало.

Неужто ей приснилось, что она – белая волчица? Однако свободная от навиев деревня подтверждала, что всё произошло наяву. Почему же у неё ничего не вышло во второй раз? Погружённая в думы, Цветанка почти не заметила, как добралась до лесного домика, но на подступах к нему застыла как вкопанная. Под деревьями стояли крытые носилки на жердях, рядом с которыми скучала четвёрка дюжих воинов. При виде Цветанки эти здоровяки и бровью не повели, переговариваясь вполголоса на своём языке, и воровка, осенённая жгучей догадкой, бросилась в дом.