Уроки доверия

— Да ты что, смеешься надо мной? — возмутился тот.

Эндрю мрачно усмехнулся. Почему всем вдруг стало казаться, что он только тем и занимается, как над ними потешается?

— Нет, мне совсем не до смеха, — ответил он удрученно. — Если хочешь, уволь меня. Я даже не обижусь.

Отец посмотрел на него так внимательно, как, наверное, никогда в жизни.

— Сядь и расскажи, что у тебя стряслось, — велел он.

Эндрю послушно сел и сказал:

— В общем… ничего особенного. Просто теперь мне все равно, добьюсь я успехов в бизнесе, смогу оправдать твое доверие или нет. Прости… Еще совсем недавно я лишь об этом и мечтал, но теперь все изменилось.

— А-а, понял… — протянул Алан Харпер исполненным обреченности голосом. — Ты встретил ее.

— Кого? — Эндрю сдвинул брови, задумываясь, откуда в последнее время все его тайны становятся известны любимым людям.

— Единственную любовь, — ответил отец уверенно. — Когда-то это должно было случиться.

Эндрю натянуто засмеялся.

— С чего ты взял, что любовь у меня единственная? Может, я уже пережил их с десяток? Моя личная жизнь никогда тебя не занимала, разве не так?

— Не так! — отрезал Алан. — Не занимала, потому что я твердо знал: ты влюбишься раз и навсегда.

Эндрю снова усмехнулся.

— Что за ерунда? Люди сходятся, расходятся, встречают кого-то еще, потом опять расстаются и находят третьего, четвертого, пятого партнера. Так устроена жизнь.

— Правильно, но некоторых из людей почему-то называют однолюбами, — заметил Алан.

Эндрю уже четко знал, что к этим самым однолюбам он как раз и относится, но продолжал спорить:

— Встречаются и такие. Но, согласись, это большая редкость.

Плотно сжатые губы Алана Харпера тронула таинственно-печальная улыбка, и его суровое лицо, просветлев, стало похоже на лик волшебника. Эндрю смотрел на него во все глаза, будто стал свидетелем чуда. Отец улыбался крайне редко, а мечтательной задумчивости на людях не предавался вообще никогда. Во всяком случае, в сознательном возрасте сын за ним такого ни разу не замечал.

— Открою тебе один секрет: в нашем роду все однолюбы.

Эндрю замотал головой, отказываясь верить в отцовское заявление и начиная извлекать из памяти с детства знакомые любовные истории Харперов.

— Я долго надеялся, что в твоем случае все сложится иначе, — со вздохом произнес Алан. — Думал, если любовь не обрушится на тебя, как на меня и деда, в юности, ты заживешь нормальной жизнью: спокойно сойдешься с какой-нибудь женщиной, не понравится — разойдешься. Потому и внушал тебе не торопиться с этим, окрепнуть, встать на ноги. А теперь понимаю… — он прищелкнул языком, — судьбу не проведешь. Ты влюбился в зрелом возрасте, но, насколько я вижу, так же сильно и бесповоротно, как я.

Эндрю подумал о том, что до сегодняшнего дня совсем не знал своего отца. Ему казалось, что рассуждать о возвышенном, о закономерностях и странностях любви, быть столь проницательным и понимающим тот просто не способен, не наделен соответствующими талантами. Как же жестоко он ошибался! Перед ним сидел человек, всю жизнь хранивший верность любимой женщине — давно умершей матери единственного сына.

— Предупрежу тебя сразу: эта участь не из легких, — сказал Алан, глядя куда-то в одну точку перед собой. — Однолюбам приходится в жизни гораздо сложнее, чем другим людям.

— Почему? — удивился Эндрю.

— Потому что ты должен посвятить ей одной всего себя, — ответил Алан спокойно. — Не думать после каждой ссоры: «А на кой черт она такая мне сдалась? Пойду и найду себе другую, более сдержанную, улыбчивую или покладистую». — Он перевел на сына взгляд и посмотрел ему в глаза строго, серьезно и с любовью, впервые проявляя ее так открыто.

Эндрю сидел, боясь пошелохнуться. У него возникло ощущение, что он участвует в некоем таинстве — в получении отцовского благословения, которое даст ему право и силы хоть из-под земли достать Натали и сделать ее навек своей.

— Я даже не стану расспрашивать, кто она и какая, — сказал Алан с несвойственной ему мягкостью. — Какой бы ни была, я приму ее и с радостью стану ей вторым отцом. Говоришь, тебе нужен еще месяц?

Эндрю медленно кивнул.

— Ладно, месяц так месяц. Дела подождут.

— Я просто не верю, что слышу все эти слова от тебя, папа, — пробормотал Эндрю, растерянно улыбаясь.

— А ты поверь, — ответил отец, на глазах становясь по-прежнему суровым.

Эндрю уже направился к двери, но приостановился и повернул голову.

— И все-таки, откуда ты узнал, что я… встретил ее, единственную? Я ведь ни слова не сказал тебе о ней, даже не намекнул.

— Это написано на твоей физиономии, — ответил Алан, уже глядя в бумаги. — Ступай и завоюй ее, чего бы это тебе ни стоило. Удачи!

— Спасибо.

На звонки Натали упорно не отвечала. Дома ее не оказывалось ни утром, ни днем, ни вечером, ни ночью. Эндрю даже несколько раз съездил к университету, но, понятия не имея, на каком отделении она учится, так и не смог ее разыскать.

В четверг ему позвонил Доналд и, спросив, как дела, милейшим тоном пригласил в ближайшую субботу в гости.

— Попьем пивка, как в прошлый раз, а потом, может, куда-нибудь съездим. Идет?

Приятель явно ни о чем и не подозревал. Но его сестра должна была обо всем знать, в этом Эндрю ни секунды не сомневался. Натали позвонила ему сама, пребывая в ярости, ничего не желая слушать. Дело было определенно не только в печати, подруги наверняка побеседовали в тот треклятый понедельник и вместе докопались до истины.

Эндрю понял, что должен встретиться с Кэролайн, все ей объяснить и упросить ее помочь.

— Идет, — ответил он, ни минуты не колеблясь.

— Отлично. Приезжай к пяти, — сказал пребывающий в счастливом неведении Доналд.

Все время, что оставалось до субботнего вечера, Эндрю подбирал для разговора с Кэролайн подходящие слова. Сделать ставку на этот раз следовало исключительно на правду, коварными уловками и ложью он был сыт по горло. На то, что в пять часов в субботу Кэролайн окажется дома, оставалось только надеяться.

Его чаяния оправдались. Кэролайн вышла в холл, едва он переступил порог их восхитительного дома. Доналд как ни в чем не бывало приветливо улыбнулся. Но по колючему взгляду Кэролайн Эндрю сразу понял, что не ошибся в догадках в отношении нее.

— Здравствуй, — сказала она более чем сдержанно.

— Здравствуй, — ответил Эндрю, гипнотизируя ее проникновенным взглядом.

— Эй, сестренка! Ты хотя бы улыбнулась гостю, — сказал Доналд, только сейчас замечая, как странно она держится. — Что это с тобой сегодня? Расстроена, что хлещет как из ведра и очередная вечеринка у Боба не состоится? — Он засмеялся, но быстро замолчал, вновь посмотрев на Кэролайн, потом на Эндрю. — А не завелось ли у вас от меня каких-то тайн, а? Может, мне вас на пару минут оставить наедине?

Эндрю посмотрел на него с благодарностью.

— Да, старик. Пожалуйста.

— Не вопрос. — Доналд повел бровью. — Жду тебя у себя. Дорогу, надеюсь, найдешь?

— Да, конечно, — воскликнул Эндрю, — найду!

— Пройдем в комнату для гостей, туда никто не войдет, — без лишних предисловий сказала Кэролайн, когда Доналд скрылся из вида.

Она была даже более сообразительной, чем Эндрю думал, и это обнадеживало.

Комната для гостей оказалась просторной и обставленной всем, что только может понадобиться собравшемуся отдохнуть человеку: кроватью, удобным диваном, креслами, телевизором, комодом и даже шкафом с книгами.

— Присаживайся. — Кэролайн кивнула гостю на диван, а сама расположилась напротив, в кресле с высокой спинкой и широкими подлокотниками.

Когда Эндрю сел, ее лицо приняло угрожающее выражение: крылья носа раздулись, губы плотнее сжались, в глазах вспыхнули огни злости. Помолчав с минуту, она справилась с собой и заявила:

— Предупреждаю сразу: за Натали я кому угодно глаза выцарапаю. Она не желает тебя знать, хочет как можно быстрее забыть эту идиотскую историю…