Я хочу на тебе жениться

— Ты меня ставишь перед трудной дилеммой. И все-таки я выбираю экскурсию, если ты не против.

— Ничуточки. Сюда, пожалуйста, — сказал Джеймс и взял ее под руку.

Они направились вверх по причудливой лестнице, очень похожей на ту, что она видела в знаменитой киноклассике «Унесенные ветром»; он поддерживал ее под локоть, и, когда его пальцы слегка сжимали ее руку, женщина начинала вся дрожать.

На самом верхнем этаже, в самом уединенном крыле особняка, Джеймс подвел Кэтрин к массивной дубовой двери, открыл ее, включил в комнате свет и, пропуская спутницу вперед, сказал:

— Это наша семейная библиотека.

Просторная комната была обставлена в дорогом античном стиле, и все в ней — высокие шкафы с книгами, дубовые столы, кресла и внушительных размеров кожаный диван у задней стены — было расставлено с тонким вкусом и содержалось в безупречной чистоте.

— Я должна сделать тебе одно признание, — сказала Кэтрин, разглядывая толстые старинные книги на застекленных полках. — Когда мы впервые встретились с тобой на том собеседовании, я была одной из тех глупых женщин, которые считали тебя неким божеством. До нашей встречи я много читала в прессе о тебе, о вашей семье, и ты представлялся мне каким-то нереальным, неземным человеком. Затем, когда я начала работать твоей помощницей, мое мнение о тебе стало изменяться.

— В хорошую или плохую сторону?

— Определенно в хорошую. — Они медленно направились мимо столов вглубь комнаты. — Просто мне хочется, чтобы ты знал: работая рядом с тобой, я получала замечательный жизненный опыт, и я благодарна тебе за то, что ты предоставил мне такой шанс. Поскольку скоро на работу возвращается миссис Марджери, я решила не откладывать и высказать тебе такое признание. Кто знает, позволят ли обстоятельства сделать мне это потом?

Женщина остановилась у стены, где висела картина Ренуара, изображавшая обнаженную натурщицу с пышными формами. Наверняка подлинник, подумала она и услышала голос босса:

— Кэтрин, мы с тобой…

— Джеймс, не надо. — На секунду она прикоснулась кончиками пальцев к его губам, будто прикрывая их. — Не говори, что мы будем видеться. Когда за свой стол снова сядет твоя давнишняя помощница, тебе придется возвращаться в свое нормальное русло, а я, если мне повезет, стану секретаршей в каком-нибудь среднем звене вашей компании. Если мне опять-таки повезет, то в следующем году я, возможно, погляжу на тебя украдкой на пикнике сотрудников «Роккаттера» в Порт-Честере.

— Кэтрин, — произнес он жестким тоном и, схватив ее пальцы и целуя их, притянул женщину к себе, — а теперь, пожалуйста, замолчи.

— Хорошо, — прошептала она и закрыла глаза в тот момент, когда он нежно впился губами в ее губы.

О боже, какая сладость! Да, это произошло! Она так надеялась, что он поцелует ее. Ибо какое же это прощание, если не будет хотя бы одного прощального поцелуя?

И этот поцелуй был восхитителен.

Джеймс притянул ее еще ближе, и женщина, обвив руками его шею, начала гореть и таять в объятиях мужчины.

Его губы щекотали и дразнили ее рот, подбородок, шею, а руки жадно ласкали и ощупывали грудь, талию, бедра — все тело. Но этого ей было мало. Ее все сильнее охватывало какое-то дикое, бушующее пламя. Пламя неистового, властного, бесстыдного желания иметь мужчину. Этого мужчину.

Такого сильного, всепоглощающего желания физической близости она еще не испытывала никогда в жизни.

— Да, — прошептала ему на ухо Кэтрин, когда его пальцы остановились на молнии платья.

— Да, милая, — столь же страстным шепотом ответил ей Джеймс. — Подожди секундочку. Я сейчас.

Он подошел к двери, закрыл ее на ключ и вернулся к Кэтрин. Она стояла под ренуаровским полотном и ждала его. Мужчина нежно взял ее за талию и подвел к дивану, который стоял рядом; выдвинув один из ящиков дивана, он достал подушку и простыню и застелил лоснящуюся кожаную поверхность.

Потом, целуя и лаская Кэтрин, раздел ее.

Затем полностью разделся сам. И когда предстал перед ней, стройный, мускулистый, с восставшим скипетром мужской красоты и силы, женщина ахнула и закрыла глаза. Ее щеки вспыхнули ярким румянцем, все тело затрепетало. Но через несколько мгновений ее глаза открылись, и она бросила на Джеймса дерзкий, чувственно-вызывающий взгляд. Он подхватил ее на руки и, целуя в губы, осторожно опустил на диван.

Она лежала на спине, и мужчина залюбовался ее белоснежным, упругим телом. Склонившись над ней, он поцеловал ее шею, плечи, потом розовые соски, вызывающе торчавшие над темно-коричневыми ареалами литых грудей. А когда его губы коснулись вьющихся волос на ее бугорке Венеры, а кончик языка слегка раздвинул вход в благоухающую долину любви, женщина затрепетала еще сильнее.

Пламя неистового, бесстыдного желания иметь этого мужчину снова охватило Кэтрин; ее ноги сами собой начали слегка подниматься и раздвигаться, сгибаясь в коленях, руки непроизвольно обхватили торс мужчины и потянули на себя.

Джеймс, сам весь охваченный пожаром страсти, ввел в женщину свое мужское естество одним сильным, но плавным движением. Он старался быть осторожным, боялся причинить ей какую-то даже малейшую боль или неудобство.

В первое мгновение Кэтрин действительно почувствовала легкую боль, но она была связана вовсе не с какими-то неосторожными действиями Джеймса, а лишь с непривычными для нее внушительными размерами его мужского достоинства. Но как только оба они вошли в самый древний ритм человечества и пустились вскачь по сладостным ухабам дороги жизни, всякие болевые ощущения тотчас исчезли, и женщина наполнилась только одним чувством, одним состоянием — неземным блаженством.

И по мере того, как темп их скачек нарастал, росло и невероятное, дикое, не сдерживаемое ничем блаженство, которое они оба испытывали. Рыже-каштановые волосы Кэтрин разметались по подушке, ее ногти все яростнее царапали спину мужчины, а бугорок Венеры и долина любви все неистовее и быстрее устремлялись навстречу взмыленному, предельно напрягшемуся коню, на котором с таким же ускоряющимся неистовством галопировал Джеймс.

И вдруг Кэтрин почудилось, будто где-то рядом сверкнула молния, ударил гром и где-то глубоко внутри ее обрушился освежающий ливень. Ей сразу стало так хорошо, так безумно приятно, что ее сознание на миг словно выключилось, и из горла вырвался громкий и протяжный, как нескончаемая музыка, стон. Но уже в следующий миг осознание реальности полностью вернулось к ней, и она ощутила внутри другие ливневые струи, теплые, вязкие, нетерпеливо-судорожные, и четко расслышала другой стон — резкий, клокочущий, похожий на рык, но и на музыку тоже. Это был стон Джеймса…

10

Из библиотеки они сразу спустились в танцевальный зал, где Джеймсу надо было обязательно увидеться кое с кем из гостей, и, когда он, извинившись перед Кэтрин, «на несколько минут» покинул ее, она почти тут же столкнулась с Мэри и Карлом Лэндмарками.

— Где ты была, девочка? Мы тебя обыскались, — сказала Мэри. — Ты не просматривала сегодняшнюю «Уолл-стрит джорнэл»? Так вот, у нас неприятные новости…

— Нет, нет, не для тебя, Кэтти, — успокоил ее Карл, заметив, как она вдруг переменилась в лице. — Видишь ли, мы надеялись продать свой бизнес нашему зятю, но он прогорел со своим основным капиталом, на который делал ставку. И теперь, похоже, все складывается так, что в скором времени нам придется занять статус юридического лица, управляющего имуществом несостоятельного должника.

— О, мне так жаль, — со вздохом произнесла Кэтрин. — Я очень сочувствую вам.

— Ничего. Выживем, Кэтти. — Карл улыбнулся. — Просто мы заволновались, успела ли ты продать те акции, о которых я тебе говорил.

— Да, я поступила с ними так, как вы сказали.

Кэтрин нравились Лэндмарки, она любила этих честных, простых людей, и теперь, когда они попали в беду, ей было очень обидно и больно за них. И вдруг в ее голове мелькнула блестящая идея: попытаться помочь им! Но как? Прежде всего она должна посоветоваться с Джеймсом.