Греховные сны

Смущенно отводя взгляд от неоспоримого свидетельства его мужской силы, Кандида наклонилась над кроватью поправить одеяло. Но тут Лоренс открыл глаза и порывисто схватил ее за руку.

— Кандида, — лихорадочно зашептал он. — Ты мне только что снилась.

Молодая женщина нервно облизнула губы.

— Как ты прекрасна, — снова прошептал Лоренс. — Прекрасна так, что и словами не выразишь!

Чуткие пальцы ласкали и поглаживали ее руку, пробуждая сладострастную дрожь, будоража и волнуя...

— Лоренс, прекрати! — воскликнула Кандида. — Ты болен. Тебе не следует...

— Что не следует? — вкрадчиво осведомился Он. — Не следует заниматься любовью с собственной женой? Врачи сказали, что мне можно делать все, на что хватит сил... А на это сил у меня предостаточно, моя Кандида, еще как предостаточно!

Его Кандида! О, давно уже не его...

— Нет, Лоренс, — еле слышно ответила она. Но почему-то не отпрянула, а, напротив, подалась вперед, позволяя мужу ласкать ее, целовать, привлекать все ближе...

— Я помню, как мы впервые стали близки здесь, в этой спальне, — доверительно произнес Лоренс.

И Кандида с трудом сдержалась, чтобы не ответить: «Я тоже помню».

— Как нам было хорошо вдвоем... О, если бы только вспомнила! — нашептывал он, запуская руку под халат и ласково поглаживая ее грудь. — Как меня тогда влекло к тебе! — хрипло проговорил Лоренс. — Почти так же, как сейчас, моя Кандида!

Игра ли это воображения или ладонь его и впрямь намеренно задержалась на ее пока еще плоском животе?

Он одурманен лекарствами, не иначе, растерянно думала Кандида. Дыхание ее участилось, сбилось с ритма — внутри неодолимо нарастало желание. Соски напряглись, приподнялись, жадно требуя большего, куда большего, нежели трепетное прикосновение пальцев.

— Лоренс, нет, — снова запротестовала она, когда муж осторожно уложил ее на спину и принялся осыпать поцелуями шею и грудь.

— Да, Кандида, да, — прошептал он в ответ, согревая и воспламеняя ее ласками.

Следовало остановить Лоренса прямо сейчас, пока это еще возможно. Он только после больницы, а она... Кандида с изумлением обнаружила, что, вместо того чтобы оттолкнуть мужа, льнет к нему всем телом, тихо повторяя его имя.

— Так не больно? — спросил Лоренс, овладевая ею властно, стремительно и в то же время так бережно, словно ему было известно про жену абсолютно все.

— Я хочу... — «Чтобы ты перестал», — собиралась сказать Кандида, но голос ее прервался, желание накатило с новой силой, и она беспомощно пробормотала: — Хочу, чтобы ты любил меня, Лоренс... Хочу быть твоей... твоей... только твоей...

Во власти неодолимого стремления принять его, слиться с ним воедино, Кандида на мгновение позабыла даже про ребенка. А почувствовав, что любимый отстраняется, исступленно вцепилась ему в плечи и подалась вперед, умоляя не прекращать:

— Да, о да! Так хорошо, — заклинала его Кандида, выгибаясь всем телом и стискивая ладонями его ягодицы. — О да, Лоренс... Да... О, любимый мой, да!..

— Твоя нога!.. Твои ушибы! — покаянно воскликнула Кандида несколькими минутами позже, вернувшись на грешную землю и с запозданием осознав, что она натворила.

— Какая еще нога? Какие ушибы? — деланно изумился муж.

В груди его мягко заклокотал смех... А ведь совсем недавно эта грудь вздымалась и опадала в неистовстве страсти. Что она наделала! Непростительное легкомыслие! На глазах у Кандиды выступили слезы. Но едва она попыталась отстраниться, Лоренс снова притянул ее к себе.

— Нет! — яростно скомандовал он. — Не хочу с тобой расставаться, моя Кандида! Ты мне нужна... пожалуйста, останься, — добавил он голосом непривычно мягким.

«Пожалуйста, останься!» Кандида с трудом владела собой. Лоренс так ведет себя потому, что одурманен лекарствами, потому, что чувствует себя уязвимым и беззащитным! — убеждала она себя. Дождавшись, чтобы муж заснул покрепче, она выскользнула из-под одеяла, бережно отстранив его руку, и подобрала с пола халат.

Собственная постель показалась ей холодной, пустой и одинокой. А стоило закрыть глаза, перед внутренним взором снова возникал Лоренс...

Наблюдая за женой в окно, Лоренс задумчиво хмурился. Кандида вышла в сад набрать цветов. С тех пор как его выписали из больницы, минуло уже несколько дней, но она так и не упомянула о своей беременности. Со времени той первой ночи, когда они самозабвенно предались любви, супруги держались друг с другом отчужденно и холодно. И Лоренс не винил жену. У Кандиды были все основания злиться — не он ли цинично воспользовался ее добротой, ее сострадательностью? И видя, что она возвращается обратно в дом, неспешно, точно нехотя, Лоренс принял решение. Если Кандида сама не заговорит о ребенке, что ж, придется ему взять инициативу в свои руки!

— Ты совсем ничего не ешь, — запротестовала Кандида, когда муж отодвинул нетронутую тарелку.

— Я не голоден, — коротко отозвался Лоренс. — Кандида, послушай...

— Но ведь ты обожал курицу в сметане! — встревоженно перебила его Кандида и тут же побледнела, поняв, что проговорилась.

В воздухе повисло напряженное молчание. Лоренс заговорил первым, в графитово-серых глазах его светилась холодная ярость.

— Итак, ты вспомнила!

— Да, — вынуждена была признаться Кандида.

— Когда? — не отступал Лоренс.

Молодая женщина отвела глаза. Муж повторил вопрос — еще более грозно и настойчиво.

— Еще до... того, как ты попал в больницу, — нехотя сообщила она и, так и не дождавшись ответа, добавила: — Я бы тебе непременно сказала... Правда, сказала бы... Но...

— Но ты все-таки предпочла промолчать, — докончил за нее Лоренс. — Хотел бы я знать почему. Так отчего ты меня бросила, Кандида? Из-за детского каприза или потому, что вдруг осознала, что никогда не любила меня по-настоящему?

— Так и есть, — тихо подтвердила она.

— Ах вот как! — Лоренс не сводил с жены пронзительного взгляда. — Неужто все настолько просто? Или нет? Я хочу знать правду, моя Кандида.

Она похолодела от страха, но ничем не выдала своих чувств.

— Ты хочешь знать правду? Очень хорошо, я скажу.

Вот он и настал — тот самый миг, которого Кандида так страшилась, то самое столкновение, которого не суждено было избежать. Последний разговор начистоту... Но через эту пытку необходимо было пройти, чтобы зачеркнуть прошлое и расстаться наконец с Лоренсом... Где ты, желанное облегчение? Когда же она сможет вздохнуть свободно?

Нельзя, ни в коем случае нельзя было уступать безумному порыву в первую ночь после возвращения Лоренса под родной кров. Их неистовое сближение пробудило в Кандиде такую бурю чувств, стремлений и желаний, что теперь попробуй их обуздай!

— Я слушаю, — процедил Лоренс сквозь зубы.

Ах да, ему нужно объяснение, почему она его оставила. Ну что ж, сам напросился. Кандида набрала в грудь побольше воздуха, готовясь выложить все начистоту... Но тут по щекам ее потекли непрошеные слезы и она услышала, словно со стороны, свой срывающийся голос:

— Лоренс, я ухожу от тебя! Я и дня больше здесь не останусь! И никаких объяснений я тебе не дам. У нас нет причины оставаться вместе!

— Что? — хрипло осведомился Лоренс, упираясь в стол ладонями. — А я-то думал, у нас имеется самая что ни на есть веская причина оставаться вместе... Ребенок, — уточнил он. — Наш ребенок.

Кандида задохнулась от изумления. Он все знает! Но откуда? Когда?

— Мне сообщили в больнице, — пояснил Лоренс, без труда читая мысли жены.

— Это не твой ребенок, — холодно отрезала Кандида, отводя взгляд. — Это мой ребенок. — Она горько усмехнулась. — Видишь ли, я вспомнила, из-за чего мы поссорились и как ты мне заявил, что ребенок тебе ни к чему и, если я беременна, то мне следует сделать аборт.

— Что?! — Побледнев как полотно, Лоренс бросился к жене, схватил за плечи и легонько встряхнул. — Ты была тогда беременна? Ты...

— Нет, — нехотя призналась Кандида. — Тогда не была. Я ошиблась — решила, что беременна, и испугалась. А ты сказал, что не хочешь от меня ребенка... из-за моего происхождения, в силу дурной наследственности. Я... я пыталась сказать тебе, но ты и слушать не стал. Ты...