Грехи молодости

Единственным ответом было тяжелое дыхание на другом конце линии.

— Дора?

— Я здесь. Я посмотрела, но пока думаю. Могут быть трудности.

— Никаких трудностей нет, — как можно спокойнее ответила Тесс. — Вы видели множество таких планов. Все в порядке.

— Я не это имела в виду.

— А что же? — Тесс не смогла сдержать раздражения.

В трубке затянулась пауза.

— Неужели мы хотим, чтобы среди нас жил такой человек? А вдруг, когда ремонт закончится, он решит здесь остаться? — В голосе Доры явственно слышалась злоба, приправленная змеиным шипением.

Тесс закрыла глаза. Если бы Джейк решил остаться… но, увы, это не входит в его планы…

— Такая возможность существует, но это не наше дело.

Молчание длилось нестерпимо долго. Тесс уже показалось, что женщина повесила трубку.

— Я никогда не предполагала, что он появится вновь.

— Это его родной город. Здесь материнский дом.

— Но…

— Почему вы так настроены против него?

Опять молчание и тяжелое дыхание в трубке.

— Это началось с первого же дня его появления в классе. Он противоречил мне на каждом шагу. Если я просила сесть, он вставал. Если я говорила «нет», он — «да». Нет, не словами. Он никогда не спорил. Просто все делал мне назло и так вызывающе смотрел… Я все время посылала его к директору. Но он был хитрым мальчишкой, а его мать вечно за него просила. Конфликты с ним выставляли меня как учительницу в плохом свете…

— Я уверена, Дора, что это было от отчаяния. Ведь с ареста отца для мальчика начались тяжелые времена. Тогда он был озлобленным ребенком, а теперь — взрослый мужчина.

— Я его не люблю.

— Это к делу не относится.

— Вы не заставите меня проголосовать «за».

Тесс стиснула трубку и сосчитала до десяти.

— Дора, вопрос голосования — вовсе не ваши чувства. У нас нет причин отвергать эти планы, и я уверена, что вы не сможете найти для отказа никаких логичных доводов.

До слуха Тесс долетело негромкое постукивание пальцами. Видимо, Дора раздумывала, пытаясь отыскать веские аргументы.

— Если вы уверены, тогда зачем мне звоните?

— Техническая сторона дела, ничего больше. По уставу мы должны дать Джейку «добро», и я собираю голоса.

— Тогда мне больше нечего сказать. Я проголосую «за».

Но по голосу было ясно как Божий день, что она никогда не примирится с самим Джейком.

Тесс вздохнула, гадая, кому еще в городе тот успел насолить. Трудно даже представить себе, каково это — расти в городишке среди людей, постоянно ожидающих, что ты тоже, как и твой отец, однажды станешь преступником.

Тем не менее, когда она обзвонила всех остальных членов комитета, кроме Грея, который дал согласие перед отъездом, никаких проблем не возникло. Чертежи Тони были сделаны блестяще. Джейк получил всеобщее благословение.

Город даст разрешение без проволочек, никаких препятствий для начала работ больше не будет. Джейк может спокойно умыть руки и уехать, если захочет.

Бродя по тихому дому, Тесс думала о словах Джейка: он не сможет ее любить, если не отмоет свое прошлое. Злобное шипение Доры отнюдь не обнадежило ее. Люди помнят то, что хотят помнить. А вдруг все они помнят о Джейке только плохое?

Грохот набирающего обороты мотоциклетного двигателя оторвал Тесс от беспокойных мыслей и заставил броситься к окну. Как раз вовремя, чтобы успеть увидеть Джейка, отъезжающего от дома.

А вдруг он больше не вернется?

— Пожалуйста, оставьте сообщение. — Скрипучий голос сопровождался писком сигнала, а потом наступила выжидательная тишина.

Тесс запаниковала. Каждый раз, когда она звонила Джейку, отвечал автоответчик. Пять раз она начинала переходить улицу и все пять раз возвращалась. Он не желает ее видеть. У него есть на то причины.

Дурацкие, бессмысленные причины, кричало ее сердце. Однако, припомнив Дору и отношение к Джейку Грея, Тесс была вынуждена признать, что причины не столь уж бессмысленны.

Прошло два дня. Может быть, если она встанет в центре города и расскажет всему народу, что она его любит и ей наплевать на его прошлое, он к ней вернется?

Нет, не вернется.

Но не сидеть же сложа руки! Нужно что-то предпринять, чтобы вернуть его. Либо он уехал, либо два дня просидел в своей норе, не высовывая носа.

Тесс снова выглянула в окно. Стоит ли его велосипед за домом? Надо пойти и посмотреть. Убедиться, что он не бросил ее.

Когда Тесс вышла на веранду, сердце у нее стучало, как паровой молот. Она перебежала через дорогу, заглянула, вытянув шею, за угол дома и прислушалась.

Она услыхала негромкое постукивание и увидела за кустом сирени вертящееся колесо велосипеда. Он был здесь. Он знал, что она всегда дома. И не только не зашел, но даже не позвонил. Видимо, отказался от намерения заботиться о ней. Скорее всего, собирается в дорогу.

Тихо отступив, Тесс вернулась домой, по пути подобрав утреннюю газету. Она выскользнула из прозрачной целлофановой упаковки и упала на пол. Тесс машинально нагнулась и подняла ее. Взгляд наткнулся на фотографию юного Джейка, несомненно взятую из школьного ежегодника.

Содержание статьи было простым. Джейк получил разрешение на восстановление дома. Работы начнутся немедленно. Обновленный дом станет заметным вкладом в благоустройство округа. После завершения реставрации владелец дома собирается его продать.

Тесс сжала руки, стараясь справиться с охватившей ее душевной болью. Он не хочет к ней приходить. Он уедет.

Газета выскользнула из ее рук и, упав, развернулась. В глаза бросилось маленькое рекламное объявление в жирной рамке, помещенное в правом нижнем углу.

«Это я, Эмил Лэттимор, а не Джейк Уокер, в 1978 году украл в магазине Мартина два доллара десять центов».

Тесс стала внимательно просматривать страницу объявлений.

«Это я, Рэнди Дайсон, а не Джейк Уокер, в 1976 году устроил пожар в художественной мастерской миссис Пьерпонт».

«Я, Джордж Олден, признаюсь, что это я, а не Джейк Уокер, написал на стенах школьной мужской уборной гадости про мисс Эверли. Еще я проткнул ледорубом колеса мистера Ричардсона, а вину свалил на Уокера».

Признания… В душе Тесс начал прорастать хрупкий росток надежды. Он разрастался, мешая дышать и даже думать. Сложив газету, она вскочила и вылетела в дверь, не потрудившись закрыть ее за собой.

С развевающимися волосами понеслась она через дорогу к дому Джейка. Вошла, даже не постучавшись.

Джейк стоял спиной к ней и ловко орудовал клещами, выдирая гвозди из западной стены. Услыхав скрип двери и шаги, он медленно обернулся и взглянул на нее своими глубокими зелеными глазами. В них было напряженное ожидание.

Тесс хотела приблизиться, но не смогла сдвинуться с места.

— Джейк, что происходит? — спросила она неожиданно требовательным тоном.

Он продолжал молча смотреть на нее, словно не мог наглядеться.

— Я решил остаться и поработать в доме, — наконец ответил он, и для Тесс его низкий голос прозвучал райской музыкой. Ведь она боялась, что больше не услышит его и не увидит.

— Я не об этом говорю, — прошептала она. — Почему все с таким рвением вдруг бросились признаваться в старых грехах? — Она протянула газету. — Тебе не кажется, что все может стать еще хуже? Разве люди не подумают, что ты заставил их каяться под дулом пистолета?

Джейк боролся с неодолимым желанием подойти и обнять ее. Последние два дня он провел как в аду, стараясь загрузить себя работой, чтобы не думать о ней. При каждом телефонном звонке он огромным усилием воли подавлял порыв снять трубку. Он знал, что она звонила: несколько раз никто не оставил сообщений на автоответчике.

Но ему следовало набраться терпения и подождать. Мало ли как обернутся события… Он не был полностью уверен в успехе предпринятых им мер.

— Тесс… — прошептал он, роняя клещи, и приблизился к ней настолько, что уловил ее нежный аромат.

— Неужели ты считаешь, что если бы они не покаялись, то я была бы о тебе плохого мнения? Не стало бы хуже…