Рука в руке

Пабло позвонил Руису и вызвал его в гостиницу, где находился приехавший накануне Виржиль. Пабло хотел ускорить их встречу, зная, что только ради этого отец появился в Севилье. Руис зашел в ресторан, увидел отца и брата сидящими за столиком и решительно подошел к ним. На столе были пиво и креветки. Опустив голову, Руис молча подошел к отцу. Виржиль не предложил ему сесть, и возникло неловкое молчание. Он обратился к Пабло:

— Это ты его пригласил? У меня нет желания с ним разговаривать.

Руис взглянул на Пабло, тот молча приподнял плечи.

— Хотя бы пожмите друг другу руки, — предложил он.

Виржиль холодно посмотрел на Руиса, тот ответил ему тем же.

— Иди убивай своих быков, а потом мы с тобой поговорим серьезно.

— Почему? — спросил Руис с хладнокровным спокойствием, и это задело Виржиля.

— Позже, сын, — твердо повторил он.

— Это так ужасно?

Руис вызывающе смотрел на отца. Виржиль побледнел.

— Сам решай.

Тореадор вопросительно посмотрел на отца, и тот решился.

— Хорошо, — сказал он. — Если ты будешь продолжать встречаться с этой девушкой, я не желаю видеть тебя на пороге моего дома.

— Почему?

Руис сохранял хладнокровие.

— Для меня она — девушка Жослина.

— Но она не принадлежит ему!

В голосе Руиса было столько гнева, что Пабло невольно взял его за руку.

— Ты не прав. — Голос Виржиля был тверд.

Ему хотелось пробить панцирь самообладания, которым оградил себя Руис.

— Вы думаете, что сможете выращивать быков с Мигелем? Вы хотите забыть о моем существовании только потому, что я отнял подружку у вашего друга? Этим я нанес вам личную обиду? Я не сделал ничего такого, что заставило бы вас краснеть. Я давно вырос и сам отвечаю за свои поступки. Я никогда не приеду к вам, если вы этого хотите и если так хочет моя мать.

Конец фразы был сказан особенно горячо. Виржиль помрачнел.

— Как ты смеешь говорить о матери? Сегодня ее мучит не только страх за твою жизнь, но и стыд!

Руис был готов ринуться в драку. Пабло остановил его.

— Успокойтесь! — вмешался он. — Ничего страшного не произошло. Отец, оставьте его. — И добавил шепотом: — Прошу вас…

Руис оттолкнул державшую его руку Пабло.

— Я могу уйти? — спросил он.

Вместо ответа Виржиль залпом выпил свою кружку пива.

— Вы придете смотреть корриду?

Виржиль посмотрел Руису в глаза. Они были так похожи на глаза Марии, что его сердце сжалось.

— Да, я пойду смотреть бой… Объяснения будут после.

Виржиль выглядел очень уставшим. Руис качнулся к нему, но тут же передумал, развернулся и ушел.

— Зачем вы так с ним? — спросил Пабло. — Вы ведь оба сойдете с ума!

— Да, — вздохнул Виржиль, глядя в пол.

— Вам будет не хватать его! Я имею в виду и хозяйство, и многочисленные контракты, на которых он зарабатывает много денег. Он может убивать по сто пятьдесят быков в год — empresas [28]будут только довольны! Зачем вы расстроили его перед корридой? Ведь вы же знаете, Руис только и думает, как бы не умереть от страха до начала боя. Он молод и жаждет победы.

— Пабло! Не рассказывай мне сейчас, как я должен был поступить! Я не настолько стар, чтобы выслушивать тебя. Эх, Руис!

Собственно говоря, в этой поездке, как и в продолжении ссоры, не было никакого смысла — Виржиль лишь заново почувствовал гнев и был готов окончательно разорвать отношения с Руисом.

Но в гостинице он встретил знакомых и понемногу успокоился. К тому же Руис так похож на свою мать, что сложно обижаться на него. Однако необходимо было держать дистанцию и не унизиться. Ладно, объяснения будут потом. Но что-то уже дрогнуло в душе отца. Что будет через несколько часов на аренах Маэстранцы? Сможет ли он тогда злиться на своего сына? Руис и бык Миура! Останется только страх и восхищение, ожидание победы или поражения Руиса. Пабло знал это так же хорошо, как и Виржиль. Тореадор на арене подобен богу. Здесь нет места обидам. Если Виржиль хотел снова поссориться с Руисом, надо было делать это раньше, пока тот еще не надел свой костюм и не взял шпагу. А то и сразу уезжать из Севильи. Виржиль заказал еще пива.

— Ты любишь Руиса, правда? Я тоже. Но почему он так поступил? Жослин больше никогда не ступит на порог моего дома. Теперь вилла Васкесов для него означает измену, боль. Мой глупый сын уничтожил сорок лет дружбы!

— Он очень любит Рафаэль, — тихо сказал Пабло.

— Я знаю. Я это понял недавно.

Пабло улыбнулся и продолжил:

— Вы приехали посмотреть на быков Миура, правда? Вам интересно, как Руис будет вести себя с ними во время сражения.

— Да…

Виржиль залпом выпил пиво.

— Не запрещайте ему приезжать к вам, — настойчиво сказал Пабло.

В ответе Виржиля слышалась покорность:

— Да-да, говори мне то, что я хочу слышать. Я всегда могу сослаться на то, что это ты меня уговорил. Ты позавтракаешь со мной?

— Да. Но что касается корриды…

— Я должен встретиться там с друзьями. У меня хорошее место. Думаю, брат дал тебе задание следить за этой девочкой? Умно! Ладно, неважно. Я голоден.

Они вышли на улицу, где уже стояла страшная жара, сели в машину Пабло и включили кондиционер. Виржиль отправился завтракать в ресторан «Сан-Франциско».

Вокруг шумели посетители. У Виржиля не было сил. Иногда он поднимал глаза и смотрел в окно, в который раз спрашивая себя, что он здесь делает. Было три часа дня. До корриды оставалось совсем немного времени.

У Жослина были самые приятные воспоминания о Севилье, где он частенько бывал с Виржилем, Пабло, Мигелем и двенадцатилетним Руисом — его второй семьей. Жослин очень любил их тогда. Пабло еще не был женат, а Мария еще любила корриду. Это было давно.

Жослин заказал себе вина. Место в тени стоило дорого. Люди вокруг говорили о каком-то «французе», который сейчас будет выступать.

Руиса сложно было назвать французом, учитывая его андалузские корни, но это было простительно в городе, полном туристов. Толстый мужчина, который курил сигарету, посоветовал не называть Руиса Доминике Васкеса «французом». Он сказал, что испанские тореадоры покраснеют от стыда, если узнают об этом. Несмотря на невежество публики в Севилье, Васкесу и тут удалось завоевать всеобщее почтение. Стоит признаться, что этот юный тореадор обладал харизмой, которую чувствовали даже самые бестолковые зрители.

Жослин постарался не прислушиваться к разговорам вокруг. В какой гостинице они останавливались десять лет назад? Название давно стерлось из памяти. Перед его мысленным взором снова предстал огромный автомобиль Виржиля и совсем юный Пабло. Мигель уже тогда не любил корриду и всем об этом рассказывал, а Руис был всегда около быков и тореадоров. Мария все время смеялась. Тогда она была очень красивой, стройной. И строгой матерью. Руис не был на нее похож, а его детские глаза только теперь превратились в глаза незнакомца, нагло укравшего у Жослина Рафаэль.

Жослин закурил. Он нервничал. Как найти Рафаэль в Севилье? Ответ был очевиден. Конечно же, в пять часов на арене Маэстранцы. Интересно, придет она смотреть на корриду? Несмотря на ненависть, которую он испытывал к Руису, Жослин постепенно проникался атмосферой праздника в Севилье. Он любил корриду. Во всяком случае, только здесь он мог встретить Рафаэль и Руиса. Что они делают сейчас? Он воображал всевозможные варианты. Снова драться с Руисом было бы ужасно, тем более что это не поможет ему вернуть девушку. Существовал ли вообще какой-то способ это сделать? Может, поговорить с Руисом до корриды один на один? Но для этого сначала надо его найти. Скорее всего, на арене, где он будет самой желанной персоной в этот день. А как отыскать Рафаэль? В Ниме она была в белом… Но вряд ли она путешествовала всю неделю в одной одежде. Прошла целая вечность… Жослин не мог ни с кем поделиться мыслями, которые постоянно мучили его. «Эх, Виржиль, почему ты был мне как старший брат все это время? Мне сложно поверить, что Руис — твой сын. На самом деле я жду тебя…» Но Рафаэль! Он не мог потерять ее… Он не желал соревноваться с Руисом, он хотел его просто уничтожить. Жослин понял, что любит Рафаэль с неистовым желанием обладать ею. Какое безумие! Мысль о том, что Рафаэль искренне полюбила этого высокомерного юношу, не давала Жослину покоя. Он знал, что выглядит смешно, но смирился с этим.