Спой мне о любви

— Но… вы даже не спросили меня… Вы…

— Я хотела сделать сюрприз…

— А вам не приходило в голову, что у меня есть особая причина не водить детей на свои концерты?

— Я сожалею…

— Колин, — вмешался Адам, — будь благоразумен. Это все равно произошло бы, рано или поздно.

— И это говоришь ты! Боже, неужели мои беды никогда не кончатся? Все эти годы ты… — Колин горько усмехнулся и перевел взгляд с Адама на меня: — Извините. Боюсь, я не такой всепрощающий, как вы, Дебра.

— Колин… — начала я, но он уже повернулся к детям:

— Ладно, ребята. Пора вам возвращаться домой в свои постельки.

Близнецы, утомленные морским воздухом и обилием впечатлений, уснули прежде, чем мы успели покинуть Сикоув.

— Я сделала глупость, да? — с раскаянием спросила я.

— Нет, милая, — как-то натянуто ответил Адам. — Просто Колину пора бы уже и повзрослеть.

— Но почему он не хочет, чтобы Йен и Рут ходили на его концерты? Это же его дети, они…

— Ладно, тебе простительно — ты ничего не знала, но я-то! — не обращая внимания на мои слова, вдруг воскликнул Адам.

Я удивленно уставилась на него.

— Я все знал и должен был остановить тебя, — сокрушенно продолжил он. — Я предполагал, что так будет, и теперь ругаю себя. Мне просто казалось, что малышам пора получить должное, а Колину понять, что поклонники — явление непостоянное, они вполне могут утратить интерес, когда тебе переваливает за тридцать пять.

— Ты же не хочешь сказать… что он хранит свой возраст в тайне и стесняется собственных детей? Не может быть! Он же их обожает!

— Согласен. В Торкомбе или за четыреста миль отсюда, в Шотландии. Но не на сцене в Сикоуве, когда он скачет так, как будто ему двадцать лет.

Я была поражена. Никто и не даст ему двадцати, он не может ожидать этого. Он выглядит на свой возраст, нет смысла скрывать. В то же время Колин боится постареть — вон как обиделся, когда Адам сказал, что он начинает полнеть. И ноги у него больные…

Голос Адама, ласковый и полный сожаления, ворвался в мои мысли:

— Ты не хочешь узнать, что он имел в виду, назвав тебя всепрощающей?

У меня неприятно засосало под ложечкой.

— А ты можешь мне объяснить?

— О да, — грустно кивнул Адам. — Я не так часто соглашаюсь с Колином, но этот случай один из таких. Он считает, что я поступил подло. И он прав. Ты удивлена? Дело в том, что я тебя использовал.

— Использовал меня?! — Онемев, я пристально уставилась на него.

— Коттедж, который ты отремонтировала, принадлежит не мне. Им владеет издательский дом «Орчерд пабликейшн». Они увидели мои работы в одном журнале и попросили сделать фоторепортаж о коттедже, который приводится в порядок практически с нуля. Это должно было происходить по определенному плану, по финансовым сметам, ну, ты сама все прекрасно понимаешь. Именно они выделяли деньги на все материалы. И не возражали, что работа будет идти медленно, чтобы я мог поймать удачные кадры, — только бы получить свои фотографии.

— А потом ты случайно встретил мою маму, — подхватила я, еще не решив, обижаться мне или нет. — И мама сказала тебе, что я возвращаюсь в Лондон… Все ясно, Адам, можешь не продолжать!

Карточный домик развалился, увлекая за собой железный фонарь, нежно-зеленую краску стен, золотистый ковер и сам коттедж, который получился именно таким, как я задумывала…

— Но я должен объяснить тебе, что я почувствовал, когда увидел, как самозабвенно ты трудишься. У меня совсем нет опыта в подобных делах, и я даже представить себе не мог, что будет так много работы. Колин прав. Ты отдала мне свое время, пот и деньги.

А я-то думала, они ссорились из-за Магды!

— Как Колин узнал?

— Очевидно, он начал подозревать что-то в тот самый момент, когда ты сказала ему, зачем сюда приехала. Видишь ли, полтора года назад здесь провели сверхскоростное шоссе, и оно пролегло прямо через мой старый коттедж — пришлось его снести, и Колин знал это. Ты, должно быть, произвела приятное впечатление на маэстро, коль скоро он сам отправился в Торкомб, чтобы провести там расследование. Он выяснил, кто является владельцем коттеджа, — это легко сделать, если у тебя есть мозги и деньги, — и в понедельник ворвался ко мне, меча громы и молнии. Не беспокойся, твой труд не пропадет даром — издательство очень щедро заплатит. Но и не слишком обольщайся, что все лавры теперь достанутся только тебе. Пять процентов — мои!

— Но почему, Адам, почему ты мне сразу все не рассказал? Тебе стоило только попросить меня, и я в любом случае помогла бы тебе. Не ради денег. — Я сумела изобразить жалкое подобие улыбки.

Адам поморщился:

— Ох, Деб, это трудно объяснить. Я признаю, что виноват перед тобой. И понимаю, что теперь ты не примешь меня, даже если я заявлюсь к тебе с золотыми россыпями.

«Ты не примешь меня…» Нет, он не имел в виду того, что я мечтала услышать. А я теперь не собиралась быть такой дурочкой.

— Действительно не приму. — На этот раз я улыбнулась искренне. — Куда мы их денем?

Серые глаза ожили.

— Ты же не хочешь сказать…

— Ради бога, следи за дорогой! — предостерегла я и вздохнула.

Сегодня ночью мне трудно будет принять решение. Я надеялась, что не выгляжу сейчас такой же подавленной и униженной, как Адам. В такие минуты мне всегда хотелось утешить его, успокоить, но в данный момент утешение требовалось мне самой, чтобы остаться собранной и спокойной.

— Я ничего пока не хочу сказать. Нам обоим нужно время, — твердо заявила я. — А что касается коттеджа — это уже дело прошлого.

— Знаешь, Деб, таким, как ты, нужно сто раз подумать, прежде чем доверять кому-то, — смущенно заметил Адам. Мы теперь медленно ехали по широкой и почти пустой дороге. — Я знал только одну такую же доверчивую девушку, как ты.

Мои мысли вернулись назад к той ночи, два с половиной года назад, когда Адам рассказывал мне о девушке, которую он любил и которую у него украли. Я подумала, что мне придется услышать о ней вновь, и оказалась права.

— Знаю, бесполезно цепляться за воспоминания, но я ничего не могу с собой поделать. Мой отец тогда хотел, чтобы я немедленно покинул страну, сменил обстановку, но… — Адам говорил отрывисто, запинаясь. — Но мне почему-то казалось, что может настать время, когда ей потребуется моя помощь. Печально, но так и случилось.

— Печально? — повторила я.

— Она была больна, Деб. Ее состояние ухудшилось, когда она забеременела. Ей нельзя было рожать, но ее муж очень хотел иметь детей. Но у него совсем не было времени на семью — все те годы он отсутствовал, летал вокруг земного шара. Даже когда она умирала, возле нее был только я.

— О, Адам! — Я потеряла дар речи. Ничего удивительного, что он до сих пор не может оправиться от этой потери. Страшно себе представить, что может случиться, если ему доведется встретиться с тем мужчиной, который вел себя так дурно. — Мне очень жаль, — наконец пробормотала я.

— Как ты там сказала про коттедж? Дело прошлого? Так вот, я хочу, чтобы ты знала, как много всего мне пришлось пережить и передумать за последние недели.

В этот момент потребовалось все мое мужество, чтобы удержать себя от неверного шага. Когда возникала такая необходимость, во мне все стремилось помочь и утешить, и я забывала о своих чувствах, но сейчас я испугалась и не стала продолжать этот разговор.

Всю дорогу машину вел Адам, но я почему-то ощущала себя такой же измученной, как и близнецы, когда помогала им улечься в кровати.

— Вы выглядите совершенно измотанной, — весело заметила Магда.

— Боюсь, это была не такая хорошая идея — привезти Йена и Рут на концерт, — вздохнула я. — Колин совсем не был рад видеть их там.

Магда удивленно уставилась на меня:

— Вы же не хотите сказать, что сделали ему сюрприз? — На мгновение она показалась мне обеспокоенной. — О боже, если бы я знала, никогда бы вам не позволила. Он был очень огорчен?

— Скорее рассержен, — призналась я. — И я никак не могу понять почему.