Апельсиновая ночь

Карен закусила губу. «И это означает конец моей работе», — подумала она.

— Я надеюсь, Консуэла и Педро будут очень счастливы.

— А Луис?

Карен пожала плечами. Она поняла: если ее собственная работа не будет зависеть от Луиса, то и его будущее не особенно ее волнует.

— Луису самому придется жениться на деньгах! — заметила она.

— А вы совсем не богаты!

Эта мысль ее позабавила.

— Все мое богатство — Тимоти.

Небольшое волнение прокатилось среди дам, одетых в черное, когда музыка внезапно прервалась. В центр комнаты был вынесен стол с бокалами, установленными шестиярусной пирамидой. В середине возвышалось серебряное ведерко с шампанским. Официант шумно открыл первую бутылку и начал разливать вино с верхнего бокала. Шампанское, искрясь и переливаясь каскадом, потекло вниз из бокала в бокал по всей пирамиде, и ни одна капля при этом не попала на стол.

Стоявший неподалеку, Луис нервничал и был очень напряжен. Рядом с ним мистер Ротенштейн с благодушной улыбкой во все глаза наблюдал за восхитительным зрелищем. Педро и Консуэла стояли чуть поодаль, крепко держась за руки, и, казалось, никого и ничего не замечали. Карен, найдя пристанище среди вдовствующих дам, ждала, когда Рафаэль объявит о помолвке.

Когда напряжение достигло предела, Рафаэль сделал шаг вперед и поднял свой бокал. Сейчас, подумала Карен, он похож на испанца более чем когда-либо. Темноволосый чужеземец в облегающем вечернем костюме — только высокий и стройный испанец может носить подобную одежду с таким шиком.

— За моего кузена Педро и его нареченную жену Консуэлу, — объявил он с чувством.

На мгновение воцарилась тишина, затем по залу прокатился гул удивленных голосов. Рафаэль осушил бокал, кивнул кузену и направился через всю комнату к Карен.

— Могу я вас пригласить? — спросил он, как только музыка заиграла вновь.

И, не дожидаясь ответа, он обнял ее за талию и повел на середину залы, где уже танцевали Педро с Консуэлой. Карен не сделала попытки освободиться. Да она и не могла бы позволить себе этого — слишком много глаз смотрело на них, и среди них она физически ощутила пристальный взгляд Луиса. В нем не было ни печали, ни огорчения — одна холодная неприязнь. Но сейчас ей было все равно.

Глава 12

Первым на следующее утро проснулся Тимоти. Он тихонько прокрался в комнату матери, подошел к ее кровати и попытался разбудить, гипнотизируя взглядом, что ему и удалось. Карен с легким стоном повернулась, открыла глаза и посмотрела на сына.

— Весело было? — тут же спросил он, реагируя на ее сонную улыбку.

— Это было потрясающе!

— Здорово! Можно я заберусь к тебе, и ты мне все расскажешь. — Он пристроился рядом и замер в ожидании. — Дон Рафаэль собирался сказать что-то важное. Сказал?

Карен покраснела.

— Сказал.

— Что?

— Разве он тебе не говорил? — в притворном удивлении поинтересовалась она.

— Нет. Он сказал, что прежде хотел бы знать, как ты к этому отнесешься. Хотя я не понимаю, почему ты?

— Я тоже не знаю, — улыбнулась Карен.

Мысль, что Рафаэля волновало, как она отнесется к тому, что его кузен, а не он сам женится на Консуэле, встревожила ее. Разумеется, думала она, свадебные планы Рафаэля не касаются ее ни в коей мере! Но Луис мог рассказать Рафаэлю или хотя бы намекнуть, что его будущее зависит от щедрости Рафаэля. Но она никогда не согласилась бы с тем, что его бизнес имеет к ней хоть какое-то отношение, пусть даже Луис преподнес Рафаэлю все дело именно так.

— Рафаэль объявил о помолвке своего кузена и Консуэлы.

— И все? — недоверчиво спросил Тимоти.

— Да.

— Ну, это не очень интересно.

— Вовсе нет. Понимаешь, все ведь думали, что Консуэла выйдет замуж за Рафаэля.

Тимоти насмешливо фыркнул:

— Дон Рафаэль не мог этого сделать! Консуэла, конечно, милая, но она очень глупая! А дон Рафаэль нет!

Карен ничего не ответила. Она вспомнила, что чувствовала, когда танцевала с ним, вспомнила исходившее от него тепло и свое нелепое желание, чтобы танец продолжался вечно, и как она расстроилась, когда музыка перестала играть.

— Мистер Ротенштейн подписал с Рафаэлем контракт на поставку апельсинов, — неожиданно сказала она. — А это означает, что нам придется вернуться в Англию. Ты очень расстроишься?

Тимоти резко выпрямился, побледнел и явно огорчился.

— Но мы не можем отсюда уехать! Наш дом здесь! Я не могу сейчас уйти из школы! Кроме того, где мы будем жить в Англии?

— Мы найдем что-нибудь, глупыш! — сказала Карен, изо всех сил стараясь казаться спокойной и уверенной. — Конечно, это будет не такой дом, как этот, но крыша над головой у нас будет. Разве нам плохо было раньше?

Тимоти, не отрываясь, смотрел на мать, его глаза наполнились слезами.

— Нет, не плохо.

Карен и самой хотелось заплакать.

— Ничего не поделаешь. Луис продаст бизнес Рафаэлю, и для меня не будет работы, — попыталась она объяснить сыну сложившуюся ситуацию.

— Мой дом здесь! Мне здесь нравится. А ты можешь заняться чем-нибудь еще.

— Чем, например? — устало спросила она.

Тимоти расплакался, и Карен сразу напомнила себе: ему всего десять лет, и думать о его будущем должна она. До чего же горько и обидно! Они были так счастливы в Испании! И снова — ежедневные поездки в лондонской толпе на работу и с работы, возвращение в их более чем скромное жилище и бедный Тимоти, ненавидящий городскую жизнь.

— Ничего! Мы что-нибудь придумаем! — бодро сказала она.

Тимоти всхлипнул и вытер нос кулаком.

— Что?

— Я еще не знаю. Но должен же быть какой-то выход. Я подумаю об этом.

Тимоти чмокнул ее мокрыми губами.

— Я тоже подумаю!

Он ушел в свою комнату, а Карен встала с постели и подошла к окну — ей хотелось еще раз взглянуть на ставший таким привычным пейзаж. Светило солнышко, и все вокруг было на редкость красивым. И все же должен быть способ остаться здесь, думала она. А если он есть, то она найдет его! И, довольная своей решимостью, она отвернулась от окна и начала одеваться.

Когда Карен спустилась вниз, Рафаэль уже ждал ее в холле.

— Что вам угодно? — удивленно спросила Карен.

— Тимоти дал знать, что вы хотите меня видеть.

Карен покраснела. На самом деле она не просто хотела его видеть — она была рада,что видит его. При одном только взгляде на Рафаэля у нее перехватило дыхание, и, боясь выдать свои чувства, она держалась с ним подчеркнуто сухо.

— Тимоти, должно быть, что-то напутал!

— Разумеется, нет! Его слова были предельно ясны. Вы оба попали в крайне затруднительное положение, так он считает, и только я способен помочь вам избежать вашей жестокой доли!

— Не думаете ли вы, что Тимоти начитался «Дон Кихота»?

— Я полагаю, что он еще слишком мал для этой книги!

— Тогда я совершенно не представляю, откуда у него возникла мысль, что вам следует бороться с ветряными мельницами!

— Смотря с какими, — серьезно сказал Рафаэль. — То, что вы называете ветряной мельницей, я могу посчитать опасным драконом!

— Только не вы! Вы слишком хладнокровны для непродуманных выводов!

— Полагаю, прежде всего, следует попросить Кармен принести вам завтрак, а затем мы все обсудим.

— Вам не стоит оставлять вашего гостя в одиночестве.

— Сейчас его нет. Он уехал, хочет посмотреть несколько садов. Мне кажется, это его хобби.

— Да, мистер Ротенштейн обожает Испанию.

— А вы любите старика, не так ли?

— Очень! Он всегда был добр ко мне, когда я работала в Лондоне, и именно он отправил меня сюда, поэтому я никак не могу понять, почему он стремится теперь все разрушить, — честно призналась Карен.

— Разрушить?

— Я же не смогу работать у Луиса, когда он продаст вам свой бизнес!

— Не сможете. Впрочем, я не думаю, что вам этого хотелось бы.

— Почему?

Рафаэль был удивлен: