Цена тайны

— Я бы хотел поговорить с вами. Вы не прогуляетесь со мной? — Он предложил ей руку.

Все внутри Тамсин жаждало отказать человеку, который лишил ее возможности увидеть мать, и она уже было открыла рот, чтобы произнести отказ…

— Пожалуйста, Тамсин. В память о вашей матери. Я очень вас прошу.

Они молча пошли прочь от дома к границе лужайки и медленно двинулись вдоль виноградника. Тамсин терялась в догадках. О чем же Лоренцо хочет с ней поговорить?

— Я прошу прощения за ту боль, что причинил вам, — с трудом начал он, когда они достигли конца ряда и остановились. — Я был не прав, и теперь это вижу. Я действовал из страха, а стоило бы — из сочувствия. Хуже того, я заставил Финна держать слово, даже понимая, что это разрушает его изнутри. Я — отчаянный, глупый старый человек, и надеюсь, однажды вы найдете в себе силы простить меня, простить Финна за то, что мы сделали. Узнав вас, он уже не с таким рвением участвовал в нашем обмане, поверьте мне.

— Я… Я не знаю, смогу ли простить вас, мистер Фабрини. Правда, не знаю.

— Понимаю. — Лоренцо закрыл глаза и покачал головой. — У меня для вас кое-что есть. Я хотел отдать вам это до отъезда в «Мастерс».

Он достал из кармана перетянутую выцветшей лентой пачку писем. Лоренцо провел пальцами по узкой фиолетовой ленточке и, чуть помедлив, протянул пачку Тамсин.

— Это письма вашей матери вам и брату. Она писала их, но никогда не отправляла. Она обещала вашему отцу, что никогда не попытается связаться ни с кем из «Мастерс», но не могла не писать того, что ей так хотелось вам сказать. Держите.

Трясущимися руками Тамсин взяла конверты, увидела аккуратные слова, написанные лиловыми чернилами, и едва улыбнулась. В детстве ее комната была оформлена в сиреневых тонах, а значит, ее украшала ее мама. При мысли о материнской заботе на душе у нее стало теплее.

— Спасибо, — шепотом произнесла Тамсин.

— Не за что. Надеюсь, ее слова принесут вам немного успокоения, покажут, какой была Эллен до болезни.

— Это настоящее сокровище для меня.

Лоренцо кивнул, и его глаза вновь наполнились слезами. Он отвернулся, слишком гордый, чтобы плакать на людях.

— Я посижу там на солнце. Не хочу возвращаться в ту толпу. Когда закончите чтение, я отвечу на все вопросы, если они еще останутся. Не торопитесь.

Лоренцо присел на деревянную скамейку с видом на виноградники и их домик у холма.

Тамсин опустилась на землю и, положив письма на колени, принялась медленно развязывать ленту. Взяв первый конверт, она закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь уловить аромат матери. Удивительно, но она ощутила его: легкое напоминание о детском смехе, летнем солнце, тепле объятий.

Тамсин вынула письмо из конверта и начала читать.

Глава 23

Тамсин пролила много слез над материнскими письмами, преисполненными болью и виной за собственную слабость. Эллен пыталась убежать из «Мастерс» — от своего брака, ошибок, с которыми пыталась жить, — к Лоренцо, который ждал ее в аэропорту с билетами в Новую Зеландию. Но именно тогда случилась авария.

Джон Мастерс, прибыв на место происшествия и найдя своих детей с небольшими травмами, сильно разозлился на жену, которая, будучи пьяной, рыдала на обочине дороги. Джон использовал всю свою власть и влияние, чтобы полиция закрыла дело и сняла обвинения, лишь бы Эллен пообещала покинуть его и детей и никогда больше не возвращаться. Более того, он обещал ежемесячно выплачивать ей деньги, чтобы она ушла из их жизни навсегда.

Годами Эллен боролась с чувством вины, с алкоголизмом, но продолжала принимать деньги от бывшего мужа. Лоренцо не хотел, чтобы эти деньги касались их новой жизни в Новой Зеландии, поэтому Эллен держала их на отдельном счете, чтобы позднее вложить в покупку земли для Тамсин и Итана. Она тяжело переживала из-за того, что не нашла сил бороться за своих детей, но надеялась хоть после смерти оставить им что-то в память о себе.

Тамсин убрала последнее письмо, в котором значилось название юридической фирмы в Окленде, которая заведовала их с Итаном наследством, с трудом поднялась с земли и подошла к Лоренцо.

— Нам не нужна земля, — сказала она, объяснив, что сделала Эллен. — Она должна быть вашей. У нас ее предостаточно, и вы отлично это знаете.

— Верно. Я много лет работал в вашей семье и знаю, что земля значит для вас. Поэтому вы должны знать, как важно было для Эллен дать вам что-то, исключительно ваше, на память о ней. Вы можете распорядиться участком, как хотите, только помните — это память о вашей матери. Думаю, прежде чем принять решение, вам лучше будет посоветоваться с братом.

Тамсин кивнула.

Когда они вернулись в дом, все уже разошлись, и Тамсин отправилась собирать вещи. Прочь от боли, воспоминаний, хороших и плохих. Финн ожидал ее у дверей с завернутым бумагу прямоугольником. После смерти матери Тамсин избегала оставаться с ним наедине, а общаясь с Алексис, это оказалось не так сложно. Финн тоже часто отсутствовал: помогал организовывать похороны и постоянно поддерживал Лоренцо. Тамсин была рада, что он не пытался убедить ее остаться.

— Пока ты не уехала, я хотел бы дать тебе это. — Финн протянул ей сверток.

Она взглянула на него и покачала головой.

— Нет, Финн. Пожалуйста. Только не рождественский подарок. Мы… Я… Я не могу.

— Он твой, возьми его.

— Ладно. — Она взяла подарок, зажата его под мышкой и покатила чемодан к машине.

Не оглядываясь, она отъехала от дома и направилась в аэропорт.

В Окленде она могла остановиться у кого-то из родственников. Джадд Уилсон, росший вместе с ней и Итаном, жил в городе вместе с женой Анной. Его сестра Николь, выросшая в Новой Зеландии и с которой Тамсин познакомилась лишь пару лет назад. Все они приняли бы ее у себя, но необходимость объяснять, что она претерпела за последние месяцы, тяготила Тамсин. Поэтому она решила снять номер, и, к счастью, к ее приезду освободился номер в одной из престижных оклендских гостиниц.

На следующее утро Тамсин несколько раз проверяла рейсы. Ни одного свободного билета, даже на рейсы с пересадками. Казалось, все хотят полететь на Рождество в Австралию. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Тамсин позвонила в фирму, которую упоминала ее мать. К ее удивлению, они тут же назначили ей встречу.

Позже, сидя в кафе с чашечкой латте, она связалась с Итаном.

— Ты уже купила билет? — тут же спросил брат. — Мы с нетерпением ждем твоего возвращения.

«Неужели я принадлежу «Мастерс»? — задумалась Тамсин. — Вырасти там — еще не значит быть частью этого». Отбросив эти мысли, она ответила брату:

— Пока нет, но я в списке ожидающих Скрести пальцы, ладно? А сейчас мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

— О чем же?

— Мама оставила нам землю в Новой Зеландии. Как оказалось, деньги, которые пересылал ей отец, она вкладывала в землю недалеко от своего дома. Теперь это наследство ждет нас.

— Серьезно? Она это сделала?

— И гораздо больше. Она писала нам письма, много писем. И они все объясняют. — Тамсин пересказала их содержание.

Итан молчал, потом ответил:

— Теперь ты чувствуешь себя лучше? Тебе стало легче?

— Мне кажется, я стала больше ее понимать. Она была глубоко несчастна и совершила несколько глупых, ужасных поступков, за которые поплатилась. Я все еще жалею, что не смогла познакомиться с ней, но я не могу посвятить оставшуюся жизнь тому, чего не в состоянии изменить. Так что мне и правда легче, я чувствую себя сильнее.

— Мне следует испугаться? — поддразнил ее Итан, и Тамсин улыбнулась. Это была первая искренняя улыбка за прошедшую неделю.

— Очень смешно, Итан. Теперь о земле. Не думаю, что мы примем решение сразу, нужно все обсудить.

— Не уверен, что она нужна нам, Тэм.

— Согласна. Я так и сказала Лоренцо.

— Что, если мы продадим ее? Может, пожертвуем деньги в благотворительный фонд в память о ней, вложим их в дело, которое помогает другим людям справиться с ее же проблемами?