Близкая и далекая

– Это просто?..– вопросительно повторила Бланш, беря вилку и нож.

Рой колебался, казалось, он уже жалеет о том, что начал этот разговор. Но потом он пересилил себя и закончил:

– Просто это говорила мужская гордость собственника. Ничего более. Давай выпьем за тебя, Бланш! – Он поднял свой бокал.

Выражение его глаз заставляло ее почувствовать себя смущенной и в то же время нежно обласканной.

– За тебя, Рой! И спасибо за великолепный подарок.

– В таком случае,– он улыбнулся и дотронулся своим бокалом до ее,– за нас!

Они шли домой, держась за руки, как дети, и молчали. Только иногда кто-нибудь из них восхищенно вздыхал, и было непонятно, к чему относится этот вздох – к великолепию летней ночи или к жизни в целом.

Бланш, погруженная в радужные мечты, впервые безоговорочно и радостно принимала то, что таилось на задворках ее сознания еще с Прованса. Она наконец призналась себе, что больше не может представить своей жизни без Роя...

Вскоре они будут дома, дверь за ними закроется, и... они вновь займутся любовью. Бланш чувствовала, что никакие внутренние запреты и сомнения больше не будут ей мешать. Она позволит себе отдаться своим эмоциям целиком. И, возможно, Рой наконец скажет ей то, что она так страстно хотела услышать...

Он оказался прав по поводу ее волос. Когда она села перед зеркалом и принялась лениво расчесывать их, то увидела, что они все так же густы и шелковисты, как всегда. Немного духов здесь и здесь... Она надела ту же ночную рубашку, что и тогда, в их первую ночь, которую они так безвозвратно потеряли.

Вспомнит ли он?– думала Бланш. Она услышала, что дверь открылась: наверное, Рой стоит в проеме и смотрит на нее.

– Ты знаешь, мне совсем не хочется снимать кольцо...

Повернувшись на стуле, она улыбнулась и неожиданно натолкнулась на суровое выражение его лица.

Рой проигнорировал то, что она сказала, и приблизился. В его голосе ей послышалось что-то устрашающее:

– Тут сообщение на автоответчике. Для тебя.

– Для меня? Ты уверен?

Автоответчик был соединен с номером, который не знал ни один из ее друзей.

– Вполне... вполне уверен.– Он говорил с оттенком сарказма, а может быть, даже горечи. Уже выходя из комнаты, он схватил ее халат и швырнул ей.– Ради Бога, оденься.

Бланш прослушала сообщение, и свет померк в ее глазах. Она поплелась за Роем и нашла его в гостиной, поглощенного, казалось, разбором рукописей. Он даже не взглянул на нее и лишь спросил тем отчужденным тоном, от которого у нее по коже побежали мурашки.

– Ну что?

Бланш старалась держаться невозмутимо, но было что-то жалкое в том, как она все поправляла поясок на талии.

– Я знаю, ты не интересуешься сообщениями, адресованными не тебе, Рой...

– Ну конечно нет! – Он скинул бумаги на пол, они разлетелись по всей комнате.– Особенно когда они записаны на моем автоответчике...

Он встал, прошел к окну, вернулся и остановился, пристально глядя на нее.

– Итак, я думаю, тебе есть что сказать по поводу предполагаемой встречи с моим кузеном?

– Все это чепуха, Рой! Неужели ты мог вообразить, что я бы согласилась...

Он резко оборвал ее:

– Ответь мне только на один вопрос: ты виделась с Томасом, пока меня не было здесь?

Эмоции раздирали Бланш на части, но она изо всех сил старалась справиться с ними.

– Виделась. Но вовсе не так, как он пытается представить это...

– Так ты виделась с ним! – Отчаяние сквозило в том, как он вцепился пальцами в волосы.– Но ведь когда я спросил тебя за обедом, ты улыбнулась мне через стол и сказала, что ничего необычного не произошло!

– Я не хотела испортить вечер...– Бланш подавила рыдание.

– Ты не хотела испортить... Скорее просто не решалась сказать? Так? А может, для тебя это и не было столь уж необычным?

– Рой! – В отчаянии Бланш прижала руки к груди.– Я тебе все объясню: это случилось в день моей частной практики, я...

– Да мне все ясно! Не надо ничего объяснять! Он просто снова стал для тебя тем же, кем был раньше. А ты – для него.– Казалось, он уже не может остановиться; сознание его абсолютно затуманилось ревностью и яростью.– А скажи мне, кстати, ты случайно не оставляешь на окне углового магазина почтовые карточки, предлагая свои услуги?!

Бланш почувствовала, как кровь отхлынула от лица, и была вынуждена ухватиться рукой за спинку кресла, чтобы устоять.

– Как ты смеешь задавать мне такие вопросы?!

Но Рой не слушал ее.

– Сначала – квартира, теперь – это? Тебе что, очень трудно быть честной с людьми? Скажи мне, ты принимала его здесь, пока я отсутствовал? Может быть, вы занимались любовью в моем доме? Даже в моей постели?!

Все это было слишком унизительно, чтобы отвечать. Тем более что Рой никак не реагировал на ее слова, а выражение его лица оставалось безжалостным. Но Бланш просто не могла позволить ему так думать о ней. Надо призвать на помощь все свое хладнокровие, переступить через унижение и попытаться все-таки объясниться с ним.

– Рой, ты прекрасно знаешь, что все то время, что мы с Томасом встречались, он испробовал все возможные приемы, стараясь затащить меня в постель. Если я не сделала этого тогда, когда думала, что люблю его, почему я должна пойти на это теперь, когда знаю... Это же бессмысленно, не так ли?

Внезапно она замолчала, осознав бесполезность своих слов. Они простояли, наверное, целую вечность, глядя друг на друга. Но не может же он совсем ничего не ответить на ее слова!

И он ответил. Господи, лучше бы он промолчал!

– Некоторые женщины, почувствовав вкус любви, начинают испытывать ненасытный голод – и тем сильнее, чем дольше длилось воздержание. И я имею все основания спросить: может быть, ты одна из них?

Он подошел к двери и, не оглядываясь, положил ладонь на ручку.

– Мне кажется, я опять опоздал. Так что лучше пойду в мою прежнюю комнату.

Никогда Бланш не чувствовала себя так глубоко оскорбленной. Она долго стояла не двигаясь, потом автоматически повернулась, выключила свет. После этого ей ничего не оставалось как вернуться в свою спальню. И закрыть дверь.

9

Прошла по крайней мере неделя, прежде чем Бланш начала оправляться от шока. Рой, похоже, находился в таком же состоянии. За все это время они обменялись лишь несколькими словами: она – потому, что чувствовала себя незаслуженно обиженной, а он... Он держался настолько бесстрастно, что трудно было догадаться, о чем он думает.

Но если Рой действительно допускает мысль о том, что она была близка с Томасом, если настолько не доверяет ей и не уважает ее... Значит, между ними невозможны те отношения, о которых она мечтала и которые, казалось, могли стать явью. Значит, все кончено...

Как-то утром за завтраком Рой отложил в сторону газету.

– Ты не забыла, Бланш, что в пятницу – церемония награждения?

В ответ на ее непонимающий взгляд он продолжил тоном терпеливой обреченности:

– Вспомни: я говорил тебе, что она состоится двадцать четвертого.

Бланш нахмурилась. Мысль о том, что придется идти с ним на какую-то вечеринку – сейчас, когда у них все так непросто и напряженно,– вызвала у нее протест. Ведь нужно будет улыбаться, вести светскую беседу и вообще всячески демонстрировать безоблачное счастье, подобающее только что вышедшей замуж молодой женщине...

– Ох... А мне обязательно надо там присутствовать?

– Да нет.– Он встал, подошел к раковине, чтобы выплеснуть остатки кофе, затем вновь опустился на стул, стараясь не глядеть на Бланш.– Конечно, ничего ужасного не произойдет, если ты не пойдешь. Кроме того, боюсь, что ничего не изменится, даже если я попрошу тебя пойти...

Бланш почувствовала, как в ней закипает гнев, но ей вовсе не хотелось давать ему повод еще раз уколоть ее.

– Если это так важно для тебя, то я, конечно же, пойду.