Великое таинство любви

— Доминик, я понимаю, для тебя это как гром с ясного неба… Для меня эта новость тоже оказалось шоком.

Доминик вполне допускал это, ведь Мэтти только-только начала свое успешное восхождение по карьерной лестнице, занимаясь интересной работой в коллективе, где все очень хорошо ее приняли. Обнаружить, что беременна, — настоящее потрясение для нее.

Но ее способность выдерживать удары просто поразительна. Глядя на Мэтти, никто бы не предположил, что она пребывает в шоке или потеряла самообладание. Она была спокойна, холодна и очень сдержанна.

— Как это могло случиться? — спросил Доминик. — Послушай, я хочу еще выпить. Принести тебе что-нибудь?

Мэтти покачала головой. Она наблюдала за тем, как Доминик подошел к бару, присел на высокий табурет, заказал выпивку и стал нетерпеливо барабанить пальцами по стойке в ожидании напитка. Она была права, решив встретиться с ним в людном месте. Она немного трусила, а в общественном месте Доминик вряд ли дал бы выход своим эмоциям. Если же он все-таки осмелится поднять на нее голос, она имеет возможность тут же встать и уйти. Впрочем, вряд ли он сделает подобное в людном месте.

По правде говоря, Мэтти была на пределе. Одного слова Доминика было бы достаточно, чтобы она сорвалась. Под внешним спокойствием ее эмоции бурлили, как горная река в наводнение, грозя в любую минуту выйти из берегов, и только Бог знает, что тогда она наговорит ему. И еще она все время ждала, что он обвинит ее в том, что она намеренно забеременела, чтобы заманить его в ловушку, связать обязательствами, которые сам он никогда бы не взял на себя добровольно.

— Твой вопрос вполне закономерен, — спокойно сказала Мэтти, когда Доминик вернулся. Сказала вежливо, по-деловому. Потому что для него это будет всего лишь дело, даже повинность. — Последние полгода я не принимала таблеток. Мы с Фрэнки… Одним словом, в них давно отпала необходимость, и я решила дать своему организму отдых от гормонов. Поэтому, когда мы с тобой занимались… этим впервые, я оказалась без предохранения. Глупо, я понимаю, но в тот момент я ни о чем не могла думать. После первого раза я снова начала принимать таблетки, но, по-видимому, было уже поздно. Я и подумать не могла…

— Так, картина ясна.

— Послушай, Доминик, я очень сожалею. — Мысли Мэтти стали путаться, все происходящее стало терять реальность, и она испугалась. — Ты не думай, что из-за того, что случилось со мной, твоя жизнь должна как-то измениться… Ты можешь продолжать жить, как будто ничего не случилось…

— Ну-ну… И как ты себе это представляешь?

— Это не налагает на тебя никаких обязательств. Просто мне подумалось, что ты должен знать, но это формальность…

— Формальность?! — Доминик из всех сих грохнул кулаком по столу.

— Тише!

— И не подумаю! Ты сама выбрала самое неподходящее место для того, чтобы сообщить свою новость, так что теперь терпи!

— Крик нас ни к чему не приведет.

— А к чему мы должны прийти, по-твоему?

— Пожалуй, действительно не стоило встречаться здесь, — прошептала Мэтти и закусила губу. Когда кулак Доминика обрушился на стол, многие посетители повернули головы в их сторону в ожидании скандального шоу.

— Ты сама выбрала это место! — бушевал Доминик, ни на тон не понизив голос.

— Не мог бы ты все-таки говорить чуть потише?

— Я буду говорить так, как захочу! — Он намеренно еще больше повысил голос и был вознагражден установившейся в бистро тишиной. Он с победоносным видом откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и уставился на Мэтти.

Неужели она действительно думала, что его участие в жизни собственного ребенка сведется к пустой формальности?! Мэтти выглядела бледной и очень напряженной, и Доминику вдруг захотелось вскочить, обойти стол, поднять ее на ноги, крепко обнять и не отпускать, пока напряжение не отпустит ее.

— Мы уходим отсюда! — рявкнул он. — Это не место для обсуждения столь серьезного вопроса, и ты понимаешь это не хуже меня. Пойдем ко мне, до моей квартиры всего десять минут ходьбы. Там мы сможем наконец остаться наедине.

— Нет! — При мысли о том, чтобы оказаться один на один с Домиником в его квартире, там, где им было когда-то так хорошо вместе, там, где пустила корни и проросла в ее сердце безнадежная любовь к нему, Мэтти пришла в панику. — Если так, то лучше… ко мне домой. Хотя и там мы вряд ли сможем сказать друг другу что-то, чего не могли бы сказать здесь.

— Отлично.

* * *

Мэтти показалось, что прошла целая вечность прежде, чем такси остановилось у мрачного старого дома, где она теперь обитала.

— Ты живешь здесь? — угрожающим тоном уточнил Доминик. — Ты этому предпочла комфортабельную квартиру в престижном районе?

— Это то, что я могу себе позволить, — коротко ответила Мэтти, отпирая входную дверь.

— Ты понимаешь, — сказал он, как только они оказались в ее квартире, — что это недопустимо? — Доминик презрительно оглядел комнатушку.

— Меня все здесь устраивает.

— Одна комната, служащая и спальней и гостиной, ванная, пригодная только для дистрофика, и кухня… — Доминик решительно прошел в кухню, — способная вместить полстола и один стул.

На глазах Мэтти вскипели слезы, и она поспешила отвернуться, но сделала это недостаточно быстро.

Крепкое объятие Доминика было надежным убежищем, и она бросилась в него, забыв обо всем на свете. Повернувшись в кольце его рук, она прильнула щекой к его груди и услышала, как он говорит куда-то ей в макушку:

— Мэтти, ты не можешь жить в таких условиях, особенно теперь. Ты носишь моего ребенка, и я не позволю тебе справляться с этим в одиночку, жить в этой дыре…

— Ты мне не позволишь? — Мэтти вывернулась из его вероломных объятий и отошла к окну. — Я попросила тебя о встрече вовсе не затем, чтобы позволить снова манипулировать мною!

— Да мне плевать, зачем ты мне позвонила, Мэтти! Теперь все изменилось. Послушай меня, дорогая, и послушай очень внимательно — повторять я не стану… Ты не будешь вынашивать, рожать и воспитывать моего ребенка в таких условиях. Каждый день подниматься по этой чертовой лестнице, рискуя оступиться и потерять ребенка. Можешь называть это как хочешь, но отныне правила устанавливаю я, понятно? И прежде всего, мы узаконим наши отношения.

От потрясения рот Мэтти непроизвольно приоткрылся.

— Мы… что? — заикаясь, спросила она. — Но зачем? — Она умудрилась взять себя в руки. — Доминик, ты неправильно понял причины, побудившие меня позвонить тебе. Я понимаю, ты вовсе не собирался становиться отцом… — Господи, да он при слове «отношения» вздрагивал! — Я понимаю, чувство долга, благородство и все такое, но я не собираюсь становиться их жертвой.

Доминик в два широких шага приблизился к тому месту, где она стояла, облокотившись о подоконник, но вместо того, чтобы обнять ее или как-то еще показать свою силу и решимость, он встал рядом с ней, но лицом к окну и стал смотреть вниз. Мэтти не могла оторвать взгляда от его чеканного гордого профиля.

— Теперь дело уже не в тебе, Мэтти. — Он повернулся к ней, лицо его было очень серьезным. — И не в том, хочу я или не хочу становиться отцом. Реальность такова, что ты беременна моим ребенком и нам необходимо пожениться. И как можно скорее.

Глава девятая

Мэтти не была бы Мэтти, если бы не рассмеялась. Она подошла к старой узкой кровати, превращенной с помощью трех подушек и покрывала в софу, и села на нее.

— Поженимся? Нелепость какая! Если ты еще не знаешь, сейчас на дворе двадцать первый век. Многие женщины беременеют, рожают и воспитывают детей, будучи не замужем. — Мэтти подтянула колени и обхватила их руками.

— Рад за них, — равнодушно бросил Доминик. — К счастью, их жизни никак меня не касаются. — Он предвидел ее возражения и был готов парировать их. Главное, она все равно выйдет за него замуж, и эта мысль нравилась Доминику все больше и больше. Судьба дала ему в руки козырную карту, и он намеревался разыграть ее наилучшим образом. — А вот твоя, наоборот, очень даже касается.