Смятение сердца

— Я заметил. И знаешь ли, я терпеть не могу эти чертовы штуки.

Эмили с трудом проглотила слюну, пытаясь понять, что же именно он терпеть не может, потому что его ладони в данный момент обхватывали ее ягодицы. Она испуганно втянула в себя воздух.

— Что ты делаешь?

— Снимаю с тебя трусики, — ответил он так деловито, что она едва не прыснула.

— Ты терпеть не можешь все нижнее белье вообще? — спросила Эмили, чувствуя, как трусики заскользили по ее ногам вниз, а потом зацепились за края сапожек, и ей уже ничего не оставалось, как освободиться от них нетерпеливым движением ног.

— В данный момент… — тут ей стало прохладно от ночного воздуха, потому что Митч начал заворачивать подол юбки вверх, — даже очень.

Он сжал ее обнаженные ягодицы горячими, такими крепкими, уверенными руками, и их глаза встретились. О да, он знал, чего хочет: он соблазнял ее, преследуя четкую цель — повлиять на ее решение. Он сознавал, что делал.

— Ты пытаешься манипулировать мной? — выдавила она сдавленно.

— Думаю, что делаю именно это.

Причем в буквальном смысле слова. Умелые руки, чуткие пальцы. Чувствуя, как слабеют колени, она затрясла головой.

— Хочешь, чтобы я перестал? — спросил он, останавливаясь.

Эмили не хотела, но заставила себя приложить усилие, чтобы хоть на мгновенье стряхнуть это безумие — пока еще в состоянии это сделать.

— Обещай, что не станешь спрашивать о моем согласии, когда прикасаешься ко мне. В любой форме.

— Не буду спрашивать, Эмили.

Он пообещал, глядя ей в глаза, и она поверила. Она также поверила ему, когда он привлек ее к себе и уткнулся лицом ей в шею, бормоча:

— Я хочу попробовать тебя на вкус.

— На этот счет у меня нет возражений, — улыбнулась Эмили.

— Все хорошо? — спросил он.

— Наверное. Это было…

— Ты не решаешься сказать «замечательно»?

— Это было похоже на волшебство, — договорила она.

Его собственная первозданная, примитивная реакция завоевателя ошеломила Митча.

Эмили целиком принадлежит ему! Он чувствовал, что потрясен до основания. Горячими ладонями он обхватил ее колени.

— Всего лишь похоже?

Эмили облизала губы.

— Это было чуточку односторонне. Словно чего-то не хватало.

Митч не мог не согласиться с ней. Он поцеловал ее долгим страстным поцелуем. Чего-то не хватало? Ему не хватало этих губ, сладостных, жарких и податливых. И ее груди. Он был слишком жаден — ему хотелось одновременно и видеть, и осязать.

Не прерывая поцелуя, он расстегнул ее лифчик и ощутил, как затрепетали ее губы. Он не смог удержаться и просунул между ними язык, прижимаясь к ней бедрами и жалея, что джинсы все еще на нем. Ему хотелось погрузиться в нее всеми доступными средствами.

— Мне просто не хватает рук, — пробормотал он, оставляя ее губы, чтобы стянуть через голову свитер.

Но Эмили — его рассудительная, незаменимая, понятливая Эмили — пришла ему на помощь, помогла избавиться от свитера и расстегнула рубашку и джинсы, потому что его руки были заняты ее восхитительной грудью. Потом ее руки задвигались по его телу, исторгнув из его губ гортанный звук наслаждения. Слишком чудесно!

— Нет, постой…

В ее затуманенных желанием глазах промелькнуло смятение.

— Я сделала больно? Извини, но я…

— Нет, абсолютно нет. — Он покачал головой и быстро поцеловал ее. — Просто рискованно, в моем теперешнем состоянии…

Она томно взглянула на него и осторожно прикоснулась пальчиком к его изнемогающей плоти. Она просто убивала его. Больше не оставалось никакой надежды, что удастся взять ситуацию под контроль, вспомнить о главной цели… Подхватив ее под колени, он притянул ее к краю стола.

— Я не успел принять меры, — задыхаясь, пробормотал он.

— О… — Эмили сглотнула. — Ты хочешь это сделать сейчас?

— Тебе решать.

Мимолетная задумчивость смягчила ее горящий желанием взгляд — это же выражение он видел в ее глазах, когда она держала на руках ребенка Шанталь.

Он обещал не спрашивать. Он и не спросил, а просто сказал:

— Ты выйдешь за меня замуж.

— Да.

На следующее утро Эмили проснулась отдохнувшая, голодная — нет, умирающая от голода! — и… в одиночестве. Последнее привело ее в замешательство. Ей хотелось потянуться и блаженно улыбнуться во весь рот, но… она была одна, и это казалось неправильным.

Эмили всегда мечтала об утреннем совместном пробуждении после первой ночи, которое рисовалось в воображении и которое, она всегда надеялась, ожидало ее в будущем, вместе с мужем. Подумав о муже, она почувствовала, как заныло в животе, а потом еще и еще, стоило ей только вспомнить, при каких обстоятельствах она дала свое согласие на брак.

Внутренний голос робко попробовал что-то сказать, но Эмили отмахнулась от него и откинула простыни в сторону. Разумеется, Митч задумал это обольщение, чтобы выманить у нее согласие, но она сама из них двоих проявила, пожалуй, даже больше пыла. После того как Эмили подержала ребенка Шанталь, в ней произошел переворот. Сомнения, одолевшие ее в машине по дороге домой, были просто результатом нервного напряжения, естественной реакцией на важное решение, которое она уже приняла в глубине души. И они оба согласились не применять презерватив — не было ни уверток с ее стороны, ни давления — с его.

Вот так все и было, сказала она тревожному голоску совести. И можешь наконец успокоиться.

Но, между прочим, никто еще не избавлял ее от обязанностей няни, и ей предстояло заняться своей работой. Эмили вспомнила, что ее одежда, должно быть, до сих пор валяется на полу кабинета, и, схватив самый длинный свитер, который попался ей в шкафу Митча, натянула его на себя.

С сильно забившимся сердцем она постучалась в дверь кабинета, потом тихонько толкнула ее. Митч — ее будущий муж, сейчас эта мысль наполнила ее теплом и удовольствием — сидел в своем большом кресле спиной к двери. Он поднял руку, давая понять, что через секунду будет свободен. Теплая волна несколько остыла. Очевидно, для него это было еще одно рабочее утро, такое же, как все прочие, ничем не примечательное.

Ничего страшного, Эмили Джейн, и с этим ты справишься. Брак без эмоциональных перехлестов вполне соответствует твоей спокойной, здравомыслящей натуре. Войти, мило улыбнуться, пожелать доброго утра, забрать вещи и быстренько удалиться.

Ее вещи лежали аккуратной стопочкой на свободном стуле — должно быть, Митч собрал их, хотя она с трудом представляла его за этим занятием. Вчерашняя сцена вспомнилась ей во всех подробностях: свитер на компьютере, юбка на полу, а лифчик… она даже не смогла вспомнить, где лишилась его…

С запылавшими щеками Эмили поддернула длинные рукава свитера и приблизилась к его креслу.

— Я не помешаю, — начала она с наигранной бодростью. — Я только заберу свою одежду и оставлю тебя в покое.

Но когда она нагнулась, чтобы взять вещи, по ее позвоночнику разлилось тепло. Она выпрямилась и увидела, что Митч развернул кресло так, чтобы наблюдать за ней. По углу наклона его головы она сразу определила, на что именно был устремлен его взгляд.

Это настолько окрылило после его неприветливого приветствия, что она улыбнулась во весь рот.

— Извини, если отвлекла тебя.

— Я не работал, — спокойно ответил он.

Хорошо. Даже замечательно. Смехотворно довольная, она прижала одежду к груди.

— Уже десятый час. Надо было разбудить меня.

— Я подумывал об этом… но мне надо было сделать кое-что.

Эмили вспомнила, что то же самое он произнес вчера в разговоре с Джулией.

— Я звонил поверенному Блейнли, — сказал он.

— Родителей Анабеллы? — глуповато переспросила она.

— И договорился о встрече на следующий вторник после полудня. В Сиднее.

— Рэндел и Дженет тоже будут? — Она с преувеличенной осторожностью опустилась на стул. — С ними ты разговаривал?

— Нет, это сделает сам поверенный. Пусть они сами решат, но я собирался обсуждать не вопрос об их встречах с внуком, так что мне трудно судить… — Он напряженно повел плечами.