Цветок папортника

— Я принесу немного бренди.

Быстро вернувшись, Ралф поднес к губам Линды стакан и заставил сделать несколько глотков.

— Ралф… Если бы ты не пришел…

— Но я же пришел, дорогая. — Он говорил мягко, любовно вглядываясь в ее бледное лицо и широко раскрытые глаза. — Я всегда приду, когда тебе это будет нужно. Я всегда буду рядом, разве ты до сих пор не поняла этого? Я люблю тебя, всегда буду любить, неважно, что ты скажешь или сделаешь.

Она смотрела на него, потрясенная.

— Простите, сэр, но мы собираемся задать несколько вопросов вам и этой даме, если она в силах отвечать.

Молоденький полицейский, которому вряд ли было больше двадцати, подошел к ним сзади. Ралф возмущенно обернулся, но Линда примирительно дотронулась до его рукава и тут только заметила на нем кровь. Господи, он ранен?

— Да, конечно, — быстро сказала она полицейскому. — Я бы хотела поскорее покончить со всем этим.

На составление протокола ушло не меньше получаса, и Линда видела, как Ралф время от времени морщился от боли.

— Все в порядке. — Он перехватил ее взгляд и улыбнулся. — Несколько царапин и синяков. Мне кажется, этим мерзавцам пришлось куда хуже.

Но Линда не разделяла его показного оптимизма, тем более что одна скула Ралфа стала синей.

— Я подвезу ее домой, приятель, — сообщил Ралф Остину.

Остин выглядел уже как обычно, только голос звучал надтреснуто. Никто, казалось, не заметил, что он потерял сознание. И Линда подумала, что этот добродушный пожилой англичанин скорее согласился бы умереть, чем признаться в этом.

— Хороший сон, и завтра мир покажется другим, — бодро воскликнул Остин.

Другим? Линда находилась в таком состоянии, что готова была заорать дурным голосом или броситься на пол — только что пережитый шок наложился на горечь и боль последних месяцев. Если бы Остин знал, как ошибается! Простая душа, думает, что нападение стаи хулиганов — худшее, что могло со мной произойти. Хотела бы я, чтобы так и было.

Линда прикрыла глаза. Если б только я могла уехать отсюда с Ралфом, вернуться в наш дом, и если бы стычка с кожаными недоумками была самым скверным и страшным впечатлением моей жизни, как бы благодарна была я судьбе! Душа разрывалась от невыразимого отчаяния, Линда с трудом справлялась со своими чувствами.

— В этом нет необходимости. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась жалкой. — Один из полицейских пообещал меня отвезти.

— Домой отвезу тебя я, — сказал Ралф тоном, не терпящим возражений. И затем добавил, уже мягче: — И не спорь хотя бы сейчас.

— Хорошо. Только возьму жакет.

Линде было не до споров. Одна мысль буравила мозг, не давая покоя. Ралфа могли сегодня убить. Как ни крути, в этом была бы прежде всего моя вина. Да, я и только я виновата в случившемся. Может, следовало иначе вести себя с этими мотоциклистами. Возможно, какой-то мой неосторожный взгляд или движение спровоцировало их. А вдруг дядя с тетей были не так уж неправы, говоря, что я порочна изначально и пробуждаю в мужчинах лишь животные инстинкты?

Уже около машины Линда каким-то безнадежным жестом убрала с лица выбившуюся прядь волос. Я устала, устала до смерти. Все в моей жизни идет вкривь и вкось.

— Только не вздумай убеждать себя, что в причинах инцидента есть хоть капля твоей вины.

Она привыкла к способности мужа читать ее мысли. И сейчас проницательность Ралфа не столько удивила, сколько ужаснула ее.

— Эти человекообразные не достойны того, чтобы жить и дышать одним воздухом со всеми нами. В каждом поколении есть такие грязные типы, но, слава богу, их немного. Если они видят что-то красивое, то хотят не только обладать им, но и разрушить, сломать. От таких выродков никогда не будет проку.

В этот момент мимо них полицейские вели к машине задержанных.

— Подожди минутку. — Ралф подошел к Быку и тихо, но отчетливо пригрозил: — Если ты еще когда-нибудь приблизишься ко мне или моей жене, пожалеешь о том, что родился. Дошло? — Он приблизился почти вплотную, и понизил голос до шепота: — Я сделаю это по-своему, понял? Учти, малыш, руки у меня длинные. Мир слишком мал, чтобы ты мог где-нибудь спрятаться. А спрятаться ты захочешь, ох, как захочешь! Любая тюрьма покажется тебе раем.

Полицейские, похоже, ничего не имели против этих откровенных угроз, зато Быку они явно не прибавили хорошего настроения.

— Ты бы и в самом деле сумел наказать их, Ралф? Если бы они вернулись? — Линда выжидающе смотрела на мужа.

— Да. — Он помолчал немного, затем сказал с неожиданной горячностью: — Знаешь, в американском горняцком городишке не выживешь, если не овладеешь некоторыми далеко не спортивными приемами и не заведешь кое-каких сомнительных знакомств. Я не очень-то горжусь некоторыми страницами биографии, но если потребуется прибегнуть к прошлому опыту, дабы защитить мне принадлежащее, я не колеблясь сделаю это. — Ралф зловеще ухмыльнулся. — Но они не вернутся. Бык просто псих, а значит, он сразу узнает того, кто еще психованнее. А я сегодня просто обезумел, когда увидел, что тебя схватил этот подонок… — Он махнул рукой. — Слушай, я сделал только то, что было необходимо, и давай покончим с этим.

— Я так сожалею обо всем… — прошептала Линда чуть слышно, а Ралф потряс головой, будто пытаясь отогнать неприятную мысль.

— Не нужно этого, заруби себе на носу. Ты не сделала ничего дурного. Забудь весь тот вздор, которым тебя пичкали в детстве. Доверься мне. Я не знаю, какие идеи посещают твою хорошенькую головку, но в одном уверен твердо: твоей вины тут не было. Сейчас ты чувствуешь то, что чувствовали тысячи других жертв насилия. Ты терзаешься, что каким-то образом спровоцировала нападение, верно? Что следовало быть в другом месте, иначе действовать, быть по-другому одетой и тому подобное. Это чепуха. Ты абсолютно невиновна, а бандиты действовали, исходя из собственной порочности. Поняла?

На последний вопрос нужно было ответить, и Линда слабо кивнула.

— Да.

— Вот и умница. — Глаза Ралфа озабоченно скользнули по ее белому лицу. — Я отвезу тебя в мой коттедж, хорошо? И буду спать на кушетке, если тебе так спокойнее.

Совсем не спокойнее, подумала Линда, но промолчала.

— Ты не хочешь больше говорить о случившемся?

У Линды возникло ощущение, что Ралф сказал куда больше того, что хотел, и она покачала головой.

— Нет. Я хочу забыть об этом.

Ралф молча вел машину, сосредоточив внимание на дороге. А Линда задавалась вопросом, сколько еще это может продолжаться, как долго они будут мучить друг друга? И выхода не было и не будет. Ни сейчас, ни потом. Лучшим и в тоже время худшим, на что она могла рассчитывать, был развод и ее полное одиночество.

— Приехали. Думаю, чашечка кофе с коньяком тебе не повредит.

По голосу Линда поняла, что Ралф пытается казаться оживленным, чтобы хоть как-то отвлечь ее от переживаний.

— Может, ты позаботишься о кофе, пока я переоденусь?

Линда взглянула на его рубашку, в нескольких местах порванную, в пятнах крови, и ей опять стало нехорошо. Ралф отпер входную дверь и пропустил гостью вперед.

— Ралф… — Линда замялась.

Он ждал, вопросительно глядя на нее, такой красивый, такой сильный и умный, такой любимый.

— У тебя синяк под глазом. Мне кажется, надо сделать примочку.

— Пустяки, заживет, как на собаке. — Он равнодушно махнул рукой и повернулся, чтобы уйти в спальню.

— Нет уж, прошу тебя. — Она схватила его за руку. — Пожалуйста, сядь, я принесу воду и полотенце. Ссадины надо обработать в первую очередь, а все остальное подождет. В противном случае придется обратиться к врачу.

— Что ж, если ты желаешь похлопотать и поухаживать за мной, ничего не имею против. Я так соскучился по всему этому.

И Ралф улыбнулся своей особенной улыбкой, которая всегда нравилась Линде. Она быстро вышла, в горле стоял ком, на ладонях остались глубокие красные отметины от ногтей, так сильно она сжала кулаки.

Вернувшись в комнату, где стояла какая-то особенная звонкая тишина, Линда опустилась возле мужа на колени и мягко дотронулась до опухшей скулы смоченной в перекиси водорода тканью, беззвучно молясь, чтобы у нее хватило сил сдержаться, не выдать себя.