Еще один шанс (СИ)

Швецова немного удивилась и облегчённо вздохнула. Теперь ей не придется скакать на костылях по магазинам и она была очень за это благодарна. Парень занес два объемных пакета с продуктами на кухню и, оставив номер телефона, по которому она может сделать следующий заказ, попрощался.

В гипсе было крайне тяжело передвигаться, поэтому три недели она ни разу не покинула квартиры, пересматривая вещи Виолетты и дыша ещё прохладным, но все же весенним воздухом на балконе. Маша ещё не знала, что будет делать и находилась в глубочайшей депрессии, но была рада, что осталась жива.

Настал день, когда нога окончательно зажила, и с неё сняли гипс. Девушка вышла из кабинета врача и прислонила костыли к стене, а потом впервые за три недели искренне улыбнулась – она могла ходить и это ощущение было замечательным.

«На ногах Мышкиной», – подсказало подсознание, но Швецова упрямо приподняла подбородок, и очки съехали на нос. – Нет, теперь моих!» – поправила она себя и в этот момент поняла, что смирилась. Теперь она будет Виолеттой Мышкиной и постарается прожить свою жизнь так, как хотела, будучи Швецовой.

Пока Маша сознательно заперла себя в квартире, она лишь мельком смотрела на себя в зеркало, но сейчас была готова принять свое новое «я». Полностью раздевшись, она критически окинула своё тело и огорчённо вздохнула – Мышкина вовсе не следила за собой и тело находилось в ужасном состоянии: жировые складки свисали по бокам и на животе, бедра были дряблые и обвисшие. Волосы на голове – ломкие, посечённые и бесцветные. На лице угри и прыщи, а кожа – сухая и желтоватая. К тому же безобразные очки вовсе не подходили ей, прибавляя лишние годы, что для женщины было просто недопустимо.

Маша ещё раз с отчаянием вздохнула и открыла шкаф. Она уже пересмотрела весь гардероб и знала, что ничего не найдет, кроме темных безвкусных одеяний, в которых она видела Мышкину. Да и бельё совсем не радовало – абсолютно не женственное, скорее старушечье.

Все, что нашла привлекательного в новом теле Маша – глаза, оказавшиеся очень выразительными, и грудь, на удивление красивую и круглую.

Маша натянула на себя спортивный костюм, который был минимум на размер больше, и решительно набрала номер хозяйки, у которой, будучи Швецовой, снимала жильё. Представившись подругой Марии, она рассказала о трагедии, происшедшей в магазине, и была шокирована, когда владелица без тени сочувствия сразу стала твердить, что не вернёт деньги, заплаченные вперед.

– Наталья, я вовсе ничего не требую вернуть, просто мне бы хотелось забрать её вещи, – пытаясь скрыть иронию в голосе, проговорила Маша, ужасаясь бесчувственности людей, – но ключи были утеряны и я не могу попасть в квартиру.

Швецова почти физически ощутила, как собеседница расслабилась и облегчённо вздохнула, убедившись, что ей не придется расставаться с деньгами.

– Конечно, подъезжайте, я дам вам запасные, – милостиво согласилась хозяйка. – Сочувствую вашей утрате.

Маша едва не поперхнулась от её лицемерия, но сумела выдавить слова благодарности. В тот же день она съездила за ключами.

И сейчас она стояла перед своей старой квартирой, нервно сжимая ручку двери, боясь повернуть её. Возможно, Лёня уже побывал здесь. Зажмурившись на секунду, она глубоко вздохнула и открыла дверь. На глаза навернулись слёзы, все было точно так же, как в тот день, когда она последний раз здесь была. Даже небрежно брошенная на диван кофта, которую она не захотела брать, лежала на том же месте. Значит, сюда никто ещё не приходил, и от этой мысли стало немного грустно.

Швецова достала сумку из шкафа и стала складывать в неё свои вещи: немного одежды, книг и всякие безделушки – все её пожитки уместились в одной сумке, потому что большинство вещей давно перекочевали к Леониду.

Маша огляделась, проверила, не забыла ли она чего-то и взяла последний предмет, стоящий на тумбе – это была фотография родителей. Она нежно провела по ней пальцем и смахнула набежавшую слезу.

– Что ты здесь делаешь? – услышала она леденящий своим спокойствием голос.

От неожиданности девушка вздрогнула и выпустила из рук рамку с фотографией, которая с глухим стуком упала на пол. Каким-то чудом стекло в ней уцелело.

Маша медленно повернулась к человеку, внезапно появившемуся в квартире, которую она заперла, в чем была уверена на сто процентов. Девушка замерла – на неё враждебно смотрел Леонид Тетерев.

Сердце защемило. Маша ощутила порыв броситься в его объятия и забыть об этом кошмаре. Она даже неосознанно сделала шаг навстречу, но его холодный голос, от которого побежали мурашки по телу, остановил её.

– Кто ты и что здесь делаешь? – требовательно спросил он.

Маша не могла вымолвить ни слова, пожирая его глазами, пытаясь запомнить каждую черточку любимого лица.

– Отвечай! – угрожающе сказал он тоном, не терпящим возражений.

– Я Ма… – Маша чуть не назвалась своим настоящим именем.

Ей было стыдно признаться, но она была напугана исходящей от него яростью. Она боялась его, ведь раньше никогда не видела Леонида таким.

– Виолетта Мышкина, – выдавила наконец-то из себя она.

Леонид продолжал сверлить её взглядом, ожидая ответа на вторую часть своего вопроса.

– Мы дружили с Машей, – отведя взгляд, проговорила Швецова и присела, делая вид, что хочет поднять фото, но на самом деле она хотела немного прийти в себя.

– Это не объясняет, почему ты здесь, – сказал Лёня без каких-либо эмоций.

– Я хотела отвезти вещи её родителям, – пояснила Маша и неожиданно для себя поняла, что действительно очень хочет увидеть родителей, пусть даже как подруга, а не дочь.

Тетерев следил за каждым её движением. Он был раздражен присутствием постороннего человека именно тогда, когда наконец-то решился прийти сюда.

– Тебя это не касается, – высокомерно произнес он. Маша рассердилась.

Её пальцы, сжимающие рамку с фотографией, побелели от напряжения.

– Тогда где тебя носило все это время, что ты не нашёл свободной минутки, чтобы собрать её вещи и отвезти родителям! – с негодованием сказала Мария и взглянула на него, упрямо поджав губы.

Лёня был ошарашен – её мимика только что живо напомнила ему Машу. Его растерянность длилась всего секунду, и он снова надел маску невозмутимости.

– Я не помню, чтобы разрешал тебе обращаться ко мне на «ты».

– Я тоже не помню, чтобы разрешала ТЕБЕ мне тыкать! – девушка специально подчеркнула неуважительное обращение к нему со своей стороны.

На лице Лёни появилась жесткая ухмылка.

– А я смотрю, ты смелая, – угрожающе произнес он, приближаясь к ней, – или сумасшедшая, раз не боишься дерзить мужчине, который к тому же очень сердит.