Неземная гроза

— Это время для нас.

И она вспомнила надменное предсказание Джима в первый день их встречи: «Наступит час, когда мы встретимся снова». Но сегодня в его голосе не было той надменности, а был трепет от сознания того, что судьба привела их к неизбежному финалу. Или, правильнее сказать, к исходной точке.

Лейла повернулась лицом к нему, приветствуя эту их встречу и ища подтверждения тому, что у них не должно быть никакого чувства вины ни перед кем. Она до последнего выполняла обет верности, данный Дейлу, но все это, увы, было уже в прошлом. Катрин освободила Джима от его обязательств. Больше не было препятствий к полному выражению того, что так долго и медленно кипело в глубине их душ. Лейла испытала восхитительное чувство облегчения: она наконец сможет отдаться естественному течению событий, чтобы решить раз и навсегда все мучившие ее вопросы.

Она подняла руки к верхней застежке его рубашки и начала медленно расстегивать пуговицы, открывая его грудь для своих прикосновений. Джим судорожно глотнул воздух, и она почувствовала, как напряглось его тело. Она быстро взглянула на него снизу и увидела, что его глаза горят дикой страстью.

— Ты не представляешь, Лейла, что значит для меня быть с тобою вместе, — сказал он с дрожью в голосе. — Вчера утром, когда ты общалась с Аделью, я увидел, что от тебя исходило истинное сияние любви! И я поверил, что ты сможешь вывести Адель из мрака.

Ее сердце на секунду остановилось, когда она вспомнила слова Тома о мраке, окружавшем Джима Фарли.

— Ты так прекрасна и внутри, и снаружи, — продолжал он. — Ты открыла новый мир для меня!

Лейла испытывала неловкость, так как ей казалось, что Джим возлагает на нее чрезмерно большие надежды. Ее пальцы замерли в нерешительности, ее снова охватило беспокойство, куда же все это приведет.

Зато Джим не испытывал никаких колебаний. Он захватил руками мягкую ткань ее блузки и начал стягивать ее через голову Лейлы. Джим снял с нее лифчик, и ослепительное великолепие ее груди предстало перед его взором. Было слишком поздно отступать. Она должна была теперь идти до конца.

— Какое чудо! — прошептал он, сбрасывая рубашку и не отрывая от нее взгляда.

Лейла тоже смотрела на него. В лунном свете его сильное тело с рельефно обозначенной мускулатурой и совершенными пропорциями античного героя казалось высеченным из мрамора. И хотя она считала, что тело не так уж важно, но не могла не почувствовать волнующего возбуждения при виде мужской красоты. Наблюдая его таким, она верила, что многие женщины согласились бы лечь в постель с ним только ради того, чтобы испытать это возбуждение.

Джим сбросил остальную свою одежду так стремительно, что Лейле не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. К собственному удивлению, она не почувствовала смущения, оказавшись перед ним совершенно нагой. Она была уверена, что Джим не станет сравнивать ее с другими женщинами. Она была для Джима особенной. И даже ее тело было здесь ни при чем. Тем не менее, она почувствовала примитивную дрожь удовольствия, заметив, как сильно возбудился он при виде ее обнаженного тела. А может быть, при мысли о ней?

— Такой я тебя и представлял, — сказал он хрипло. — Идеальная женщина.

Она смущенно усмехнулась.

— Я не идеальна, Джим.

— Для меня ты идеальная женщина.

И он поглядел на нее так, что она почувствовала себя бесконечно желанной и больше уже не хотела ни о чем рассуждать. Казалось, ее легким нужно столько воздуха, сколько она не могла вдохнуть. Сердце начало бешеную пляску в груди. Лейла не могла больше выносить этого состояния неопределенности. Она шагнула вперед и обвила его шею руками.

Когда их обнаженные тела коснулись друг друга, их как будто пронзил электрический разряд. Ее плоть затрепетала от возбуждения. Джим откинулся назад как от удара, его тело изогнулось, подобно натянутому луку, и, шумно выдохнув воздух, грозивший разорвать его легкие, он в неистовом порыве притянул ее к себе.

— Лейла!.. — Это был стон боли, сорвавшийся с его губ, когда он наклонил голову к ней. Джим овладел ее ртом с такой безумной опустошительной жадностью, что она почувствовала, как его поцелуй отдается в животе, бедрах, оставляя ощущение слабости и пустоты, которая могла быть заполнена только им.

Никогда до этого Лейла не испытывала такой жгучей потребности в немедленном удовлетворении своих желаний. Весь ее предыдущий опыт состоял в ласковом, нежном заигрывании, пока она не была готова разделить интимные радости любви со своим мужем. Но с Джимом все было по-другому. Ей казалось, что она умирает от желания раствориться в нем, почувствовать, как его сила питает ее тело, возвращая ей то, что он, казалось, забирал у нее с такой бешеной интенсивностью.

Лейла оторвала свой рот от его, спрашивая себя, не сошла ли она с ума, но не думая о последствиях.

— Я хочу тебя сейчас, Джим, — сказала она, с трудом веря, что она могла произнести такие бесстыдные слова, но он поверил им.

Без малейшего колебания повлек он ее на кровать и ответил на вспыхнувшее в ней желание ударом своей плоти, таким яростным и глубоким, что ее тело конвульсивно изогнулось от неожиданности этого вторжения. Как будто гром прокатился по ее телу, гром и молния, когда последовал второй удар сокрушающей силы, повергнувший ее в экстаз.

— Да, да! — закричала она в безумстве наслаждения, обхватив руками его тело и двигаясь в такт мощному ритму, который то нарастал, то затихал в дразнящем предвкушении чего-то большего. Все ее тело трепетало от невыразимого восторга, затопляемое волнами ликующей страсти, и плыло в этом огненном океане, когда Джим, содрогнувшись, накрыл ее своей волной и повлек за собой в новом, мощном потоке. Она осталась тихо лежать в его объятиях, и это было сладким продолжением их единения.

Она все еще обнимала его, храня радость воспоминания об испытанном невыразимом блаженстве, не желая отпускать его и наслаждаясь ощущением его внутри себя. Лейла почувствовала, как он снова возбудился, наполняясь мужественной силой и обещая ей новые наслаждения.

— Я не могу насытиться тобой, Лейла, — выдохнул он в ее спутанные волосы.

Джим опрокинулся на спину и поднял ее на себя своими мощными бедрами. Она соскользнула вперед, блуждая руками по вздымающимся мускулам его груди. Он гладил ее спину, покалывая ее кожу своими ногтями. Лейла задрожала от удовольствия, тогда он потянул ее вперед и захватил ртом упругий сосок ее груди, лаская его так страстно, что острые стрелы удовольствия пронзили все ее тело, концентрируясь в низу живота.

Джим поднял бедра, погружаясь в нее полностью, в то время как его рот продолжал ласкать попеременно то одну, то другую грудь, вбирая в себя ее плоть так же, как он отдавал ей свою. Ее тело реагировало с исступленным бесстыдством, оно билось над его телом в безумной вакханалии чувственности. И вот наступил момент, когда она почувствовала, что каждая клеточка ее тела как будто переродилась в какую-то иную жизненную форму. Дрожь пробежала по телу Джима, и она поняла, что он испытывает то же самое.

Затем Лейла лежала, откинувшись на спину, а он, наклонившись над ней, целовал ее с нежной проникновенностью, обволакивая тихими ласками и страстными словами любви. Лейла едва могла поднять руку к его лицу. У нее было ощущение, что она медленно всплывала из глубин какого-то водоворота. Ей было трудно сосредоточить свой взгляд на нем. Кончиками пальцев она нащупала его губы.

— Джим, — прошептала она в недоверчивом изумлении, ловя воздух ртом. — Это не сон?

Он пытался что-то сказать, но она все еще держала пальцы на его губах, глаза же его опять горели желанием.

Джим осторожно снял ее пальцы с губ и начал целовать ее ладони, запястья, внутреннюю поверхность рук.

— Если это сон, Лейла, то я никогда не хотел бы просыпаться. Он прижал ее руку к своему сердцу.

— У меня никогда не было ничего подобного, — призналась она.

— У меня тоже.

Наверное, с ее стороны, глупо верить в это, но она поверила. Сколько бы женщин ни было у него в прошлом, она верила, все это было ничто по сравнению с тем, что они с Джимом познали этой ночью. Не могло быть иначе. Но разве это что-нибудь значит, кроме исступленного наслаждения, которое они подарили друг другу?