Наверстать упущенное

— Если у тебя будут дети…

— А, ты об этом… Нет, я же сказал, что детей не будет.

— Но как это возможно? — не унималась Этель. — Ты женишься, а любой женщине хочется иметь детей.

— Это мне известно. — Ральф криво улыбнулся. — А почему, как ты думаешь, я до сих пор не женился? Все тебя ждал?

— Ну что ты! Мне это никогда не пришло бы в голову. Я просто не понимаю…

— Что, мне нужно сказать тебе все по слогам? — В голосе Ральфа послышался гнев. Но Этель словно не слышала его.

— Ты не любишь детей? — продолжала она. — Я тебе не верю. С Фредди ты отлично ладишь.

— Да ты не слушаешь меня! Я ведь сказал — детей не будет! И не потому, что я их не люблю.

— Тогда почему? — Этель пристально смотрела на него.

— Есть такое выражение: стрелять холостыми патронами! — глухо ответил Ральф.

Этель оторопела.

— Ты шутишь!

Он рассмеялся сухим коротким смехом:

— Ты считаешь такие вещи подходящим предметом для шуток?

Этель растерянно смотрела на него, не находя нужных слов.

— Свинка, — коротко пояснил Ральф. — В случае если взрослый мужчина заболевает этой болезнью, дело может закончиться бесплодием.

— Когда это случилось?

— Десять лет тому назад.

И прежде, много лет назад, и совсем недавно, пытаясь понять, почему же Ральф все никак не женится, хотя бы для того, чтобы продолжить род Макартур, Этель могла предположить все, что угодно, но только не то, что сейчас услышала. Как, наверное, ему было трудно свыкнуться с мыслью, что он никогда не будет отцом! Возможно, и сейчас еще она сидит в его мозгу занозой. И как легко могла бы она все изменить! Для этого требовалось только одно — признаться, все рассказать.

Этель закрыла глаза, чтобы не разрыдаться.

— Извини… извини меня, — повторяла она, понимая, что эти слова не могут искупить ее вины.

Ральф махнул рукой:

— Ради Бога, Этель, на этом жизнь не кончается. Я давно уже со всем смирился, и я далеко не самый несчастный среди мужчин. Да, я не могу делать детей, но кое-что я еще умею. — Он лукаво улыбнулся. — Я готов это доказать, если после того, как мы в последний раз были вместе, у тебя возникли сомнения.

— В последний раз? — повторила Этель. Она думала о другом и в самом деле не поняла намека.

— Ты забыла? Давай-ка я попробую освежить твою память. Июнь месяц. Солнечный полдень. Лондон. Твоя постель.

— Да, да, я помню… — пробормотала Этель и густо покраснела.

— Нам помешали, — продолжал Ральф. — Это было только начало, за которым должно последовать продолжение.

Этель невольно попятилась, но он не дал ей уйти.

— Ты что, боишься меня? — Ральф легко коснулся рукой ее щеки. И как всегда, первое же его прикосновение — и по телу Этель пробежала дрожь.

Она кивнула головой, она ведь и в самом деле боялась этого человека, его власти над собой.

Но Ральф нежно погладил ее по плечу и улыбнулся обезоруживающей улыбкой.

— Неправда…

Этель посмотрела ему в глаза. И тут же унеслась в прошлое, в то время, когда она так любила этот странно пристальный взгляд.

— Пожалуйста, — голос ее задрожал, когда Ральф наклонился и прижался губами к ее виску, — не надо. — Пусть он остановится, пусть прекратит это. Этель была совершенно беспомощна и беззащитна перед ним и собственными чувствами. Она хотела его так сильно, что разум и воля не могли устоять под напором этого желания.

Этель почувствовала дыхание Ральфа на лице — он собирался поцеловать ее. Нужно сказать «нет». Но она только протянула навстречу полуоткрытые губы. Сердце ее усиленно забилось. Все вокруг закружилось и куда-то уплыло, когда руки Ральфа опустились на плечи Этель и он начал целовать ее губы, проникая в нежный рот, передавая ей всю свою страсть и желание.

Тело Этель стало мягким как воск и послушно отвечало на каждое движение Ральфа, приникало к нему.

Разгоряченная кожа ощущала ткань одежды как нечто враждебное, ставшее на пути их желаний. Этель почувствовала облегчение, когда Ральф начал снимать с нее блузку. Но тут бесцеремонно вторглась грубая действительность.

Уже не в первый раз, в самый критический момент, действительность проявилась в виде ее дочери. На счастье, прежде чем ворваться на кухню, она крикнула из буфетной:

— Мам!

Ральф успел привести в порядок одежду. А Этель перевела дыхание и вопросительно посмотрела на вбежавшую Фредди. Представляю, как все это выглядит в глазах девочки, подумала она, и щеки ее запылали.

А Ральф невозмутимо стоял у стола скрестив руки на груди, как будто они просто говорили о погоде.

— Что тебе? — как можно спокойнее спросила Этель у дочери.

— Я… извините меня. — Девочка испуганно смотрела на мать и дядю, вероятно решив, что они опять ссорятся. — Я заперла Руфуса в будке на ночь, — сообщила она наконец Ральфу и тут же убежала.

Этель хотелось избить себя, разорвать на куски Ральфа… Но он, похоже, не считал, что произошло нечто особенное.

— Не расстраивайся, — улыбнулся он, — в третий раз повезет.

Ни чувств, ни мыслей, один секс на уме! — с раздражением подумала Этель.

— Третьего раза не будет, — отрезала она.

— Будет! — Это прозвучало как приговор. — И давно пора понять: как и двенадцать лет назад, это неизбежно.

— Что ты себе позволяешь! — взорвалась Этель.

Ральф рассмеялся каким-то невеселым смехом.

— Двенадцать лет назад это тоже было случайностью, мелкой оплошностью, не так ли?

— Значит, я во всем виновата? — Это уже слишком!

— А что — нет? Я представлял себе все иначе. Я и помыслить не мог, что ты прыгаешь ко мне в постель, обещая «жить со мной и любить меня», — процитировал он, — только затем, чтобы тут же уехать с Артуром в Лондон.

— Все это не так! — простонала Этель, но остановить Ральфа было уже невозможно.

— Именно так! Ты переспала со мной и тут же махнула с ним в Лондон, чтобы вскоре бросить и его. Единственное, чего я не могу понять, — зачем тебе понадобилось так много лет, чтобы рассказать ему о наших с тобой отношениях.

Господи, как можно быть настолько несправедливым!

— Я спала с тобой потому, что была слабой, одинокой и глупой, — честно призналась Этель, — но никаких особых планов не строила. А ты хотел меня потому, что я жена Артура. Тебе было наплевать на то, что я чувствую!..

— А ты хоть раз подумала о том, что я чувствовал? — почти закричал он.

— Да ведь все абсолютно ясно! — Этель тоже сорвалась на крик. — Как только появился Артур, ты тут же спрятался в кусты. Я пыталась поговорить с тобой, но ты ничего не хотел слышать.

— А чего ты ожидала? Тебе внезапно пришло в голову вспомнить свои брачные клятвы. Какое право я имел мешать тебе?

— Я хотела поступить правильно, — прервала его Этель.

Ральф презрительно рассмеялся.

— Тогда скажи, как получилось, что буквально через несколько недель ты бросила и Артура?

Этель легко могла бы все объяснить. Но для этого ей нужно было бы рассказать о Фредди. И она молчала.

— Тогда я тебе объясню, почему ты так поступила, — безжалостно продолжал Ральф. — Ты спала со мной, чтобы отомстить Артуру. И правильно сделала: он заслужил это, и вернулась ты только затем, чтобы самой бросить его, а не быть брошенной им. Тоже понятно. Только не строй из себя жертву.

— Нет, это неправда. — Этель дрожала как в лихорадке. Неужели он совсем, совсем ничего не понял? Две недели, которые они провели вместе, были для нее счастьем, наградой за целый год мучений. Возвращение Артура все разрушило. Ральф даже не попытался защитить их любовь. А она так на это надеялась!.. — Ты был равнодушен ко мне, — тихо сказала Этель и вновь почувствовала старую, казалось бы, давно забытую боль.

— Бедная, несчастная маленькая Этель! — Голос Ральфа был полон сарказма. — В это гораздо легче поверить, не правда ли? Оказывается, оба мы, и я и брат, — негодяи… Ну ладно, черт с ним… Возможно, Артур и обращался с тобой, как с дерьмом, но при чем здесь я? Я-то ведь относился к тебе хорошо, Господь тому свидетель.