Испанский любовник

Какое—то время они обе молчали. Первой заговорила мать Мэта:

– Меня зовут Джулия, Джорджи. Буду очень рада, если мы станем друзьями.

– Взаимно, – задыхаясь от волнения, ответила Джорджи.

– Могу я поговорить с тобой откровенно? – Фиалковые глаза пристально вглядывались в лицо девушки. – Ты знаешь, что завтра меня будут оперировать? – (Джорджи кивнула.) – Тогда давай отбросим все условности и сразу перейдем к сути дела. Я люблю своего сына. – В голосе Джулии послышалось волнение. – Я хочу для него всего самого лучшего. Он этого достоин. – (Джорджи внимательно слушала Джулию. Она понимала: сейчас ей лучше помолчать.) – Когда я повстречала своего будущего мужа и мы полюбили друг друга, его семья была против нашего брака. – Джорджи совсем не ожидала услышать такое. Ее глаза округлились от удивления. Джулия продолжала: – Нам пришлось преодолеть много трудностей, прежде чем жизнь вошла в нормальное русло. Это произошло, когда родился Мэт. Только после этого семья мужа приняла меня. Я родила сына, и все нормализовалось, теперь было не важно, что я англичанка. Впрочем, для нас с отцом Мэта это вообще никогда не имело значения. Мы искренне любили друг друга. Даже если бы у нас не было детей, мы все равно прожили бы вместе всю жизнь в любви и согласии.

– Вам очень повезло. Мой брат и его жена тоже любили друг друга.

Джулия кивнула, давая понять, что она знает об этом.

– Мэтью вырос в атмосфере любви, – тихо продолжала Джулия, – но в его венах течет кровь предков по отцовской линии. Мой муж был чудесным человеком, добрым и деликатным, однако его родители были гордыми и жестокими людьми.

– Не понимаю, – в недоумении произнесла Джорджи.

– Они были из числа тех людей, которые никогда не забывают оскорблений и вреда, причиненных им. Вендетта, кровавые распри, честь семьи. Они жили по этим законам. Мой сын… в нем есть немного от всех его пращуров. Жизнь заставит его стать самим собой, взяв от своих предков все самое лучшее. И в этом заключается большое преимущество Мэта. Жизнь… или женщина.

Джорджи посмотрела на даму, которая лежала перед ней.

«Джулия считает, что Мэт любит меня – лихорадочно подумала она, – но это вовсе не так. Я не имею никакой власти над ним. Для него это просто физическое влечение. Но как сказать все это его матери?»

– Если такого человека, как мой сын, ранят или предают, это не проходит бесследно.

Джулия больше не смотрела на Джорджи. Сейчас она глядела в большое венецианское окно, напротив которого находилась ее кровать. За окном виднелись верхушки зеленых деревьев и безоблачное голубое небо.

– И для того, чтобы рана затянулась, нужно такое же сильное чувство.

– Джулия! – Джорджи не знала, как начать, но ей нужно было сказать что-нибудь, чтобы вывести Джулию из заблуждения. – Если вы хотите знать мое мнение о том, что вы говорите… Будто бы я могу залечить рану, которую Мэту нанесли в прошлом… вы ошибаетесь… Мэт не любит меня. Он сам сказал мне, что не верит в любовь и преданность.

– Это все честолюбие и гордость, – со вздохом сказала Джулия.

Джорджи сделала глубокий вдох и тихо продолжала:

– Он хочет только романа, и все – короткой интерлюдии. Он… он увлекся мной только потому, что я не легла с ним сразу же в постель.

Изумленная Джулия смотрела на раскрасневшееся лицо Джорджи и не могла оторвать от него восхищенных глаз.

– Ты нужна ему, Джорджи, – наконец произнесла она. – Но что ты сама чувствуешь? Сможешь ли ты заботиться о нем? По—настоящему заботиться.

Джорджи было трудно раскрыться перед матерью Мэта, но, сбросив с себя свою броню, она твердо сказала:

– Да, смогу, но я предпочитаю, чтобы он об этом не знал.

– Я понимаю тебя и обещаю, что никогда не скажу ему об этом. В ответ на твою откровенность, я хочу тебе кое-что рассказать. Это очень личное. Об этом никто не знает. Никто. Но тебе… ты должна знать. – (У Джорджи по спине прошла дрожь. Беседа обещала быть не самой приятной.) – Когда Мэтью поступил в университет, он был красивым, сильным мальчиком с неиссякаемой жаждой жизни. Он был таким же добрым, как его отец. Когда Мэт окончил учебу, красота и сила оставались при нем, но жажда жизни превратилась в желание брать все нахрапом, и доброта куда—то исчезла. И это… это произошло из—за девушки…

– Ее звали Бегония, – подсказала Джорджи.

– Он рассказал тебе о Бегонии? – Джулия была очень удивлена.

– Нет. Вернее, да. Совсем немного… – Джорджи попыталась собраться с мыслями. – Он сказал, что они были знакомы полтора года, а потом все кончилось.

Джулия посмотрела на девушку долгим испытующим взглядом, затем покачала головой.

– Все было не так просто. Когда ты лучше узнаешь моего сына, ты поймешь, что иначе и не могло быть. Мэт был влюблен в Бегонию, а она предала его. Но не в обычном смысле. Они были вместе год. Ты знаешь?

Джорджи грустно кивнула. Да, она знала.

– А потом произошло что—то ужасное. Нам позвонили из университета и сказали, что Мэт отчислен, что им интересуется полиция. Затем мы получили письмо с требованием выкупа. В нем говорилось о том, что Мэта похитили и мы должны заплатить за него определенную сумму денег, которую нужно доставить в определенное место. Мы привезли деньги. Мэта освободили из крошечного подвала, в котором его держали целых пять дней. Его вывезли в незнакомую местность и там оставили. Но мой сын не дурак, Джорджи… Глаза Мэту завязали, руки были в наручниках, но он по звукам запомнил те места, в которых его держали. В конце концов, полиция нашла улицу и сам подвал. Потом было еще хуже. Я не хочу утомлять тебя деталями, но его похитили друзья, которым нужны были деньги на наркотики.

Клаустрофобия. Джорджи с ужасом смотрела на мать Мэта.

– Бегония была одной из них? – прошептала она.

Джулия кивнула.

– Мэт не знал, что она наркоманка. Если бы знал, он помог бы ей вылечиться. Не стоит и говорить о том, что похищение очень подействовало на него. Он… он стал другим, циничным и холодным.

Джорджи кивнула, соглашаясь со словами матери Мэта. Она—то уж знала об этом не понаслышке.

– А что Бегония? – осторожно спросила она.

– Бегонии и другим участникам этого преступления был вынесен суровый судебный приговор, по которому они должны были отбывать тюремное заключение. Родители одного из мальчиков, замешанных в этом деле, наняли хорошего адвоката. Он настаивал на том, что это была всего лишь злая шутка. Однако из—за суммы, которую требовали похитители, этот аргумент не прошел. Потом выяснилось, что у Бегонии одновременно с Мэтом был роман и с этим мальчиком.

Джорджи грустно покачала головой. Волосы упали ей на лицо. Да, первая любовь Мэта принесла ему много боли…

– Конечно же, после этого у Мэта были женщины. Он выбирал только красивых и легкомысленных, которые разделяли его образ жизни. Франсиска называет их куклами, и она права. Мэт посмеивается, когда сестра говорит о них, но, рассказывая о тебе… он не смеялся. Нет, он не смеялся.

– Джулия! – Джорджи чувствовала себя неуютно на роскошном стуле, – Мэт не любит меня. Он ясно дал мне понять, что это не любовь.

– Ну, тогда он дурак, – нежно сказала Джулия, ласково глядя на хорошенькое личико сидящей перед ней девушки.

– Так Мэт говорил про Глена. Это мой бывший жених, – грустно пояснила Джорджи. – Он обошелся со мной довольно жестоко.

– И Мэт назвал его дураком? Ну, ну! – Джулия откинулась на мягкие подушки и будто в первый раз посмотрела на Джорджи. – Не уходи от него, Джорджи. Подожди немного. Для того чтобы выйти из темноты на свет, нужно время. Особенно если эта темнота – единственная защита, которая у тебя есть. Я знаю своего сына. Я знаю, что он унаследовал от отца. Мой муж любил меня до самозабвения. Мэт будет любить так же.

А если она не его любовь? – размышляла Джорджи. С чем она тогда останется? Ее зеленые глаза помутнели. Мэт красив, богат и могущественен. А она – всего лишь простая девчонка из маленького английского городка, которая случайно встретилась на его пути. Она оказалась не похожей на тех, с кем он привык общаться. Это заинтересовало его, даже заинтриговало. Но что будет, когда охота закончится и преследователь настигнет свою жертву?