Все золото мира

Тесно прижавшись друг к другу, словно слившись воедино, замерли они под горячими струями воды. Дейв закрывал глаза — и видел звезды; вновь открывал — и видел женщину, что прекраснее самой яркой звезды. Желание сжигало его томительно-сладким медленным огнем, и откуда-то из руин сожженного страстью мозга явилась мысль, что этот огонь можно погасить — или, может, раздуть? впрочем, какая разница! — поцелуем.

Он склонил голову и прижался губами к губам Грейс заледеневшая душа, ищущая исцеления. Миг и в него влились новые силы; словно пробудившись от смертного сна, он принялся покрывать торопливыми жадными поцелуями ее щеки, подбородок, шею…

— Я хочу любить тебя, — хрипло прошептал он.

Грейс прильнула губами к его щеке.

— А я уже тебя люблю, Дейв, — произнесла она еле слышно.

Эти слова отдались у него в мозгу звучным эхом. Просто слова, сказал себе Дейв. Разве мне никогда не случалось клясться в любви, чтобы наутро забыть о сказанном? Обещать верность на всю жизнь, чтобы изменить на следующую ночь? Из века в век страстные любовники на ложе любви обмениваются безумными признаниями — и в наше время эти признания значат не больше, чем во времена фараонов.

Но вдруг острая боль сжала сердце, прогоняя туман восторга. Да, для него это пустые слова — не больше. Но для таких, как Грейс, признание в любви — обет. А обеты священны.

Словно пелена спала с глаз; Дейв вспомнил, где он, с кем он, что он делает — и радость его угасла, сменившись невыносимым отчаянием.

Что на него нашло? Или он забыл, что обещал себе, едва увидел на пороге особняка Грейс Бенедикт — взлохмаченную и с пятном сажи на носу? Он поклялся, что использует ее как орудие, чтобы завладеть корпорацией Бенедиктов, но не причинит ей ненужной боли и ненужного зла. Как можно было потерять голову?

Бог весть почему, она убедила себя, что Дейв Бертон не такой негодяй, каким кажется. Но ее заблуждение — не причина превращаться в бессовестного ублюдка! Оставь ей хоть что-нибудь, Бертон! — гневно приказал он себе. Завтра члены правления «Бенедикт Лимитед» проголосуют за передачу управления в твои руки, и она узнает, какой ты двуличный мерзавец! Хоть гордость ей оставь!

И все же он не смог удержаться, чтобы не запечатлеть на плече Грейс последний — прощальный — поцелуй.

А затем, грубо оттолкнув ее от себя, чувствуя, что еще секунда — и он не выдержит, и все благие намерения полетят к чертям, приказал:

— Уходи!

— Что? — непонимающе переспросила Грейс. Дейв отвернулся, не в силах смотреть в ее потрясенное, опрокинутое лицо. Она так надеялась… так ждала его возрождения… Напрасные надежды, оборвал он себя. На лжи никакого возрождения быть не может.

— Я… я не понимаю… — прошептала Грейс, коснувшись его руки.

Со сдавленным стоном Дейв отдернул руку.

— Завтра поймешь.

Он выключил воду и шагнул прочь из-под душа — подальше от Грейс. Сорвав с вешалки полотенце, бросил ей.

— Прикройся. И уходи.

Он должен сказать что-то мерзкое. Сделать так, чтобы она его возненавидела. Пусть никогда не узнает, что сегодня бессердечный стервятник Дейв Бертон единственный раз в жизни проявил благородство.

— Я сказал, убирайся! — прорычал он, тщетно стараясь придать своему искаженному от боли лицу выражение холодного презрения. — Мы неплохо развлеклись, но уже поздно, а завтра мне рано вставать.

Грейс не двигалась с места, глядя на него огромными непонимающими глазами.

— Выметайся, пока я не показал тебе, что случается с маленькими глупыми девочками, которые хотят приручить злого серого волка!

Болезненно морщась, Дейв повернулся к Грейс спиной, сорвал с вешалки полотенце и обмотал вокруг пояса. Позади послышался тихий, едва слышный всхлип, затем — торопливое шлеп-шлеп-шлеп мокрых босых ног. Прочь.

Дейв уткнулся лбом в холодную кафельную стену. К горлу подступала тошнота. Он знал, что лицо Грейс — потрясенное, несчастное, — будет преследовать его до конца дней.

11

В десять часов утра Грейс, измученная, с красными от слез и бессонницы глазами, выползла в кухню. Видеть Дейва ей не хотелось — ни сейчас, ни в будущем. Она не представляла, как сможет смотреть ему в глаза после вчерашнего.

«Я люблю тебя, Дейв!» — эти слова преследовали ее. Как же, должно быть, смеялся Дейв над ее бесхитростным признанием! Да и сама она хороша — надо было совсем рассудок потерять, чтобы ляпнуть такую глупость! При одном воспоминании о происшедшем ей хотелось кричать от стыда и отчаяния — и только усилием воли она сдерживала рвущийся из горла крик.

Но что заставило ее выпалить эту нелепость? Любит Дэвида Бертона — надо же! А что еще она любит? Терять работу? Нищету? Или, быть может, обожает пожирателей падали?

И все же Грейс чувствовала: вчерашняя сцена оставила на ее душе глубокие раны, которым долго не суждено затянуться. Возможно ли: только что он шептал любовные признания и клятвы, твердил, что она для него все, что солнце, луна и звезды меркнут, когда он видит ее глаза… а в следующий миг оттолкнул с холодной усмешкой, заявив, что просто над ней издевался. Только что она была на вершине счастья — и вдруг рухнула в пропасть.

Мир вокруг завертелся, и Грейс схватилась за косяк, чтобы не упасть.

— Грейси!

Удивленно заморгав, она не сразу сообразила, что за столом сидит тетушка Хетти.

— Да, — прошептала Грейс задыхаясь, словно пробежала марафонскую дистанцию.

— Входи, что ты стоишь в дверях?

Затуманенный взгляд Грейс немного прояснился: теперь она заметила, что рядом с тетушкой сидит гость — Майк, сияющий щербатой улыбкой. Грейс окинула кухню боязливым взором и с облегчением отметила, что Дейва нет. Приказав ногам не дрожать и не подгибаться, она вошла и тяжело опустилась на свое обычное место.

— Доброе утрo, пробормотала она и натянуто улыбнулась. Майку.

Мальчик кивнул — отвечать с полным ртом он не мог. Посреди стола стояла тарелка горячих оладий, очевидно, поняла Грейс, Дейв снова встал раньше всех и приготовил завтрак. Где-то он сейчас?. Но тут же она мысленно выругала себя за то, что задается такими вопросами.

— Как дела, малыш? — спросила она у Майка

— Отлично, — ответил он, проглотив. — А вы как, миссис Грейс? Что-то вид у вас не очень…

Усилием воли Грейс подавила подступающие слезы..

— Это оттого, что я еще кофе не пила, — с натужной легкостью объяснила она. — Ты мне не нальешь чашечку?

Парнишка вскочил.

— Конечно.

Грейс откинулась на стуле, измотанная физически и душевно. По счастью, двенадцатилетние крепыши плохо разбираются в настроении женщин, которые им в матери годятся.

— В самом деле, Грейси, ты что-то плохо выглядишь, — посетовала Хетти, пока Майк наливал кофе.

— Поздно легла?

В вопросе Хетти прозвучала веселая нотка, от которой к горлу у Грейс снова подступили рыдания. Если бы тетушка знала, как близка к истине в своих предположениях — и как страшно ошибается!

— Вот ваш кофе.

— Спасибо, милый. — Грейс чмокнула его в щеку и сделала глоток обжигающей жидкости. Кофе показался ей горьким и безвкусным. — Прошлым вечером в галерее, — объяснила она тете, — сэр Эдмунд потерял сознание посреди зала. Мы с… Дейв и я отвезли его в больницу.

— И как он? — суховато спросила Хетти. Она не скрывала, что не питает особой симпатии к человеку, причинившему столько горя ее любимой племяннице.

Грейс покачала головой.

— Не очень хорошо. Но, по крайней мере, в больнице он отдохнет. Я рада, что теперь о нем есть кому позаботиться.

— Не скажу, что мне сэр Эдмунд нравится, — заметила Хетти, — но и зла я ему не желаю. Если ты рада, то и я тоже. — Откусив и прожевав еще кусочек оладьи, она продолжала задумчиво: — Если хочешь знать мое мнение, то сэру Эдмунду очень повезло. Такие люди, как ты, нечасто встречаются. Не много я знаю женщин, которые, будь они на твоем месте, вообще бы с ним заговорили, не говоря уж о том, чтобы беспокоиться о нем, ехать в больницу… — Она похлопала Грейс по руке. — И что, когда же вы легли спать? Выглядишь ты просто ужасно.