В стране любви

Каким-то образом ей удалось освободить руки. Совершенно потеряв самообладание, она в отчаянии замолотила ими по его груди, плечам, даже лицу, как будто физическое насилие могло облегчить ее боль.

Он не останавливал Рейчел, а только отклонял голову, принимая удары и молча ожидая, пока кипящая в ней ярость не уляжется. Когда это наконец случилось, он подвел ее к постели, сел рядом и притянул к себе. По-прежнему не говоря ни слова, Гейбриел ждал, пока бешеное биение сердца Рейчел не успокоилось, и на смену ярости не пришли обильные слезы.

Только тогда он, испустив глубокий, неровный вздох, распрямил плечи, как бы принимая на них груз, избежать которого было невозможно. Сильные пальцы взяли Рейчел за подбородок и, когда она попыталась воспротивиться, нажали сильнее, принуждая повернуться к нему лицом.

— Первым делом… Нет, послушай меня! — решительно сказал он, когда она попыталась снова отвернуться. — Я ни разу, слышишь, ни разу за все время нашего знакомства не спал с Кэсси и не собираюсь делать этого, пока мы не поженимся.

Рейчел была так ошеломлена, что не сразу обрела дар речи.

— Ни разу… Но ты ведь сказал…

— …Что женюсь на ней, потому что обязан это сделать? Да, это правда, но совсем не потому, что у тебя на уме. Она не носит моего ребенка, как ты, вероятно, полагаешь.

— Но тогда почему?

Гейбриел опустил голову, избегая ее взгляда.

— Лучше не спрашивай, Рейчел. Ради бога, оставь все как есть.

Но она не могла этого сделать. Не могла оставить столько вопросов без ответов, один из которых был для нее жизненно важен.

— Ну а я?

Его суровое лицо внезапно смягчилось.

— А ты была… и есть для меня нечто совершенно особое… И всегда будешь.

— Настолько особое, что через пару дней ты забудешь меня, уйдешь к другой!

— О господи, Рейчел, нет! Я никогда не забуду тебя! Просто не могу этого сделать!

Почему она поверила ему теперь? Почему именно сейчас слова Гейбриела показались ей искренними? Да потому что на этот раз Рейчел действительно поверила в то, что она значит для него больше, чем он сам хочет признать.

— А сейчас?

— Рейчел…

Это был стон отчаяния, но вместе с тем Рейчел чувствовала, что он наконец-то уступает, и до правды уже недалеко, если только у нее хватит сил и решимости настоять на своем. Да она уже и не могла отступить. Интуитивно Рейчел ощущала, что вот-вот узнает нечто важное, настолько важное, что это навсегда изменит ее жизнь. Будут ли эти изменения к лучшему или к худшему, можно было только гадать. Она понимала только, что если не выяснит все сейчас, то будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

— Какие чувства ты испытываешь ко мне сейчас?

Гейбриел с трудом сглотнул. Рейчел увидела конвульсивное движение мышц его шеи и поняла, что ее догадка верна. Он не будет больше уклоняться от ответа и расскажет ей все, но только если она вынудит его сделать это. Решение было за ней.

— Гейбриел, я должна знать! Питаешь ли ты какие-нибудь чувства…

— Чувства! — Это прозвучало как крик души. — О боже, Рейчел, если бы ты только знала!

— Тогда скажи мне! Хочешь ли ты меня?

— Да поможет мне бог, да, хочу! — Голос его звучал так сдавлено, как будто слова вытаскивали у него клещами. Воспаленные, почти не мигающие глаза не отрывались от Рейчел. — Рейчел, дорогая, я больше чем хочу тебя! Я тебя обожаю, люблю всем сердцем. Если бы я мог, то женился бы на тебе прямо сегодня… если бы ты, конечно, приняла меня.

— Если бы я… — начала Рейчел, но он быстро, почти грубо прикрыл ей рот ладонью.

— Нет ничего на свете, чего мне хотелось бы сильнее, — продолжил он хриплым голосом, звучащим так, будто Гейбриел много лет соблюдал обет молчания, — чем прожить остаток жизни с тобой, иметь от тебя детей, состариться возле тебя…

Как объяснение в любви, это звучало почти идеально, и должно было бы согреть сердце Рейчел, переполнить ее радостью. Но какое-то щемящее предчувствие портило впечатление, не давая насладиться моментом.

«Если бы я мог», — сказал он.

— Тогда в чем же дело?

Впервые с того момента, как Гейбриел открыл ей свое сердце, он оторвал от нее взгляд, слепо уставившись в какую-то точку на ковре под ногами.

— Дело в том, что я не могу. Не должен. Мы не должны.

Рейчел не верила своим ушам.

— Гейб, это просто не имеет смысла! Я люблю тебя. Ты любишь меня. Да, я люблю тебя, — повторила она, заметив, что он качает головой. — Так что же может помешать нам быть вместе?

Безжизненным тоном он ответил ей вопросом на вопрос.

— И чего же ты от меня хочешь, Рейчел?

— Как чего? Разве это не очевидно? Неужели мне надо объяснять тебе? Я хочу вернуться на пять с половиной лет назад и с корнем вырвать какой-то глупый, надуманный моральный запрет, не позволивший тебе продолжить наши взаимоотношения. Что бы ты тогда ни думал — что я слишком молода или слишком наивна — тебе надо забыть об этом раз и навсегда! Я хочу начать сначала…

Его застывшая, напряженная поза, начала действовать ей на нервы. Надо было пробиться сквозь мешающие ей барьеры, вывести Гейбриела из транса, не отпускающего его, туманящего его глаза, отгоняющего кровь от лица.

Пододвинувшись поближе, она прижалась к его одеревеневшему телу.

— Гейб, я хочу, чтобы ты поцеловал меня, а потом поднял меня на руки, положил на кровать, раздел донага и занялся со мной сумасшедшей, чувственной любовью до полного изнеможения, которая бы выбила из твоей головы все эти глупости.

Дыхание Гейбриела стало частым и неровным. Он, несомненно, испытывал искушение, но противился ему, черт бы его побрал! Противился изо всех сил. Это было видно по лихорадочному взгляду, быстро перебегавшему от ее лица к кровати и обратно.

— О боже!

Протянутая рука, до странности холодная, коснулась ее лица. Прикосновение было легким, как будто на щеку упала снежинка, и Рейчел непроизвольно приоткрыла губы.

— О боже, — повторил он, но совсем другим тоном.

И в следующий момент его руки сомкнулись вокруг нее, притянули к себе с нетерпением, граничащим с грубостью, показывающим, что этого недостаточно, совершенно недостаточно.

Губы Гейбриела впились в ее губы жадным, властным поцелуем — свидетельством любви, страстного желания, вожделения и голодного нетерпения.

Рейчел ответила ему тем же самым, такой же страстью, таким же накаленным желанием и нетерпеливым предвкушением.

Как бы ни были прочны барьеры, сдерживающие их взаимные чувства последние пять с половиной лет, они наконец-то рухнули, открыв путь бурлящему потоку страсти. С головокружительной скоростью их несло к завершению, в котором они так долго себе отказывали.

— Нет! Провались все пропадом, нет! — раздался вдруг леденящий душу крик Гейбриела, сама грубость его слов свидетельствовала о силе переживаний, и Рейчел почувствовала, как будто ее сердце сжала чья-то безжалостная рука.

Закрыв глаза, Гейбриел застыл в неподвижности — полной, пугающей неподвижности, — сжав кулаки и тяжело дыша сквозь стиснутые зубы.

Через несколько показавшихся ей ужасными мгновений веки его медленно поднялись, открыв еще более напугавшие Рейчел замутненные глаза. С нежностью, странно контрастирующей с предыдущим поведением, он взял ее лицо в ладони и запечатлел на губах короткий, ласковый поцелуй. Потом осторожно, но решительно отстранил и встал.

— Гейб! — спросила Рейчел срывающимся голосом. — В чем дело? Почему?

— Я не могу!

— Но почему? Неужели ты до сих пор считаешь меня слишком молодой? Но я больше уже не твоя маленькая сестричка.

Лицо Гейбриела, как это ей ни казалось невозможным, побелело еще больше, на его пепельно-сером фоне выделялись только горящие глаза.

— В этом-то и вся проблема, дорогая. — По контрасту с лицом, в голосе его появилась неизвестно откуда появившаяся новая сила, хотя он звучал хрипло и неровно.

— Так дело именно в этом?

На Рейчел нахлынула волна облегчения, наполнившего ее такой радостью, что она громко рассмеялась: