Озеро в лунном свете

Корделл расплылся в улыбке, а потом не выдержал и тоже рассмеялся.

- Если бы Марси видела нас сейчас, - сказал он, глядя, как Уна прижимает к губам салфетку, пытаясь унять приступ смеха, - она бы вылила этот кофейник нам на голову.

Смех разрядил напряженную атмосферу, которая то и дело зависала над ними на протяжении всего вечера. Сойдясь на том, что надо спасти хотя бы остаток вечера, они объявили перемирие. Корделл заказал горячий кофе с ликером, и они спокойно посидели еще с полчаса, болтая о книгах и фильмах, пока Уна не взглянула на часы. Вздохнув, она поднялась.

- Пора идти, уже поздно.

Светила яркая луна, и воздух, прогретый за день, окутал их теплом. Может, вино и ликер были тому причиной, но возвращалась Уна в мечтательно-приподнятом настроении. Она всегда любила бродить в летние ночи, когда все вокруг преображалось, словно с последними лучами солнца оживала изначальная сила таинственного очарования природы.

Но еще больше ее влекло в ночь невыразимое чувство, возникавшее у нее при взгляде на звездное небо.

- Уна!

Она обернулась на голос Корделла, вырванная из плавного течения мыслей, и увидела, что он остановился. Она тоже остановилась.

- Да?

В лунном свете его лицо предстало перед ней графическим изображением абсолютной мужской красоты. Как жаль, что я не портретист, подумала Уна, а то запечатлела бы его таким навеки.

- Я насчет твоего предложения…

От этих слов Уна спустилась с небес на землю и растерянно посмотрела на него. Она уже позабыла о своем предложении, полагая, что и он забыл. Корделл утром ясно дал понять, что оно его не интересует. Почему он вдруг заговорил об этом? По его глазам она ничего прочитать не смогла.

- Я принимаю его.

Уна решила, что ослышалась.

- Ты… Что ты сказал?

- Мы поженимся.

С озера налетел холодный ветер, и Уна поежилась. Ей никак не удавалось собраться с мыслями. Корделл снял пиджак и накинул ей на плечи. Уна на секунду закрыла глаза. Слишком стремительно развиваются события. Куда они их заведут?

- Ты сказала, что твое предложение действительно до полуночи. Надеюсь, я не опоздал? - Он посмотрел на часы. - Нет, у меня в запасе еще несколько минут. Но ты, кажется, растеряна. Передумала?

Уна плотнее закуталась в пиджак, еще хранивший тепло и запах хозяина.

- Нет, не передумала.

Снова повисло напряженное молчание. На этот раз первой нарушила его Уна:

- Надо все продумать.

- Прежде всего, надо сказать Марси.

- Я сама ей все скажу и объясню.

Он помолчал немного и спокойно согласился.

- Да, так будет лучше. Но больше никто не должен знать. Только сообщить… без объяснений.

- А что мы скажем? Что безумно и страстно влюблены друг в друга и только сейчас это поняли?

- Все так и подумают. С Энтони я поговорю утром. Особых проблем с ним не предвижу, ты ему нравишься. Ну, поскольку ты не против, мы поженимся как можно скорее, чтобы свести на нет притязания Элисон.

- Да, Корделл, хорошо.

- Венчание скромное?

И тут Уну потрясла запоздалая реакция. Тщетно пыталась она взять под контроль вихрем закружившиеся в голове мысли. Она выходит замуж за любимого человека!

Эти слова звучали в ней снова и снова. В это невозможно было поверить, сбывалось то, о чем Уна мечтала еще будучи девочкой-подростком. Но каким образом! Наконец голос Корделла пробился сквозь плотный хоровод ее мыслей и чувств, и к ней вернулось ясное сознание.

- Ну, не совсем скромное. Я выхожу замуж впервые и хочу, чтобы в этот день рядом были мои друзья. - Она черпала силы в его удивлении и мужество в его растерянности. - Венчаться я буду в белом свадебном наряде.

Корделл не удержался от язвительного замечания:

- В белом венчаются только девственницы. Так уж принято.

- Это моясвадьба, Корделл. - Хорошо, что луну закрыло облако и он не видит ее страдальческих глаз. - Мне решать, что я надену.

- Как скажешь. Действительно, наряд должен впечатлить суд, очко будет в мою пользу. Антураж решает все!

Ах, Корделл, думала несчастная Уна, как ты заблуждаешься! Но спорить не стала. А то можно и проговориться.

- Уна, мне любопытно, что тебе, лично тебе, дает такое замужество?

Единственное наслаждение - видеть тебя каждый день, хотелось крикнуть ей. Но кроме того, страдания одиноких бессонных ночей, мучительные слезы по невозможному - по твоей любви…

- Готового сына, Корделл, ребенка, любовь к которому уже живет в моем сердце. Остальное - пустяки. У меня остается свобода работать, жить по своему желанию, иметь своих друзей, от которых я не намерена отказываться. Вот только придется отказаться от своей квартиры. Полагаю, для семьи ты приобретешь отдельное здание?

- Здание? Ты имеешь в виду дом?

- Дом - это совсем другое. Дом купить нельзя, он создается взаимной любовью.

- Я люблю своего сына, и, надеюсь, он любит меня.

- Но ты не любишь меня. И неважно, насколько мы с Энтони будем любить друг друга. Наши отношения с тобой не дадут нам возможности создать настоящий дом.

Они дошли до травяной дорожки, ведущей к дому Корделла, и остановились под поникшими ветвями старого вяза. Лунный свет, проникавший сквозь листву, осыпал их лица светлыми крапинками.

- Ты ошибаешься, Уна. Нельзя сказать, что я не люблю тебя. Мне только временами не нравится твое поведение. Но когда мы поженимся… - Корделл положил ладони ей на плечи. К изумлению Уны, пальцы его дрожали. - У нас будет настоящая семья и настоящий дом. Если мы, конечно, расстанемся с прошлым и начнем все заново. Только, - пальцы его сжались, причинив ей боль, - если ты не будешь слишком засматриваться на других. Иначе я…

- Нет! - Весь ужас ситуации дошел наконец до сознания Уны, и она отпрянула от него, прижавшись спиной к стволу вяза. - Я думала, ты понял… Я предлагала фиктивный брак, исключительно ради спасения Энтони!

- Когда мы поженимся, это будет семья в полном смысле этого слова. Мы дадим брачные клятвы и сдержим их, видит бог!

Он охватил ладонями ее лицо, прижался к ней бедром, мгновенно возбудив в ней болезненно-сладкий спазм желания. Она ощутила его дыхание на глазах, губах, шее. Потом он поцеловал ее, властно, проникновенно и нежно. Впервые нежно. Когда он отпустил ее, все тело у нее ломило, губы горели, легким не хватало воздуха. Его поцелуй зажег в ней разрушительный пожар желания, какого она не испытывала никогда прежде. Она услышала его тяжелое дыхание и поняла, что и он возбужден не меньше. Но самое ужасное, что ей понравилось, как вибрирует каждой клеточкой тело, а пламенные языки желания лижут ее изнутри в самых потаенных уголках. Ее охватила паника, и, поправляя волосы, она пробормотала:

- Нет, я не хочу. Это не должно… Я не буду…

Корделл крепко сжал ее руку.

- Будешь, потому что захочешь. Обещаю, что захочешь. В нашу брачную ночь я приду к тебе. Можешь не сомневаться. Я буду любить тебя так, как никто до меня не любил! - Он проводил ее до дверей, мрачно улыбнулся и добавил: - Нам будет с тобой очень хорошо в постели, Уна, на сей счет ты можешь не сомневаться.

10

Утром после завтрака Уна сообщила свою новость бабушке и была изумлена, что Марселла ничуть не удивилась.

- Слава богу! - Марселла расплылась в улыбке с таким самодовольным видом, будто она не только знала наперед о таком повороте событий, но и приложила к этому руку. Что-то тут нечисто, подумала Уна. - Я ведь говорила тебе, что втроем вы смотритесь как одна семья! И всегда считала, что вы с Корделлом созданы друг для друга.

- Но, ба, - пыталась втолковать ей Уна, - это будет не настоящий брак. Я иду на это только ради Энтони.

- Девочка моя, я же вижу, как Корделл смотрит на тебя. Если твоя затея не обернется настоящим браком, я готова съесть свою шляпку из желтой соломки, в которой хожу в церковь на День благодарения, вместе с виниловыми фруктами и пластмассовыми листьями на ней.