Командировка в Копенгаген

Неожиданная реплика Сэвилла в тот момент, когда она сделала паузу после абзаца, заставила ее остановиться и внимательно посмотреть на него.

— У вас очень нежный голос, Эдни, — сделал он ей комплимент.

Его глаза были закрыты. Был тому виной свет или он на самом деле бледнее, чем обычно? Эдни старалась не волноваться.

— Спасибо, — вежливо ответила она, пытаясь оценить его состояние и продолжая читать, но теперь медленнее.

Дойдя до конца страницы, она взглянула на Сэвилла. Он не реагировал. Она молча вглядывалась в него. Его глаза по-прежнему были закрыты, он ровно дышал.

Может быть, он засыпал? Может быть, уже уснул? Нормальный сон только пойдет ему на пользу, решила она. Эдни молча с минуту смотрела на него. Он спал.

День был теплый, но, тревожась, не замерзнет ли Сэвилл, Эдни обвела глазами комнату в поисках какого-нибудь легкого покрывала.

Ничего подходящего не было. Взглянув на огромную кровать, она увидела пуховое одеяло. Отложив бумаги в сторону и бесшумно встав со стула, Эдни подошла к кровати и протянула руку к одеялу — и тут же поняла, что допустила ошибку. Сэвилл не спал!

Он сразу открыл глаза, схватил ее за руку и заставил сесть рядом с собой.

— Вы! — выдохнула она. — Вы не спали!

Он был доволен собой.

— Так кто это ворчун? — спросил Сэвилл, и Эдни с опозданием поняла, что он ей этого так не оставит.

— Вы обманули меня! — обвинила она его с трепещущим сердцем — его рука все еще крепко сжимала ее запястье.

Сэвилл не обратил внимания на ее слова.

— Вы обзываете меня, шантажируете. Нехорошо, Эдни. Какую плату с вас взять за это?

Эдни посмотрела на него. В его глазах снова прыгали чертики. Ей захотелось поцеловать его, почувствовать его объятия. Ей до боли хотелось этого.

— Вам действительно следовало пойти на работу. А то вы изнываете от скуки и ищете развлечений, — холодно выговорила она ему.

— Плату! — потребовал он, нисколько не шутя.

Она смотрела на него, и в душе у нее кипело счастье.

— Что, если я сделаю вам бутерброд? — предложила она.

— Я не голоден.

Господи, помоги ей.

— А как насчет чашки чая?

— Этого мало.

— Предположим… я могла бы… расплатиться поцелуем. Но вы же не захотите?

О, предательское сердце, глупый язык!

— Захочу, — возразил он, и чертики по-прежнему плясали в его глазах.

— Не захотите, — повторила она.

Вместо ответа он притянул ее к себе.

— А вы проверьте, — посоветовал он.

Эдни проглотила комок в горле, понимая, что проиграла.

— Вы… должны лежать очень спокойно, — сказала она. — Я… не уверена, что это пойдет вам на пользу.

— Я лежу очень спокойно, — ответил Сэвилл, но она ему не доверяла.

А может быть, себе? Потому что, когда она наклонилась над ним и их губы встретились, от ее слабой попытки контролировать себя ничего не осталось.

Его губы были теплыми и манящими. Эдни подняла голову. Она расплатилась, но Сэвилл находился так близко, что она не была в состоянии отстраниться от него.

Похоже, что и Сэвилл не хотел этого. Секунды две они вглядывались друг в друга. Эдни изо всех сил старалась не показать ему своих чувств. В глазах Сэвилла были нежность и озорство — все сразу.

— Эдни, — прошептал он, и ее захватило блаженное ощущение его объятий.

Он неспешно целовал ее, не выпуская из рук. Сердце бешено колотилось. Она прикоснулась к его лицу. Он целовал ее шею. Она обмирала. Их губы снова встретились. Эдни прижалась к нему, и несколько долгих прекрасных минут поцелуи следовали один за другим.

Она почувствовала ласковые руки Сэвилла на своей талии. Его пальцы скользнули под льняной жакет. Она остро ощутила их прикосновение к своей обнаженной спине. И не выразила ни малейшего протеста, когда, встретив на своем пути препятствие в виде бюстгальтера, его пальцы, поразительно нежно касаясь ее шелковой кожи, расстегнули его.

— Все в порядке, Эдни? — спросил он.

Почему-то у нее появилось смутное чувство, что это она должна была задать ему такой вопрос. Но в этот момент она не понимала, зачем ей надо было спрашивать о таких вещах.

— Да, — смущенно ответила она, поцеловала его и застонала от удовольствия, когда его пальцы постепенно переместились вперед, к ее груди.

Она судорожно вздохнула.

— Я не слишком тороплюсь? — мягко спросил Сэвилл.

Она покачала головой и почувствовала внезапное и почти непреодолимое желание сказать ему о своей любви. Но почему-то решила, что не стоит делать этого.

А после Эдни позабыла обо всем на свете. Ей хотелось прикоснуться к нему. Дрожащими пальцами она попыталась расстегнуть пуговицы его рубашки и обнаружила, что Сэвилл с готовностью ей помогает.

Пока они целовались, прижавшись друг к другу, Эдни полностью отдавала себе отчет в том, что сидит радом с ним на кровати, что он снял рубашку, что она осталась без жакета и без лифчика. Но когда и каким образом исчезла ее юбка, она помнила очень смутно.

— Сэвилл! — вскрикнула она, вдруг обнаружив, что осталась в одних трусиках, да и он был почти обнажен.

— Надеюсь, ты не боишься меня? — улыбнулся он, лаская ее атласные плечи.

— Даже и не думаю, — прошептала она и почувствовала, что совершенно млеет от любви к нему, когда, целуя ее, он прижался к ее обнаженной груди.

Она затрепетала, когда Сэвилл осторожно отклонился назад, чтобы взглянуть на нее. Эдни почувствовала, что густо краснеет, когда его взгляд скользнул вниз по ее груди, тонкой талии и бедрам, а потом снова устремился вверх к обнаженным полушариям.

Она прижалась к нему, понимая, что пути к отступлению нет. Да она и не хотела отступать. Сэвилл страстно поцеловал ее и увлек за собой на постель.

Никогда еще она не испытывала таких необыкновенных ощущений.

— Я так жаждал тебя, — выдохнул Сэвилл.

— Я д-думаю, ты знаешь, что я тоже мечтаю о тебе, — смущенно сказала она и заслужила страстный поцелуй.

— Не бойся, — выдохнул он.

— Нет, — улыбнулась она, поцеловала его и прижалась к нему.

Быть с Сэвиллом, с человеком, которого она любила, — восхитительно. Чувствовать его кожу, его крепкое мужское тело — почти блаженство.

Но тревожные звоночки, нежеланные, ненужные тревожные звоночки пробудили ее от грез. Она встревожилась не за себя, а за него. Эдни мечтала о близости с ним, страстно мечтала. Так страстно, что с трудом вспоминала причину своей тревоги.

— Я… — выдохнула она и запнулась. Разве можно не любить мужчину, который так тонко улавливал перемены в ее настроении?

— Что? — спросил он, стараясь понять, что ее беспокоит.

И тут Эдни наконец поняла. Его голова!

— Я… н-не уверена… насчет… — объяснила она.

— Не уверена? — уставился на нее Сэвилл, и она осознала: несмотря на то, что он схватывал все на лету, сейчас не может постичь ее замешательство.

— Я… не думаю, что это… правильно! — попыталась объяснить Эдни и увидела, что Сэвилла раздирает внутренняя борьба. Она заметила, как стала исчезать нежность из его взгляда. К ее изумлению, прежде, чем она попыталась найти нужные слова и объяснить, что ему опасно сейчас слишком волноваться (а что могло взволновать сильнее, чем страстные занятия любовью?), Сэвилл отпрянул от нее.

— Сэвилл? — удивилась она. Он сидел на краю кровати, повернувшись к ней спиной. Она хотела его. Страстно хотела. Настолько страстно, что именно это и остановило ее у последней черты.

Тут она услышала, как Сэвилл довольно ясно сказал:

— Я думаю, что для нас обоих будет лучше, если ты уйдешь.

Уйдешь! Словно пораженная громом, Эдни уперлась взглядом в его широкую обнаженную спину. Она мечтала о близости с ним, а он вышвыривал ее вон.

— Но, Сэвилл! — запротестовала она.

— Сейчас! — перебил он.

Эдни в шоке открыла рот. Он тоже желал ее, она знала это. Ошеломленная, она глядела ему в затылок. Она не хотела уходить! Она хотела остаться, и если не заниматься любовью с ним (о, как она мечтала об этом!), то хотя бы убедиться в том, что он чувствует себя нормально.