Призрак остается в прошлом

— Вы ведь не собирались ударить меня, не правда ли, Антония? Осторожнее, вы начинаете терять контроль над собой, а этого никогда не следует делать, не так ли? Вы должны сдерживать свои естественные порывы, иначе вы можете выдать себя, что вы женщина со всеми женскими инстинктами и потребностями.

— Оставьте меня!

— Через минуту, — сказал он мягко. — Но сначала…

Поцелуй, захвативший ее в плен, был таким крепким, что она непроизвольно откинула голову назад и инстинктивно вцепилась в него, чтобы не упасть. Его рот был горячим и безжалостным. Она лихорадочно противилась, но губы Патрика так притягивали ее, что она ничего не могла с собой поделать.

Патрик освободился от ее рук, но только для того, чтобы еще сильнее обнять ее за талию. Она могла бы вырваться, но ее губы раскрылись, покоряясь страсти поцелуя. Девушка чувствовала, как его рука, подобно руке скульптора, создающему статую из бесформенной глины, изучала ее тело. Его пальцы были нежными и чувствительными. После его прикосновений ей хотелось более тесного контакта. Она дрожала, ее глаза были закрыты, а пальцы в беспомощном волнении вцепились в его рубашку. Пробудившаяся чувственность охватила ее.

На ней была коротенькая кофточка без рукавов, он расстегнул ее, а затем и кружевной лифчик, и начал медленно гладить и ласкать ее грудь.

Сила страсти настолько охватила Антонию, что она словно в дурмане начала расстегивать его рубашку. Она жаждала прикоснуться к нему. Ее руки скользнули внутрь, найдя его твердую мускулистую грудь, гладкие загорелые плечи, плоский живот, а потом медленно начали спускаться к низу живота.

Патрик прерывисто дышал, стон удовольствия вырвался из его груди, и он покрыл ее шею пылкими поцелуями.

Их тела тесно прижимались друг к другу. Каждое движение зажигало внутри нее дикие искры желания. Она безостановочно двигалась, ее руки охватили его шею, поймали локоны его волос, она стонала, ее бедра инстинктивно прижимались к его с явным приглашением.

Патрик, густо покраснев, прервал поцелуй.

Он взглянул на нее потемневшими от страсти глазами.

— Теперь, может быть, вы признаете правду! Вы не влюбились в Сая Девона, вы никогда не хотели его. Если вы выйдете за него замуж, загубите его жизнь и свою.

Пораженная Антония смотрела на него, осознав, что это была правда.

Глава 7

Сай позвонил ей вечером после обеда в палаццо, чтобы убедиться в том, что переезд прошел гладко. Его тетя была в гостях. Антония поужинала одна и была уже в постели.

— Я надеюсь, что не разбудил тебя, — волнуясь сказал Сай. — Переезд не вымотал тебя?

— Утомил, и я собираюсь лечь спать пораньше, — сказала она, и продолжила радостным тоном, что уже распаковала свои чемоданы, разложила вещи и удобно устроилась в своем новом доме. Но все время пока говорила, Антония старалась придумать, как сообщить ему, о чем она действительно думает, но поднимать этот вопрос по телефону казалось невозможным. Девушка жалела, что он так далеко. Она хотела многое сказать ему, глядя в глаза, но не стало бы это еще труднее? О, ей не хотелось бы быть такой трусихой.

Должно быть, голос выдал ее, потому что, когда она прекратила свой рассказ, последовало короткое молчание, затем Сай спросил:

— Что-нибудь не так, Тони?

Она вздохнула почти с облегчением.

— О, ты такой проницательный! Я не знаю, как ты догадался. Но ты прав, Сай, я думаю… гадаю. О, извини, меня, Сай, я не знаю, как выразить это словами, я слишком смущена всем.

— Ты пытаешься высказать мне, что у тебя есть сомнения по поводу нашей помолвки, Тони? — спокойно перервал он ее.

— Да, Сай, извини. Я не хочу губить твою жизнь, а я боюсь, что погублю, если мы поженимся, потому что я не готова к замужеству. Мне следовало никогда не говорить тебе «да». Я не подумала как следует, когда согласилась на твое предложение.

Голос Сая был осторожным, нежным.

— Мы можем отложить свадьбу на любой угодный тебе срок, ты знаешь. Спешки нет, тебе нет нужды чувствовать панику.

Она подумала, что не может сказать ему всей правды. О, почему она такая трусиха? Она боялась признаться Патрику, что любит его, боялась сказать Саю, что в этом была настоящая причина отказа выходить за него замуж.

Когда она замолчала, Сай со вздохом сказал:

— Конечно, я чувствую в тебе какое-то изменение с тех пор, как я вернулся в Штаты, мне не следовало оставлять тебя одну. Но я думал, что тебе будет легче примириться с мыслью о замужестве, если мы проведем какое-то время порознь, но вижу, что был не прав. Это моя ошибка.

— Нет, ты был прав, — возразила она. — Мне нужно было время, чтобы подумать.

— Ты имеешь в виду, что провела одна слишком много времени, — заметил Сай, — терзаясь тем, что произошло с тобой в Бордиджьере и связывая это с будущим. Я знаю, как трудно это было для тебя, но прошлое осталось позади, а жизнь продолжается.

— Я знаю, — прошептала Антония. — Я поняла это.

— Я только жалею, что не могу вылететь в Венецию сегодня же, чтобы поговорить с тобой, — сказал Сай нетерпеливо. — Беда в том, что у меня полно работы на этой неделе. Я не мог бы выкроить время. Но ничего, я постараюсь выбраться в Венецию как можно раньше. А сейчас перестань волноваться, Антония. Не проводи слишком много времени одна, постарайся больше выходить и забудь о предстоящем замужестве на минуту. Я не хочу давить на тебя. Сними свое кольцо, если это поможет, только запри его в сейфе в палаццо. Не потеряй его, договорились?

— Конечно, нет, — быстро ответила Антония.

— Хорошая девочка.

Он всегда разговаривал с ней, как с ребенком. Почему она не замечала этого раньше? Ну, между ними была действительно большая разница в возрасте, подумала она, впервые сообразив, насколько он старше ее. Фактически он был ненамного моложе ее отца.

Почему же тогда она чувствовала себя с ним в такой безопасности? Но почему Сай хотел жениться на ком-то, кого он считал ребенком?

Он сказал снисходительно:

— Мы обсудим это, дорогая. А теперь спи, утром ты будешь чувствовать себя намного лучше.

Повесив трубку, Антония долго лежала в постели, глядя в потолок и прислушиваясь к мягкому плеску воды о деревянные столбы, поддерживавшие фундамент палаццо, к звуку гондол, проплывавших по Большому каналу. На душе у нее было тяжело. Сай не воспринимал ее всерьез. Нет, подумала она. Я не была достаточно честной с ним. Теперь он думает, что у меня нервный приступ по поводу предстоящего замужества из-за того, что случилось два года назад. Но это не так. Он не знает, что я снова встретила Патрика.

Она с трудом повернулась, чувствуя беспокойство, смущение. Ей следовало сказать Саго правду, сказать, что она влюблена в Патрика и никогда не сможет теперь выйти за него замуж. Она была уверена, что не разобьет сердце Сая, поскольку он не любил ее. Он никогда не давал ей повода думать иначе. Его поцелуи были мягкими, добрыми, нежными, совсем непохожими на поцелуи Патрика.

Девушка закрыла глаза, ее кожа горела. Она не будет об этом теперь думать, а то не заснет до утра.

На следующий день Антония в последний раз вернулась в розовый домик, идя по солнечному, пыльному, сонному скверу по Дорсодуро. Аликс и Сьюзен-Джейн упаковали свои пожитки и следили за их погрузкой в фургон, где они пробудут на хранении несколько дней, пока их владельцы не вернутся назад в свой дом в Монте-Карло.

Вечером Холгнеры устраивали празднество в честь последнего дня пребывания в Венеции, и Антония большую часть дня помогала им приготовить дом для вечеринки. Она чистила, полировала, передвигала мебель, чтобы освободить комнаты для приема большого числа гостей, готовила различные закуски, которые можно было легко подогреть, — паэллу, пиццу, квише и поджаренных цыплят.

Перед тем как принять ванну и одеться, они буквально рухнули все на стулья и выпили немного белого вина.

— Это безумие устраивать вечеринку перед самым отъездом, — проворчала Сьюзен-Джейн. — Мы будем чувствовать себя завтра мертвецки усталыми, а впереди у нас длинная дорога.