Киногерой для Розалинды

— Так вот оно, хваленое британское гостеприимство? — Сэм взял в руки кусок высохшего дерева, лежавший на полированном дубовом комоде, поиграл им, затем положил обратно и уселся на диван среди разбросанных подушек. — Я тебя смущаю?

«Тебе бы, конечно, этого хотелось», — подумала Линди, очнувшись от своих несвоевременных раздумий.

— Всегда неприятно, когда тебе напоминают о твоих ошибках.

Это ему не понравилось! Линди успела заметить краткую вспышку гнева в его глазах.

— Работаешь?

— Да, работаю.

— Странно, что твое новое начальство не обратилось за рекомендациями на прежнее место работы — то есть ко мне. Я бы с удовольствием рассказал им все, что знаю.

— Извини, что лишила тебя этого удовольствия, но Адам, муж моей сестры, знаком с моей медицинской квалификацией.

— А больше он ни с чем не знаком?

— Не понимаю, о чем ты.

Сэм презрительно фыркнул.

— Само собой, — насмешливо протянул он. — Разумеется, ты знать не знаешь, кто рассказал тому журналисту про Бена.

— Про Бена?

Появившееся на ее лице удивление еще больше разозлило Сэма.

— Да, про Бена, моего сына, — проскрежетал он. — Неужели ты думала, я не догадаюсь? 2

Сколько сребреников ты за это получила, Роза-линда?

Линди отчаянно пыталась разгадать эту головоломку.

— Про твоего сына стало известно?

— Пока нет, но скоро будет, — ответил он. — По моим сведениям, разоблачительные статьи появятся в газетах одновременно с выходом фильма.

— И ты думаешь, что я... — спросила Линди сдавленным голосом, поняв, наконец, что он имеет в виду.

— Демонстрируй лучше Хоуп свою оскорбленную невинность. Ей это пригодится — в профессиональном плане.

— Сэм, я никогда...

— Не надо! — Сэм вскочил на ноги, он весь дрожал от сдерживаемой ярости. — Вот этого не надо! Ты еще будешь отпираться! Боже, как же я мог так ошибиться? — Его лицо перекосила брезгливая гримаса. — Посмотри мне в глаза и скажи, что это не ты!

Как бы ни обстояли дела между ними, Линди ни за что не хотела, чтобы Сэм считал ее способной на такую низость.

— Сэм, я никому...

Линди закрыла глаза. Что толку оправдываться, когда он искажает все ее слова?

— Ты уже все для себя решил, — упрекнула она дрожащим голосом.

— А ты считаешь, это исключительно твоя привилегия?

Сэм вдруг отвел взгляд от ее бледного лица и уставился на свои руки, сжатые в кулаки с такой силой, что костяшки побелели, выдавая его волнение. Он засунул руки в карманы. Потом демонстративно повернулся к Линди спиной и заходил по комнате.

Справедливость его слов больно задела Линди. Действительно, она не дала ему возможности оправдаться. «А вдруг я тоже ошибалась, как он сейчас?» От этой мысли ей чуть не стало дурно. «Что же я наделала?» — ужаснулась она.

— Сэм, ты должен меня выслушать, — взмолилась она.

Тот обернулся, как если бы она его ударила.

— Нет, это ты послушай! Неужели ты не подумала о последствиях своего поступка? — (Она молчала и этим как будто признавала свою вину.) — Или ты и правда думала, что я молчу о сыне по собственной воле? Думаешь, мне не хотелось хвастаться каждому встречному, когда он научился ездить на велосипеде или когда его команда победила на школьных соревнованиях?

— Я не понимаю...

— Ты не хочешь ничего понимать, — угрюмо отозвался он. Заметив ее виноватое выражение, Сэм сощурил глаза. — Когда Мерилин забеременела, нам обоим было по восемнадцать. Восемнадцать, Господи! Мы были молоды, но не настолько глупы, чтобы вообразить, что сумеем прокормить семью. В первые годы я помогал ей деньгами по мере возможности, а ее мать сидела с ребенком, пока Мерилин заканчивала школу. Я старался как можно чаще навещать Бена.

Линди подумала: «Он, должно быть, не замечает, что на какое-то мгновение перестал скрывать свою уязвимость».

— Семь лет назад Мерилин вышла замуж. Он — хороший человек и лучший отец, чем я. — В голосе Сэма зазвучала откровенная боль, и Линди страшно захотелось обнять его.— Их тоже можно понять. Я время от времени появлялся, осыпал ребенка подарками, но не участвовал в повседневных родительских заботах. Малыш совсем запутался: у него оказалось сразу два отца, но он был слишком мал, чтобы понять это. Я к тому времени уже сделал себе имя, и Мерилин жила в постоянном страхе увидеть у своего порога толпу журналистов. Ей совсем не улыбалось оказаться героиней душещипательных статеек из жизни знаменитостей.

— И ты отказался от него, чтобы его защитить?

«Что же я наделала?!» — Линди в ужасе смотрела на Сэма.

— Сначала я не соглашался. Когда они предложили мне это, я разразился благородным негодованием. Но потом я посмотрел суровой правде в лицо. Я вел себя как эгоист и совсем не думал о Бене. Я до сих пор не выпускаю его из виду. Мерилин сообщает мне о его успехах. Присылает фотографии и школьные дневники...

Линди с трудом проглотила комок в горле. Его скупой, сдержанный рассказ тронул ее до глубины души.

— Мне так жаль...

Сэм резко вскинул голову.

— Тебе жаль! — рявкнул он. — Не поздновато ли?

Линди была так несчастна, и ей было почти безразлично, что ее извинение он принял за признание вины. Она действительно виновата, только не в том, о чем он подумал. Она виновата в том, что не доверяла ему. Легче всего было бы дать выход чувствам в гневной вспышке, но после того, что она натворила, у Линди не осталось права на критику.

— Это еще не опубликовано?

— А что? Не терпится увидеть ядовитые всходы, которые ты посеяла? Я же говорю, они придерживают материал до премьеры «Наследства», для пущего эффекта. Из-за твоей жажды мести пострадает ребенок.

— Неужели ты думаешь, что я этого хотела?

— Я думаю, ты хотела ударить меня побольнее, вот и все. Но попробуй объяснить это Бену, когда его начнут травить в школе! Попробуй объяснить людям, чью семью ты разрушила, что лично против них ты ничего не имела!

— Не может быть, чтобы, кроме меня, никто не знал об этой истории! — воскликнула Линди в отчаянии.

— Ты единственная, кому я не доверяю.

— Я тебя не виню за то, что ты так думаешь. — Линди смотрела на него с неосознанным чувством собственного достоинства.

— Какое великодушие!

— Есть одна вещь, которую ты должен знать. — Может быть, учитывая его настроение, сейчас не самое подходящее время, чтобы рассказывать ему про Пола и про ребенка, но он имеет право узнать. — Может быть, тогда ты поймешь, почему я так реагировала на то, что рассказала мне Магда.

Магда! Линди вспомнила, с каким злорадством та выкладывала свои сплетни.

— А ты не думал, что это могла быть Магда? — воскликнула Линди. Конечно, так оно и было — все сходится!

— Хватит изворачиваться, Розалинда! Магда знает про Бена уже больше года. Почему же она обратилась в газеты именно сейчас?

«Страшись мести отвергнутой женщины», — хотела сказать Линди, но промолчала. Вряд ли Сэм станет ее слушать.

— Я сделала кое-что, о чем теперь жалею...

— Если тебе приспичило исповедаться, иди к священнику! — грубо оборвал ее Сэм. — Я здесь не затем, чтобы снять тяжесть с твоей души.

— О, Сэм! — Она до боли прикусила губу. — А ты никак не можешь остановить публикацию?

— Ты переоцениваешь мои возможности. Когда машина свободной прессы работает, она сметает все на своем пути. — Сэм немного помолчал, а потом зло добавил: — Скажи мне, Розалинда, ты всем своим приятелям ломаешь жизнь или я удостоился особого внимания? Может, мне предостеречь твоего белокурого Адониса?

Линди растерянно смотрела на него.

— Не понимаю...

— Я видел вас у больницы. Хотел застать тебя одну, а тут явился твой любовничек. В серебристом «мерседесе», — прибавил он с циничной усмешкой. — Должно быть, он отвозил тебя домой.

Боже, он решил, что Адам...

— Он совсем не мой приятель, он женат.

— Судя по тому, как он тебя обнимал, это может скоро измениться.

В глазах своей собеседницы он увидел сочувствие, и ему захотелось что-нибудь разбить. Не нужна ему жалость Розалинды Лейси! В комнату влетела Анна.