Любила и люблю

Констанс пожала плечами:

– Мы были слишком молоды, чтобы заводить их. – Мысленно она поблагодарила Дориана за то, что тот не сказал невесте о выкидыше.

За ленчем Констанс сидела с неподвижной улыбкой на губах, не позволяя себе даже взглянуть на Дориана. Ей было ясно, что одного движения его ресниц будет достаточно, чтобы она окончательно потеряла над собой контроль.

Андреа, не чувствуя напряжения, царящего в столовой, оживленно делилась впечатлениями от прогулки на лошадях.

– Я бы предпочла жить за городом, – говорила она, – чем сидеть взаперти в Лондоне. А ты как считаешь, Дориан? Может, переедем сюда, когда поженимся? Я бы даже могла открыть собственную ветеринарную лечебницу. Это было бы просто чудесно! – Ее дымчато-серые глаза светились энтузиазмом.

– Мы подумаем об этом, – сказал Дориан. – Дело в том, что Лондон идеально подходит для моей работы.

– Ты прав, конечно, – кивнула Андреа. – Но когда у нас появятся дети, будет просто преступлением держать их в городе.

– Когда придет время, тогда и посмотрим.

Констанс закрыла глаза, тщетно пытаясь хоть как-то отключиться. Почему жизнь так несправедлива? Почему счастье выпало не ей? Почему Энди может иметь детей, а она нет?

– Мы могли бы найти что-нибудь здесь, рядом с Констанс, чтобы видеться с ней при случае, – продолжала Энди развивать свою идею. – Мы подружились, и я хотела бы встречаться с ней чаще. Что скажешь на это, Констанс?.. Боже, что с тобой?

– Я… я неважно себя чувствую, – глухо сказала та, закрыв лицо. – Извините! – И она стрелой вылетела из комнаты.

– Конни! – крикнул Дориан, не на шутку встревожившись.

Но она, не оглядываясь, бегом поднялась по лестнице, ворвалась в спальню и закрыла дверь на замок. Не успела она упасть на кровать, как из глаз ручьем хлынули слезы.

– Конни, открой дверь!

Она не слышала сейчас голоса Дориана. Все оказалось еще хуже, чем она могла себе представить. Зачем им понадобилось обсуждать при ней эту тему? Почему они не могли подождать, пока останутся одни?

– Конни! – На сей раз властный окрик сопровождался громким стуком в дверь.

Констанс застонала про себя.

– Уходи, Дориан!

Меньше всего Констанс хотела, чтобы он увидел ее сейчас. Чувствуя, что он вот-вот взломает дверь, она торопливо прошла в ванную и закрылась на щеколду.

Сев на крышку унитаза, она уронила голову на руки. Ей действительно стало дурно. Хоть бы они ушли и оставили ее в покое, Дориан и Андpea, которая собирается стать матерью его детей. Детей!.. Не сдержавшись, Констанс заревела в полный голос.

– Констанс, я требую, чтобы ты немедленно открыла дверь. Иначе я взломаю замок! – снова раздался голос Дориана.

Андреа что-то тихо сказала ему. Они, должно быть, решили, что хозяйка заболела, и теперь не уйдут, пока не удостоверятся, что с ней все в порядке.

– Констанс! – На этот раз к ней обращалась Энди. – Мы за вас очень беспокоимся. Может быть, все дело в креветках? Хотите, мы вызовем врача?

Если бы все было так просто! Если бы можно было вылечить разбитое сердце. Вытерев полотенцем лицо, Констанс открыла дверь ванной.

– Не надо! Я выйду через минуту. – И сама поразилась тому, как твердо звучит ее голос.

– Вам помочь?

– Нет, Энди, все в порядке. Идите к столу.

– По-твоему, мы сможем есть, когда тебе плохо? – загремел Дориан. – Открой эту чертову дверь.

– Я выйду через минуту, – повторила Констанс, начиная злиться. – Дадите вы спокойно отдышаться или нет?

Она услышала, как Энди что-то говорит Дориану, а тот отвечает ей. Затем он сказал терпеливо:

– Конни! Я даю тебе десять минут. Если за это время ты не появишься, приготовься к тому, что я вышибу дверь.

Наступила тишина, потом на лестнице послышались шаги.

Она понимала их озабоченность, и сама на их месте поступила бы наверное точно так же, но ничего не могла с собой поделать. Что-то сломалось в ней, когда она слушала их разговор о планах на будущее, в котором не было места ей.

Слезы с новой силой хлынули из ее глаз. Констанс пришлось собрать всю свою волю, чтобы остановить их. Она ополоснула лицо холодной водой и погляделась в зеркало. Глаза покраснели, лицо побледнело и осунулось. Когда она вышла из спальни, десять минут, отведенные ей, были на исходе.

Дориан ждал ее у подножия лестницы. Он стоял, уперев руки в боки, и смотрел, как она спускается.

На последней ступеньке Констанс остановилась.

– Тебе лучше? – спросил он.

Она кивнула, не решаясь заговорить.

– Что-то случилось?

– Меня затошнило.

– У тебя такой вид, будто ты плакала, – обвиняющим тоном сказал он. – Может быть, тебе не по душе наши планы поселиться по соседству? Опасаешься, что мы нарушим твой покой, потревожим уютное гнездышко, которое ты вьешь с этим твоим Далтоном? Напрасные тревоги, – фыркнул он. – Я сумею убедить Энди, что эта идея никуда не годится. По правде сказать, меня такая возможность пугает не меньше, чем тебя.

Он не желал видеться с ней – даже в качестве друга! Мысль эта ножом полоснула Констанс по сердцу, но каким-то чудом она сумела гордо ответить:

– Я рада, что мы мыслим одинаково!

– Если с тобой и вправду все в порядке, скажу Энди, что мы едем, – заметил он не менее холодно. – Мы и без того отняли у тебя кучу времени.

Констанс кивнула.

– Вот и хорошо. И позволь поздравить тебя с помолвкой. Энди чудесная девушка. Не сомневаюсь, что вы с ней будете счастливы. – Как она сумела произнести эти слова, для Констанс осталось загадкой. Сердце у нее рвалось на части, но она сумела удержать на лице широкую улыбку.

– Спасибо, – ответил он. – Прими и ты мои поздравления.

– Благодарю, – сказала она и, сойдя с последней ступеньки, оказалась так близко от Дориана, что ощутила жар и специфический мужской аромат его тела. Нервы у нее напряглись. Она слышала его дыхание, видела каждую бисеринку пота на коже…

Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до него в последний раз, ощутить его объятия, оказаться в плену его губ, пить хмельной нектар страсти и видеть, как в нем идет такая же ожесточенная, как и в ее сердце, борьба.

Неизвестно, чем бы закончилось это безмолвное противостояние, если бы не появилась Андреа.

– Констанс, вам лучше? Я убрала стол и вымыла посуду, так что можете по этому поводу не беспокоиться.

– Вы очень любезны, Энди, – поблагодарила Констанс, нехотя отводя взгляд от Дориана.

– Вы все еще бледны.

– Собирайся, мы уезжаем, – отрывисто сообщил Дориан невесте.

Андреа нахмурилась.

– Ты считаешь, что мы можем оставить Констанс одну?

– Я уже в полном порядке, – возразила та. – Еще раз извините. Не знаю, что это вдруг нашло на меня.

– Ну, если вы и в самом деле так уверены… – Девушка по-прежнему казалась озабоченной.

– Она же сказала, что уверена! – прорычал Дориан.

Андреа приподняла тонкую бровь и громко прошептала Констанс:

– Что это с ним?

Та пожала плечами.

– Ничего особенного, просто мы злоупотребляем гостеприимством, – скрипнул зубами Дориан. – Пойдем, Энди!

Совершенно сбитая с толку, Андреа горячо сжала руку Констанс.

– Надеюсь, мы скоро увидимся снова, – сказала она с неподдельной симпатией. – Если будете в Лондоне, заходите к нам. У вас есть адрес Дориана?

Но он не дал Констанс времени на ответ, бросив:

– До свидания.

Последующие несколько дней Констанс прожила, ощущая в сердце зияющую пустоту. Да она и не жила, скорее существовала, бездумно работая, занимаясь домашними делами, общаясь с матерью и Бреттом.

А может быть, Гарри был прав, и ей следовало рассказать Дориану все, предоставив ему возможность самому принять решение? Если бы он и ушел, ей было бы не тяжелее, чем сейчас, но, по крайней мере, он знал бы все.

Констанс написала Гарри о помолвке Дориана и Андреа и заверила его, что это идеальный выход из сложившейся ситуации. Тот немедленно перезвонил ей и сказал, что она дура и еще не поздно попытаться что-то предпринять. Но Констанс понимала, что никогда не пойдет на это. Да и повода, как она знала, уже не представится.