Взять реванш

Именно Грегори первым приветствовал племянника.

– Что, Хью, снова выслушиваешь лекции деда? – спросил он.

– Должно быть, Гермес просто выражал свою радость по поводу приезда внука, – заметила Хелен, с неудовольствием взирая, как ее сын покровительственно водрузил руку на плечо Камиллы.

– Всякий, кто предпочитает, чтобы его называли Гермесом, должен быть весьма высокого мнения о себе, – не без иронии продолжал Грегори. – А мы знаем, какие надежды старик возлагает на своего внука.

– Не вижу здесь ничего необычного, – сухо промолвила миссис Стентон, вставая на защиту отца. Понимая, что, не пригласив к разговору Хью и Камиллу, она рискует лишиться преимуществ, Хелен обратилась к сыну: – Ты не хочешь познакомить Камиллу с дедушкой?

– Попозже, – хмуро проронил Хью, которому не улыбалась перспектива снова вступать в перепалку с дедом. Обернувшись, он с облегчением обнаружил, что тот занят разговором с другими членами семьи. – В данный момент он, похоже, занят. – Он посмотрел на девушку. – Может быть, прогуляемся? Я хочу показать Камилле пещеры.

– Что ж… – Хелен понимала, что любые попытки остановить Хью окажутся тщетными.

– Тогда мы вас покинем. – С этими словами Хью, увлекая Камиллу за собой, направился к дверям.

– Ты мог бы поинтересоваться, хочу ли я, – недовольно проронила Камилла, когда они подошли к сбегавшей к пляжу лестнице. – У меня может быть собственное мнение?

– Разумеется. – Хью протянул ей руку, но Камилла с негодованием отвергла ее. – Мы даже не можем поговорить, когда рядом моя мать. Кстати, что ты о ней думаешь? Она тебе что-нибудь сказала?

– Твоя мать… была очень мила, – ответила Камилла, снимая туфли. – Она спросила меня, давно ли мы с тобой знакомы.

Хью вопросительно покосился на нее.

– И что же ты ответила?

– Сказала, что недавно. – Камилла устремилась к воде, словно понимала, что может чувствовать себя в относительной безопасности, лишь оставаясь в виду террасы. Хью скинул туфли и покорно последовал за ней.

Камилла смотрела на него настороженным, исполненным глухой тревоги взглядом. Было видно, что ее продолжают обуревать сомнения.

– Что она еще сказала? – спросил Хью, входя в воду.

– Твои брюки промокнут! – воскликнула Камилла.

– Если хочешь, я их сниму, – сказал он, не без тайного злорадства наблюдая, как щеки Камиллы заливает румянец. – Ну же, Кэм. Я думал, мы заключили перемирие на эти выходные.

Камилла высунула кончик языка.

– Я что-то не припомню насчет перемирия, – сказала она, потупив взор. – Ты даже не сказал, что мне делать после того, как я переоденусь.

Хью нахмурился.

– Разве Палома не встретила тебя?

– Горничная? – Камилла пожала плечами. – Да, конечно. Но ты же не можешь не понимать, что я должна чувствовать, оказавшись среди этих людей. И, вместо того чтобы проводить меня, ты позволил своей матери…

– Она просто опередила меня, – сказал Хью, захватив большим и указательным пальцами прядь ее волос. – Кэм, поверь мне, я хотел быть с тобой, но иногда лучше пустить все на самотек.

Камилла вопросительно посмотрела на него.

– Твой дед расспрашивал тебя обо мне?

– Среди прочего, – уклончиво ответил Хью.

– Ему не нравится, что ты притащил меня сюда, верно? – У нее дрогнули губы. – Да и твоей матери, очевидно, тоже.

– Почему ты так думаешь? Она что-нибудь сказала тебе?

– Нет. Просто мне показалось, что она хочет предупредить меня, чтобы я не воспринимала тебя всерьез.

– Вот как? – Хью вдруг почувствовал, как где-то в глубине души поднимается глухое раздражение, хоть он еще недавно сам убеждал себя в том же. Да как его мать смеет судить об их отношениях? Что она может знать о его чувствах, когда они видятся не больше десяти раз в год?

– Не имеет значения, – сказала Камилла и отвернулась. – Посмотри, какая красивая ракушка! Когда я была маленькая, я собирала ракушки и делала из них браслеты.

Хью тяжело вздохнул.

– Ты не рассказала ей, как мы познакомились? – не унимался он. Подойдя к ней сзади, он обнял ее за талию. Его неудержимо влекло к ней, и ему было наплевать, что подумают досужие зеваки на террасе, увидев их в такой позе.

– Хью, нас может увидеть твоя мать. – Не обращая внимания на этот негромкий протест, Хью откинул ее волосы и поцеловал в основание шеи. – Ах, Хью, прошу тебя. Что подумает твой дедушка?

– Он подумает, что мне повезло, – пробормотал Хью хриплым от волнения голосом, и ладони его легли на ее пышную грудь. – О, малышка, неужели ты не понимаешь, что ты со мной делаешь?

– Не смей!

Но она уже готова была подчиниться его желанию, которое ощущала физически, безвольно прижимаясь к нему всем телом.

– Идем посмотрим пещеры, – выдохнул Хью, поворачивая ее лицом к себе. – По крайней мере, там нас никто не увидит.

Камилла судорожно сглотнула. Хью вдруг поймал себя на том, что видит в ней свою неотъемлемую собственность. Она принадлежит только ему. Ее жених, Том, кто бы он ни был, здесь ни при чем.

– Э-э… хорошо, – уступила Камилла.

Хью положил руку ей на плечо и увлек за собой дальше по пляжу.

Пещеры некогда служили пристанищем для пиратов и разбойников, а в начале девятнадцатого века в них укрывались крестьяне, спасаясь от турецкого султана, промышлявшего работорговлей.

Теперь единственными их обитателями были крабы и морские птицы, а единственным звуком, нарушавшим тишину, – оглашавшее каменные своды неумолчное эхо прибоя.

Камилла радовалась как дитя, и Хью был невольно очарован ее непосредственностью. Неожиданно для самого себя он даже бросился помогать ей собирать ракушки, а потом смеялся вместе с нею, когда из-за камня выполз большущий краб и попытался схватить ее за босую пятку.

Разумеется, Хью, как и прежде, мечтал предаться с ней любви. Но теперь в его отношении к ней появилось нечто новое – ему просто нравилось находиться в ее обществе и он ни с кем не хотел делиться ею.

Подобное открытие неприятно поразило его. В угоду своему либидо он готов забыть о здравом смысле, с раздражением подумал Хью. Она нужна ему лишь как сексуальный партнер, вот и все. Как только он удовлетворит требования плоти, вся ее прелесть утратит для него свое очарование.

А что, если он ошибается? – взывал к нему некий внутренний голос. Что, если, занявшись с ней любовью, он воспылает к ней чувством, которое будет сильнее и глубже, нежели простое вожделение?

Нет, после разрыва с Линдой он не может снова позволить себе так безоглядно увлечься. Ситуация явно начинает выходить из-под контроля. Мать с дедом правы. Ему не следовало приглашать Камиллу.

Хью взглянул на часы. Начало шестого. Гости, должно быть, разошлись по своим комнатам, чтобы отдохнуть и переодеться к ужину.

Обернувшись, он замер, словно не желая спугнуть внезапное видение. Камилла, присев на корточки, вылавливала ракушки из лужи с кристально чистой водой. Хью не мог оторвать взгляд от плавного изгиба бедер и от соблазнительной, идеальной формы груди, нечаянно и вызывающе обнажившейся.

Он до боли стиснул пальцы. Ему хотелось одного – повалить ее на песок и целовать до исступления. Вместо этого он отвел взгляд и голосом, выдававшим крайнее напряжение, промолвил:

– Пора идти.

– Идти? – Камилла порывисто вскочила на ноги, растерянно озираясь по сторонам, словно стараясь запечатлеть в памяти это место. – Да, конечно. Мы еще придем сюда?

– Если тебе хочется, – холодно ответил Хью и, спрятав руки в карманы, зашагал к выходу из пещеры.

Он с облегчением обнаружил, что терраса практически опустела. Только несколько слуг сновали взад-вперед, убирая со столов чайные чашки и расставляя стулья на вечер. Они встретили молодую пару вежливыми улыбками, но Хью прекрасно знал, что их длительное отсутствие не осталось незамеченным. Греки уважают своих женщин, а не используют их.

– Ты найдешь дорогу к себе? – спросил Хью, когда они вошли в холл, залитый мягким светом сумерек.