Тайный расчет

Маргарет улыбнулась в ответ, но во взгляде все еще мелькали остатки сомнения.

— Ты ведь, наверное, думал… наверняка предполагал… насчет меня…

— Забудь о том, что я предполагал, — сердито ответил он, отводя пряди волос, упавшие на еще покрытые стыдливым румянцем щеки. — Иногда я бываю таким тупоголовым боровом. — С радостью Аллан увидел, как посветлел ее взгляд, — Хотя, — продолжил он с улыбкой, — не буду возражать, если это определение покажется тебе несправедливым.

Маргарет рассмеялась.

— Никак не могу назвать тебя тупоголовым боровом.

— Правда?

— Да. — Она запустила пальцы в его волосы, наклонила голову и поцеловала в губы. — Ты слишком красив для этого.

Аллан ухмыльнулся.

— Спасибо.

Он перекатился на спину, не выпуская ее из своих объятий, и коротко рассмеялся.

— Почему ты смеешься? — спросила Маргарет, поднимая голову с его плеча.

— Вспомнил о Брайане.

— О Брайане? Почему о нем?

— Это долгая история, родная. Если в двух словах, то последние дни я ходил как начиненная порохом бочка. И Брайан оказался тем бедолагой, который поджег фитиль. Он так и не догадался, какая муха меня укусила.

Маргарет, поставив локти на грудь Аллану, положила голову на сложенные руки.

— Ты поссорился с Брайаном? И потому пришел домой так рано?

— И да и нет. — Аллан вздохнул, пропуская между пальцами прядь ее волос. — Я набросился на Брайана, это верно, но рано вернулся домой из-за тебя. Мне пора было уяснить для себя всю правду.

Сердце Маргарет забилось быстрее.

— Какую правду?

— Как сильно я хочу тебя — так, что почти теряю рассудок, — прошептал он и, проведя рукой по ее бедру, заставил затаить дыхание. — Все эти месяцы я старался уверить себя в том, что ты не нужна мне, и каждую ночь доводил себя чуть не до безумия, пытаясь представить, что произойдет, если я поднимусь наверх и заключу тебя в объятия…

Маргарет вновь покраснела.

— Я… я представляла себе то же самое.

В глазах Аллана зажегся огонек.

— Ты тоже? — хрипло спросил он.

— Каждую ночь, — прошептала Маргарет.

Он прижал ее к себе и начал целовать до тех пор, пока губы Маргарет не стали опять мягкими и податливыми.

— Больше никаких отдельных комнат, дорогая. Никаких отдельных кроватей. Мы и так потеряли слишком много времени.

Да, подумала она, осталось только одна неделя.

— Ты моя! — страстно воскликнул Аллан. — Понятно? Ты принадлежишь только мне, и никому другому.

Навсегда, Аллан. Навечно. Пожалуйста, взмолилась она про себя, пожалуйста, произнеси три простых слова, подтверди это.

Но он не произнес их. Вместо этого губы Аллана скользнули вдоль ее тела, и вскоре она почувствовала на своем животе его горячее дыхание.

— Аллан, — произнесла Маргарет прерывающимся шепотом, — Аллан…

Его губы коснулись ее, и все вокруг куда-то провалилось…

Рано утром они проснулись в объятиях друг друга.

— Ммм, — пробормотал Аллан, прижимаясь, губами к ее шее.

— О-о-о, — вздохнула Маргарет, запуская пальцы в его шевелюру.

Спустя несколько показавшихся бесконечными мгновений он сел и легонько хлопнул ее по спине.

— Эй! — воскликнула Маргарет с притворным возмущением.

— Пора вставать, — проговорил Аллан, вскочил с постели и, подойдя к окну, открыл занавеси. — Уже утро, женщина. Ты знаешь, что это значит?

Маргарет улыбнулась и потянулась под покрывалом.

— Ну еще хотя бы минут двадцать…

— Завтракать, — приказал Аллан, возвращаясь к кровати. Сдернув покрывало и не обращая внимания на протестующие вопли, он схватил Мэгги в охапку. — Бекон. Яйца. Поджаренный хлеб.

— Аллан! Отпусти же меня! — Смеясь, Маргарет замолотила кулаками по его плечу, но он понес ее в ванную.

— И масса кофе, — добавил он, залезая под душ вместе со своей ношей. Продолжая крепко держать ее на руках, Аллан включил воду. — Ты вытянула из меня всю энергию, и мне необходима еда, чтобы восстановить силы.

Извернувшись в его руках, Маргарет повернула к Аллану смеющееся лицо.

— И это все, что тебе надо? — спросила она.

Улыбка сползла с его губ, а взгляд стал таким, что у нее перехватило дыхание.

— Нет, моя радость, мне нужно гораздо больше… Мне нужно…

Он поднял ее, их губы встретились, Маргарет обхватила ногами его бедра, и долгое время были слышны только звук падающей воды, вздохи и бормотание двух людей, занимающихся любовью.

— Так вот, что представляет собой Лондон в праздничные дни?

Маргарет взглянула на него и улыбнулась. Они прогуливались по аллеям Ридженс-парка — день был жарким, солнечным, и газоны заполняли люди, спешившие насладиться погожим деньком.

— Странно слышать подобное замечание из уст коренного лондонца.

— Собственно говоря, я не настоящий коренной лондонец. Родился, правда, здесь, но еще маленьким ребенком меня увезли в Уэст-Энд, к Каспару.

Маргарет кивнула.

— Я знаю и часто думала об этом. Твои родители умерли?

— Нет, все не так драматично, — ответил Аллан с натянутой улыбкой. — Моя мать предпочла странствовать по джунглям, а не воспитывать сыновей. А отец решил, что если уж на то пошло, то и он может послать к чертям родительские обязанности и полностью насладиться радостями жизни.

Улыбка Маргарет угасла.

— Ты хочешь сказать, что они бросили вас?

— Это звучит несколько хуже, чем было на самом деле. К тому времени я все равно больше жил с дедом, чем с родителями. Они постоянно куда-нибудь уезжали — им было не до меня.

— И вы с Дональдом стали жить у деда?

— К тому времени Дональд уже учился в колледже. Он ведь на двенадцать лет старше меня.

— Понятно, — сказала Маргарет. — Знаешь, интересно…

— Что?

— Да, собственно, ничего особенного. Просто… однажды, когда я была дома во время каникул, Дональд спросил меня, как я чувствую себя вдали от дома. И добавил, что знает еще одного заброшенного ребенка.

— Ты думаешь, он имел в виду меня? — удивленно спросил Аллан.

Маргарет пожала плечами.

— Вполне возможно. А ты так не считаешь?

Более чем возможно, подумал Аллан. И это объясняет, почему Дональд так хотел обеспечить падчерицу, почему говорил, что чувствует свою вину перед ней.

Но я никогда не брошу ее, внезапно подумал Аллан. В этот момент легкий ветерок растрепал волосы Маргарет, она отвела их, и от этого простого движения у него почему-то защемило сердце. Аллан взял Мэгги за руку, переплетя ее пальцы со своими.

— А как у тебя? — спросил он.

Она с улыбкой посмотрела на него.

— Что у меня?

— Каким было твое детство? — Аллан улыбнулся. — Уверен, ты была серьезной девочкой с милой, стыдливой улыбкой.

— Что ж, здесь ты прав. — В ее улыбке появился оттенок грусти. — Единственное, что я помню из своего детства, так это непрерывные переезды — из Ливерпуля в Манчестер, из Манчестера в Дерби, из Дерби в Плимут.

— Но зачем?

Маргарет пожала плечами.

— Полагаю, потому, что моя мать… потому что Дайана постоянно искала… лучшей доли. Она ведь была официанткой.

— В коктейль-барах? — спросил Аллан.

— Да. — Уловив в его тоне нотку пренебрежения, Маргарет с вызовом посмотрела на него. — Она старалась, как могла. Ее избранники, может, и были не совсем безупречны, но воспитывать ребенка в одиночку нелегко.

— Уверен, что она твердила тебе это постоянно.

— Нет! А в общем, да, она делала это. Но я хочу сказать…

— Дорогая. — Аллан отпустил руку Мэгги и обнял ее за плечи. — Прости меня. Я вовсе не хотел тебя обидеть, а просто пытался… представить себе, каково приходилось тебе — постоянно перебираться из города в город, а потом, после того как Дайана вышла замуж за моего брата, оказаться одной в ужасной частной школе.

Маргарет вздохнула и положила голову ему на плечо.

— Собственно говоря, — негромко начала она, — школа была не такой уж ужасной. Скучной, может быть. И никчемной. Ужасны были девочки — все они знали друг друга, были равны по происхождению. — Маргарет негромко рассмеялась. — Даже имена у них были одинаковыми, вроде Баффи или Маффи.