Озарившая мглу

Рик протянул руку, чтобы погладить ее по щеке, но Брин резко отстранилась от него.

— Рик! Я послушалась твоего совета и даже не произнесла при нем имени дяди Рона. Но я все же сказала дедушке, что простила его бегство.

— Как он это воспринял?

— Он был очень доволен.

— Что я тебе говорил!

На небе не было ни облачка, но в воздухе чувствовалось приближение грозы. Брин посмотрела на море, потом на пальмовую рощу и вдруг резко сказала:

— Рик, ты действительно говорил мне это. Но есть еще кое-что, о чем ты никогда не говорил и, видимо, говорить не желаешь. По крайней мере, мне.

Она встала и пошла по тропинке в сторону набережной. Рик последовал за ней. Они пересекли пляж и спустились к самой воде.

— Что же все-таки происходит? — вновь спросил Рик. На этот раз его голос звучал требовательно.

Брин помолчала несколько секунд, потом решилась:

— Несколько недель назад Лайза и Пэппи хотели мне рассказать об этом, но я не стала слушать. Потому что была уверена, что рано или поздно ты сам расскажешь. Но ты молчал. На последней встрече нашего комитета в пивбаре Джигги проговорился, и все сразу замолчали. А он упомянул о некоем уютном доме, расположенном не так далеко отсюда, доме, около которого нет цветов, а на стенах комнат нет фотографий. Рик! Ты рассказал мне все о Шерон Берк, и я все поняла. Но почему ты ни слова не сказал мне о своей бывшей жене? О том, что знают в Коконат-Ки все? Все, кроме меня! Хотя бы о твоем разводе с ней!

— У нас не было развода, — тихо ответил Рик.

— Так вы женаты?

— Нет.

— То есть как это…

— Брин, моя жена умерла пять лет назад. Я и сам не знаю, почему до сих пор не решался тебе об этом сказать… Мне казалось, что все это должно остаться лишь в моей душе…

Рик стоял, склонив голову, и она не видела выражения его лица. Но вдруг почувствовала, как ей становится стыдно. Она взяла его руку. Да, рядом с ней был Рик Парриш. Человек, которого она любила. И сейчас ему нужно было ее понимание.

— Боже мой, Рик, прости меня! Мне нужно было давно спросить тебя об этом, а не давать волю своей дикой фантазии. А вместо этого я мучила не только себя, но и тебя! Прости…

Рик взял ее руку, и они пошли к небольшому причалу неподалеку от его дома. Он глубоко вздохнул, как будто собираясь что-то сказать. Но потом тряхнул головой и тихо сказал:

— Забудем об этом. Это все в прошлом.

Брин грустно смотрела ему в лицо и думала: нет, это не в прошлом! Ни для тебя, ни для меня. Они сели на землю у края причала, и Рик как-то неестественно горячо заговорил о подготовке к спортивному фестивалю в Коконат-Ки. Брин вспомнила, что таким же тоном он рассказывал ей в Ки-Уэсте о старом пианино, когда она ждала от него других признаний…

И вот прошло совсем немного времени. Старое пианино стоит в пивбаре Пэппи Мэйдисона и ждет его возвращения из больницы. Еще через неделю начнется спортивный фестиваль. Но все это не имело для нее никакого значения. Сейчас она думала только об одном — об этом мужчине, который сидел с ней рядом и который все еще любил Энджи.

Глава 9

— Ты тоже должна участвовать в этом дурацком забеге, Брин! Мне не нужна нянька.

Пэппи Мэйдисон сидел на террасе пивбара рядом с ходунком, которым его снабдили в больнице, и кормил попугая в клетке. Птицу принес Джигги. Брин стояла на стремянке и приклеивала к потолку алюминиевые звезды; посмотрев вниз, она ответила ворчавшему деду:

— Дедушка, ты очень ошибаешься. Я здесь сейчас не твоя нянька, а дизайнер, готовящий помещение к сегодняшнему балу. Кроме того, ты не забыл, что вечером состоится официальное открытие реставрированного пивного бара «Жилище краба» Пэппи Мэйдисона?

Пэппи встал, взялся за поручни своего ходунка и в очередной раз обошел бар, не упустив ни одной детали.

— Черт побери, — прохрипел он, закончив осмотр, — то, что ты здесь сделала, просто грандиозно!

— Я ничего бы не смогла сделать без Рика Парриша. Это он говорил мне, что нужно делать, а что — нет!

— А где, кстати, Рик? Я думал, что увижу его здесь с самого утра.

«Рик предпочитает держаться от меня на расстоянии», — хотела было сказать Брин, но сдержалась. Меньше всего ей хотелось говорить об их взаимоотношениях теперь, когда стало очевидным, что Энджи Парриш продолжает оставаться частью жизни Рика. А потом, что еще мог добавить Пэппи к уже рассказанному самим Риком? То, что капитан Парриш очень любил свою жену? Она, Брин, это знает. Знает и то, что он продолжает ее любить и сейчас.

— Рик добровольно согласился участвовать в беге с препятствиями, — сказала она. — Сейчас он проверяет трассу, чтобы никто не свалился в какую-нибудь яму и не сломал ногу. — Пэппи промолчал, и внучка спросила его: — Ты, наверное, хочешь узнать мнение Рика о том, что я здесь натворила?

— Почему же? Я полностью одобряю твою работу и ничего не хотел бы менять.

Брин облегченно вздохнула и вновь занялась алюминиевыми звездами. Всю прошлую неделю они с Риком каждую ночь, перед тем как лечь спать, рассматривали в телескоп звездное небо. И теперь она пыталась воспроизвести кусочек неба на потолке. Но вот какую из звезд сделать самой яркой? Как-то на ее вопрос, какая звезда самая яркая, Рик ответил:

— Вот чудачка! Да, конечно, ты! Ты освещаешь ночную мглу как самая прекрасная и яркая звезда из всех, что я знаю!

И он нежно поцеловал ее тогда в щеку… Брин невольно улыбнулась, вспомнив про этот эпизод, но тут раздался голос Пэппи, который тотчас вернул ее на землю.

— Послушай, Брин, ты обдумала мое предложение?

— Ой, дедушка! Ну, зачем опять заводить этот разговор? Ты прекрасно сумеешь справиться с «Жилищем краба» и без меня. Твид Макнейл обещал мне не забывать твоего заведения и во всем помогать. Кроме того, он будет продолжать выступать здесь по вечерам. Сьюзан и Линда уже с сегодняшнего вечера начнут обслуживать клиентов, а Рик и Джигги будут помогать тебе во всем, о чем ты попросишь. — Предвидя протест Пэппи, Брин подняла руку и добавила: — Кроме того, ты же знаешь, дедушка, что у меня есть собственное дело, которое я не могу бросить.

— Ты можешь остаться жить здесь и вести свои дела отсюда, из Коконат-Ки. Ведь так было все нынешнее лето. Не забывай, что я старый человек, к тому же теперь инвалид.

Брин попыталась было открыть рот, чтобы ответить, но Пэппи вдруг повернулся к ней спиной и пошел, опираясь на ходунок к кухонной двери.

— Мы с тобой еще поговорим, — бросил он на ходу через плечо. — Поговорим в спокойной обстановке, когда вся эта свистопляска вокруг фонда и бега с препятствиями утихнет.

— Господи, до чего же ты стал упрямым! — горестно вздохнула Брин.

Пэппи вдруг остановился:

— Эй, Фредди! — обратился он к работавшему здесь же художнику, кисти которого принадлежал новый вариант картины. — А не кажется ли тебе, мой милый, что у той русалки вид был более завлекательный — размерами она была побольше? А?

— Если бы это было так, то она бы давно утонула. Пэппи, сдается мне, что ты слишком долго пробыл в больнице!

Все, кто был в комнате, громко захохотали… Кроме Брин. Для нее Пэппи действительно слишком долго пробыл в больнице. А еще она начала подозревать, что все, чем она дорожила, включая ее любовь, для Рика Парриша было просто очередным приключением, а может быть, даже забавой.

Брин чувствовала, как Рик начинает отдаляться от нее. Его уже не прельщали игры «в гляделки», когда все они сидели за столом. А ведь совсем недавно оба они находили в этом удовольствие. Более того, она заметила, что он стремится избегать ее взгляда. Их разговоры, еще неделю назад такие естественные и живые, стали сухими и натянутыми. Она и сама стала замечать за собой, что ее голос звучит фальшиво и неискренне. Вдруг оказалось, что Рик страшно перегружен работой на шхуне. Именно этим он объяснил свой отказ прийти в пивбар сегодня вечером и поужинать с Пэппи.

Первая трещинка в их отношениях появилась сразу после того, как она задала ему злополучный вопрос об Энджи. Теплота, интерес друг к другу, наметившаяся было какая-то духовная общность — все разом исчезло. Остался голый секс! Правда, в этом смысле их связь продолжала сохраняться и даже развиваться по нарастающей. Он ловил каждую возможность обладать ею. Доходило до того, что Рик поджидал ее во время утренней пробежки, приводил в нижнюю кладовую, где после исчезновения автопроигрывателя стало гораздо свободнее, и там они прямо на полу предавались необузданной страсти. И это было помимо пылких ночей, которые Брин и Рик проводили в его каюте.