Крепость из песка

– Он беспокоится о вас.

Тейра решила не попадаться на эту удочку.

Хоук мрачно наклонил голову.

– Парочка идиотов.

– Я не... – Голос окончательно отказал ей.

– Позвольте мне немного поговорить с вами.

Я знаю, Анджело разыскал вас намеренно. И я, черт возьми, ему помогал! Но вы нужны ему. Вот вы ушли, а я три дня просидел с ним в этом его мавзолее.

– М-мавзолее?

– Да. Он – в роли убитого горем отца. Я видел его в таком же состоянии, когда умерла его мать. Вы знаете, что после вашего ухода он не является на работу?

Тейра не ответила, и Хоук яростно вздохнул.

– То ли он слишком упрям, чтобы признаться, то ли вы слишком злы на него, чтобы правильно воспринять ситуацию, но вы ему нужны. Вопрос в том, хватит ли у вас доброты, чтобы дать ему шанс доказать это.

– Я не упрям, – раздался голос возле входной двери, и Тейра беззвучно ахнула.

Хоук не покривил душой. Анджело выглядел так, словно не ел не три дня, а по меньшей мере неделю. Щеки ввалились и побледнели, подбородок в трехдневной щетине. Свитер и брюки выглядели так, как будто он спал не раздеваясь. Но хуже всего были глаза.

– Ты нужна мне, Тейра. Нужна больше, чем могут выразить слова.

– Я думал, ты не приедешь, – просто сказал Хоук.

– Я не мог оставаться. Я должен был ее увидеть.

Взгляд Анджело был прикован к лицу Тейры.

– Мне кажется, дела у нее не лучше, чем у тебя, – заметил Хоук.

– Это моя вина. – Анджело отвернулся, его всегда гордые плечи поникли. – Ну что же, я ухожу.

Хоук вполголоса пробормотал ругательство.

– Анджело, не будь дураком. Взгляни. Разве похоже, что ей будет лучше, если ты уйдешь?

Анджело снова повернулся.

– Я попросил Хоука передать тебе твои вещи.

Если тебе нужно еще что-нибудь... – Его голос сорвался, словно он пытался удержать в себе какой-то внезапный порыв.

– Ты... – прохрипела Тейра.

Она была не в силах прогнать его.

Да, он использовал ее. Но она три дня оплакивала эту боль, он для нее – нечто большее, чем мужчина, который бессердечно воспользовался женщиной, чтобы совершить акт мести.

– Ты что-то сказала? – переспросил Анджело.

– Останься.

– Очень хорошо, – только и сказал Хоук и направился к двери. Там он остановился и обернулся к Анджело:

– И не испорти ничего. Я не собираюсь оставаться нянькой на четвертый день оплакивания. От влюбленных мужчин у меня изжога.

Влюбленных мужчин?

Анджело слышал, как за Хоуком захлопнулась дверь, но все его внимание было отдано жене.

Она выглядела ужасно, и виной тому – он.

Как случилось, что понадобились откровения Барона и муки Тейры, чтобы понять: он любит ее?

Она нужна ему. И не знает об этом.

Она считает, что он женился на ней ради мести Барону.

Тейра уселась на стул и подумала, что Хоук, возможно, прав: муж в самом деле любит ее.

Он выглядит как человек, который любил и утратил любовь.

– Прости меня, – сказал Анджело и опустился перед Тейрой на одно колено, но не прикоснулся к ней.

– Ты использовал меня, как тот... – Ей было трудно говорить, так пересохло в горле.

– Не сравнивай. Он ничего не чувствовал. А я...

– Ты женился на мне, чтобы отнять меня у него.

– Я думал так. Я хотел отнять у него все, что он ценит.

– У тебя это получилось.

– Я потерял больше. Я знаю, ты к нему не вернешься. Ты сильная. И умная. Но и ко мне ты не вернешься.

– Ты хочешь, чтобы я вернулась?

– Да.

Тейра никогда не слышала, чтобы одно-единственное слово произносилось с такой яростной страстью.

– Из-за ребенка?

– Потому что я люблю тебя.

Даже сейчас Тейра почувствовала, как трудно ему даются эти слова.

– Ты бы аннулировал наш брак, если бы это было возможно?

– Да, если бы тогда из твоих прекрасных глаз исчезла эта боль.

– Ты женился на мне, чтобы отнять меня у Барона...

– Я женился на тебе, чтобы ты была рядом со мной.

– Но...

– Тейра, я узнал тебя и понял, что владеть только твоим телом для меня мало. Десять лет я жил одиночкой, не имел семьи, никто не был мне близок. И вдруг появилась ты, и все изменилось!

– А месть?

– Да какая месть! Разве я сделал что-нибудь, причиной чему не был бы он сам?

Тейра задумалась над этими словами, над стремлением Анджело к мести и вдруг поняла, что он прав. Возможно, Анджело собрал мозаику воедино, но каждый ее кусочек Барон сотворил собственными руками.

– Если бы я встретил тебя при других обстоятельствах, то все равно жаждал бы, чтобы ты стала моей.

– Разве я могу быть уверена?

Но тут пришли воспоминания. Несмотря на всю свою безжалостность, Анджело не соблазнял ее и тогда, когда стало ясно, что это достижимо.

Да, за все время, что они знакомы, он не причинил ей зла.

Он очень много дал Тейре, а у такого жесткого человека, как он, это означает, что она заняла особое место в его жизни. Место, которое не определялось его стремлением к возмездию.

– Здесь вопрос веры, stellina. Если ты любишь, значит, веришь.

Беспомощное выражение темно-синих глаз лучше всяких слов говорило о том, насколько он не уверен в ее чувствах к нему. Как больно она может сделать Анджело, если отвергнет его!

Так поступила его мать. Она любила его недостаточно для того, чтобы остаться с ним. Но Тейра сильнее. Если у них есть шанс стать счастливыми, она не откажется от него.

– Я тебя люблю, Анджело. Очень люблю.

У Анджело сжалось горло.

– Так сильно, чтобы остаться со мной, даже если я не идеальный человек, какого ты заслуживаешь?

– Милый мой, никто из нас не идеален, но, если я тебя оставлю, у меня разорвется сердце.

И вот их губы встретились. Поцелуй был таким прекрасным и нежным, что растаяло бы и каменное сердце. А сердце Тейры не было каменным. Слезы потекли у нее из глаз, и Анджело потерся щекой о ее влажную щеку.

– Я так долго был один...

– Больше ты не один.

– Да.

Его наслаждение и радость не могли вызвать сомнений.

– Анджело, я люблю тебя!

– И я люблю тебя, Тейра. Жена моя. Жизнь моя.

Их сын родился весной. Когда доктор положил крепкого, здорового малыша на грудь Тейры, Анджело опустил одну руку на ее лоб, а другую – на спинку сына.

– Спасибо тебе, – проговорил он так тихо, что едва ли кто-нибудь его бы услышал.

Но Тейра услышала и улыбнулась человеку, которого любила всей душой, всем сердцем.

– Я люблю тебя, Тейра.

– Я люблю тебя, Анджело.