Тайники души

Дотти перестала жевать и вгляделась в ее лицо.

— Что-то ты выглядишь немного бледной, — заметила она. — Ты хорошо спала?

— Ммм… — промычала Робин, не зная, как сказать Дотти, что, учитывая обстоятельства, ей не хочется больше оставаться здесь.

Еще несколько лет назад Робин просто потребовала бы у Дотти объяснения услышанному, в частности тому, что касается ее отношений с Люком. Может быть, еще вчера она бы так и поступила. Но после вчерашнего прерванного разговора о каких-то неизвестных Робин отношениях Дотти и Теренса она не хотела осложнять и без того непростую ситуацию выяснением еще и этого вопроса.

— Я спала хорошо, — ответила она наконец. — Но, если ты не возражаешь, я лучше побуду дома, пока вы будете гулять с Гармом. — Она улыбнулась, чтобы показать Дотти, что в ее словах нет ничего личного. — Мне нужно сделать несколько деловых звонков.

— О, Робин, — покачала головой Дотти, — мы же договорились: никакой работы, пока мы здесь!

Робин смущенно улыбнулась.

— Ты же знаешь, Дотти, я всегда думаю о работе.

— Знаю, — вздохнула подруга. — Но разве твои звонки не могут подождать немного?

Конечно, звонки могли подождать. Собственно говоря, у Робин вовсе не было необходимости куда-то звонить. Собираясь во Францию, она устроила все дела так, что в галерее прекрасно могли обойтись и без нее. Но ей нужно было некоторое время побыть одной, без Дотти и Люка, чтобы привести в порядок мысли. Может быть, она даже попозже выйдет прогуляться — одна.

— К сожалению, ничего не получится, Дотти, — сказала она. — Мне нужно обязательно поговорить с Эмили — ты ведь помнишь мою помощницу Эмили? — до полудня. Но ее трудно поймать по телефону и почти невозможно с первого раза. Особенно когда я в отъезде. И потом, вы с Люком так давно не виделись, нужно же вам побыть немного наедине…

Дотти скорчила гримасу.

— Даже получаса общения с Люком мне хватит надолго.

Робин не сомневалась в этом. И все же она не собиралась отправляться на эту прогулку. Она просто не знала бы, о чем разговаривать с Люком после того, как он совершенно ясно заявил о своем к ней отношении.

— Здесь так красиво, что ты все равно получишь удовольствие от прогулки, — заверила она Дотти.

— Ну, если ты так думаешь…

— Вы двое готовы наконец? — Люк с шумом распахнул дверь кухни и застыл на пороге. Сегодня он был чисто выбрит и одет в свежую рубашку и джинсы.

— Доброе утро, Люк, — многозначительно произнесла Робин. Пусть он не желает видеть ее в своем доме, но правила вежливости при этом никуда не деваются.

— Утро, — раздраженно буркнул он.

Дотти встала.

— Пойду надену другие ботинки, — сказала она.

— Только быстро, — поторопил ее Люк.

Робин пристально вглядывалась в обоих в тщетной попытке отыскать хоть какое-то сходство, которое подтвердило бы их родство, что бы Люк ни говорил по этому поводу.

Но волосы Дотти были ярко-рыжими и кудрявыми, а у Люка — лишь слегка волнистыми, золотисто-каштанового цвета. У Дотти были изумрудно-зеленые глаза, а у ее мнимого брата — почти черные. И в чертах лица тоже не было ничего общего. Робин помнила то странное ощущение, которое возникло, когда она впервые увидела Люка без бороды, ощущение узнавания. Тогда она решила, что виной всему семейное сходство с Дотти, но теперь видела, что это не так.

Кто же такой Люк?

Она задумчиво покачала головой, думая о том, что никогда не узнает ответа на этот вопрос, если только Люк сам не скажет ей. А он не скажет, в этом она была уверена.

— На что вы так уставились? — сухо поинтересовался Люк.

Не отдавая себе в этом отчета, Робин продолжала смотреть на Люка даже после того, как Дотти отправилась переобуваться. Она смотрела на него, но не видела, погруженная в размышления.

— Прошу прощения, — пробормотала она, отворачиваясь.

— Вы собираетесь идти с нами? — продолжал допытываться он, с удивлением оглядывая легкое домашнее платье Робин, которое никак не подходило для прогулки.

— Нет, я остаюсь… Если вы не возражаете, — запоздало добавила она, подумав вдруг, что Люк может и не захотеть оставлять в доме чужого человека.

Он пожал плечами и повернулся к двери.

— Делайте что хотите, — проворчал он.

— Скажите, — решилась вдруг Робин, — вам действительно так неприятно находиться среди людей?

Люк обернулся к ней. Взгляд его снова стал подозрительным.

— Что заставляет вас так думать? — спросил он.

— Мне так показалось, — ушла от ответа Робин. — Так вы не против, если я побуду здесь?

— Я же сказал: делайте что хотите, — ответил Люк. Он все еще не отрывал от нее пристального взгляда. — Вы хорошо спали сегодня ночью? — вдруг спросил он. — Вы выглядите…

— Немного бледной? — закончила она за него. — Дотти уже говорила мне об этом.

— И что вы ей ответили?

— Что я спала хорошо. — Настойчивый взгляд Люка словно вынуждал ее сказать еще что-нибудь. — Поймите же, иногда мне нужно просто побыть одной какое-то время.

— И сейчас как раз такое время? — саркастически поинтересовался он.

Робин кивнула.

— Судя по тому, что говорила мне Дотти, «такое время» бывает у вас слишком часто, — заметил Люк.

От этих слов щеки Робин вспыхнули. Действительно в последний год она старалась избегать общества других людей — настолько, насколько это позволяла работа в галерее и в журнале.

— Вам не кажется, что это выглядит неблагодарностью по отношению к Дотти? — продолжил Люк. — В конце концов, ей стоило немалого труда устроить себе эти каникулы. Она примчалась сюда из Ирландии — и все для того, чтобы побыть вместе с вами.

— И с вами, — возразила она.

— И со мной, — согласился он. — И все-таки здесь что-то не так, Робин. Как давно вы спустились в кухню? — спросил он с внезапно вспыхнувшим подозрением.

— Не очень давно, — уклончиво ответила Робин, отворачиваясь от Люка, чтобы сполоснуть свою чашку.

Не очень давно. Но времени, тем не менее, у нее было вполне достаточно, чтобы узнать, что этот человек не желает видеть ее в своем доме. Чтобы узнать о его странных отношениях с Дотти. Не говоря уже о той женщине, Шарлотте. И был еще тот поцелуй… Вполне достаточно, чтобы она захотела уехать отсюда.

Люк мягко развернул ее лицом к себе и приподнял ей подбородок, чтобы заглянуть в глаза. Робин не знала, куда деваться от его взгляда. Внезапно он отпустил ее и вернулся на свое место.

— Говорят, что те, кто подслушивает под дверью, рискуют услышать о себе много неприятного, — сказал он.

Робин хмуро посмотрела на него. Отрицать, что она слышала его разговор с Дотти, значило бы сказать заведомую ложь, к тому же бессмысленную, потому что Люк уже сам обо всем догадался.

— А я слышала другое, — возразила она. — Что нечестно говорить за спиной у человека то, что не решаешься сказать ему в глаза.

— Так и есть, — кивнул Люк. — Но мы говорили не о вас, Робин. Мы говорили… о ситуации.

— Первый раз слышу, чтобы меня называли ситуацией, — заметила Робин.

— Робин…

— Дотти возвращается, — перебила его она.

Люк выглядел так, словно собирался сказать «к черту Дотти!», но сумел взять себя в руки.

— Мы еще поговорим об этом позже, — с угрозой произнес он.

Великолепно! Дотти собирается поговорить с ней о Теренсе «позже». Люк тоже собирается поговорить «позже». Одна только Робин сомневалась, что хочет продолжить разговор хоть с кем-то из них, будь то позже или раньше!

Вероятно, это было немного нечестно по отношению к Дотти, ведь она защищала подругу, когда Люк требовал, чтобы та уехала. Но Робин сейчас мечтала только об одном: снова оказаться в своей квартирке в Лондоне и забыть обо всем, что здесь произошло. И прежде всего о самом Люке.

— Мы поговорим, Робин, — настойчиво повторил Люк.

— Да? — рассеянно произнесла она, поворачиваясь, чтобы встретить Дотти улыбкой, и пообещала: — Я приготовлю что-нибудь вкусное к вашему возвращению.

— Это так мило с твоей стороны! — обрадовалась Дотти, награждая Люка ехидной усмешкой. — Тем более что Люку твоя стряпня нравится больше моей.