Женские слабости

— Бог мой! Это подлинник? — Он в изумлении смотрел на очень старую и очень ценную — если не бесценную — икону с ликом Мадонны.

— Не Бог. Мадонна, — сказала она, наклонившись через его плечо.

Такого он не мог себе и представить.

— Но это совершенно уникальная вещь!

Головной убор и платье Мадонны, обрамление по краю триптиха, орнамент с обеих сторон — все было украшено бесценными камнями — бриллиантами, рубинами, сапфирами, изумрудами, жемчугом. Нимб вокруг головы Мадонны был сделан из тончайшей золотой фольги. Ее корона, украшенная бриллиантами, имела безошибочный блеск старинного, высочайшей пробы золота. На прекрасном византийском лице — выражение скорби.

Мадонна была без младенца…

Он пристально посмотрел на нее:

— Ты уверена, что какой-нибудь музей не разыскивает ее, пока мы тут сидим с тобой? Ради бога, Соня, если ты не украла ее — и я тебе верю! — не сделал ли это кто-то другой? — «Наверняка ни из одной страны не разрешили бы вывезти столь ценную вещь, — подумал он. — Польша или Венгрия? Икона явно католическая».

— Не сомневайся в этом, — сказала она, гордо поднимая голову. — Икона не краденая. Она находится в нашей семье уже несколько веков. Это единственная ценная вещь, которую моей бабушке удалось вывезти из Венгрии, когда туда пришли русские… — Ее голос оборвался. Она издала что-то вроде всхлипа, но тут же взяла себя в руки.

— Соня, я ошеломлен, — наконец проговорил он. — Прости, что я так часто иронизировал по поводу твоего аристократического происхождения. Теперь оказалось, что ты действительно аристократка. Не могла бы ты рассказать историю твоей бабушки? Мне это очень интересно.

— Я никому еще об этом не рассказывала. — Соня начала говорить, словно в каком-то трансе. — Имя моей бабушки было Каталин Андраши фон Ньюманн. Она была единственной, кому удалось убежать от русских. Ей помог ее преданный слуга. Мой прадед граф Андраши фон Ньюманн и старший брат Каталин, Маттиас, остались в замке. Брат моего прадеда, Кароль, прихватив с собой, сколько смог, уехал с семьей в Америку. Там они снова разбогатели. Возможно, теперь они богаче, чем Вэйнрайты, — усмехнулась она. — Русские арестовали моего деда и прадеда, и больше о них никто никогда ничего не слышал. Моя бабушка жила воспоминаниями о своей прежней жизни в далекой Норвегии. Ее заставили выйти замуж за одного из родственников верного слуги, когда этот слуга умер. Мою мать тоже выдали замуж, но ей удалось убежать. Она нашла своего спасителя в лице моего отца. Он был австриец, из хорошей семьи и, следовательно, человек влиятельный. До того как мне исполнилось шестнадцать лет, я и не знала о существовании иконы. А через две недели мои родители погибли в аварии… — Она замолчала.

— Мы можем прерваться, если хочешь. — Ему вдруг показалось неправильным заставлять Соню возвращаться к столь болезненным для нее воспоминаниям.

Но она решила продолжить свой рассказ:

— В один день я оказалась сиротой. Я могу поклясться могилой моей матери, что авария была подстроена моим кузеном. Теперь он называет себя графом Ласло Андраши фон Ньюманн, хотя и не имеет права на этот титул, — бросила она с презрением. — Я никогда не чувствовала себя в безопасности даже в этой стране мира и свободы, где каждый может говорить все, что хочет. Мне нужно чувствовать себя в безопасности, Дэвид.

— И ты думала, что с Маркусом ты будешь в безопасности?

— Он многое мог предложить. Я не имею в виду деньги. Я говорю о его доброте, о его желании защитить меня. В конце концов я решила впустить его в свою жизнь. Только потом я поняла, что не могу выйти замуж за человека, которого не люблю. У меня были к нему совсем другие чувства. Вот если бы он был моим дядей, о котором я всегда мечтала!

— Сделай одолжение, начни с самого начала и расскажи мне все об этом Ласло. Где он сейчас живет?

Она вздрогнула:

— Слава богу, не здесь. У него широкий круг интересов в Америке и в Венгрии. Поместье было возвращено ему как законному наследнику, вместе с некоторыми украденными картинами и другими ценными вещами. Он делит свое время между Америкой, страной, которая оказалась очень гостеприимной для него, и Венгрией. Он настоящий венгр. Только вот он хочет получить Мадонну.

Почему бы ему не хотеть? Его глаза слепил блеск множества бесценных камней, украшавших икону.

— Некоторые венгры смогли пережить это время, — сказал Дэвид. — Принцесса Мишель Кент и ее мать нашли спасение в Австралии. Несколько еврейских семей, очень богатых, приехали сюда доживать свои дни. Маркус был знаком с одной дамой из такой семьи. «Великолепная дама» — как он всегда говорил о ней.

— Да, многие европейские и русские семьи имеют такие истории, — кивнула она. — И вот что, Ласло никогда ничего не делает сам. У него есть люди, которые выполняют за него всю грязную работу. Его даже и в Германии тогда не было, когда погибли мои родители. Власти сказали, что это просто несчастный случай. Но я знаю, моя мать очень боялась Ласло… Ладно, я больше не могу говорить об этом.

— Но почему, обладая такими возможностями, Ласло до сих пор не смог… встретиться с тобой?

— Выследить, ты имеешь в виду? — Блеск ее глаз мог посоперничать с блеском драгоценных камней на иконе. — Я была очень осторожна. Кто бы подумал, что женщина, которая работает в цветочном магазине, имеет у себя дома бесценную икону? Почему я такая бедная, если бы могла быть богатой? Другие бы — варвары, конечно, — вытащили бы оттуда все камни, они одни стоили бы целое состояние. Но это кощунство! Икона останется со мной. Я настоящая наследница. Не Ласло. И мы оба это знаем.

«Да, тут могут быть большие неприятности, — размышлял Дэвид. — Соня долгое время находилась в укрытии, но теперь она вышла на яркий свет. И по иронии — из-за связи с Вэйнрайтами. И теперь именно мы обязаны защитить ее».

— Я думаю, тебе нужно уехать из этой квартиры, — сказал он.

Она повернулась к нему:

— Нет!

— Подумай только, твоими фотографиями скоро запестрят все газеты! Вся наша пресса будет из кожи лезть, чтобы узнать о тебе как можно больше. Кстати, как твое настоящее имя?

Она усмехнулась:

— Это имеет значение?

— Разумеется, имеет. — Он говорил жестко, пытаясь достучаться до нее.

— Фон Ньюманн, поверишь ли? Я Соня фон Ньюманн. Семья моего отца имела родство с графами Андраши фон Ньюманн.

— И что, после той трагедии не осталось никаких родственников, чтобы защитить тебя?

— Защитить меня? — произнесла она с горечью. — Заполучить меня. Взять меня под контроль. Выдать замуж за одного из них. Но наследницей была моя бабушка — единственная, кто тогда выжил. Она умерла. Следующая — моя мать. Ты знаешь ее историю. Теперь я. Я графиня Андраши фон Ньюманн, но теперь это не в счет. Ласло не граф, но его это не волнует. Он сам так назвался. Значит, так оно и есть.

Дэвид нахмурился, пытаясь сосредоточиться:

— Итак, скажи мне, чего ты хочешь? Ты хочешь разоблачить своего кузена? Ты думаешь начать дело, которое будет стоить тебе миллионы и длиться годами? Ты можешь унаследовать реальные деньги Маркуса, но из того, что ты рассказала мне, ясно, что Ласло очень богатый человек. К тому же если он уже, что называется, вложился в эту страну, его непременно поддержат.

Ее белые как жемчуг зубы прикусили нижнюю губу.

— Знаю. Я не могу бороться с ним. Мне бы хотелось только доказать, что он не настоящий наследник. И ты прав — это отняло бы у меня годы. Я не хочу возвращаться в Венгрию. Мне лучше остаться здесь. У него есть семья. Он мужчина. Он сделает все, чтобы восстановить поместье. Он может даже называть себя графом, если ему так этого хочется. Но Мадонну Андраши он не получит. Она моя!

— А ты уверена, что икона ему очень нужна?

— Существовало такое предание, что эта икона обладает большой духовной силой. Ласло хочет быть главой семьи. Значит, эта икона должна быть у него. Дело не в стоимости, хотя, возможно, она вообще не имеет цены. Мне говорили, что в нашей семье Мадонну всегда считали самой значительной ценностью.