Долина любви

— Ты был первым и единственным той ночью.

Он долго смотрел на нее, у него появилось нехорошее предчувствие.

— Я только взял, что мне предлагали. Женщина не подходит обнаженной к мужчине, если не собирается его соблазнять.

На это ей нечего было ответить, ее лицо лишь горело стыдом и гневом.

Девушка пыталась прикрыться подушками. А то, чего доброго, он опять подумает, что она его соблазняет.

— Я хотел узнать, во сколько ты собираешься обедать, — наконец отозвался он. — Здесь мы обычно едим поздно, когда наступит прохлада

— Я вовсе не голодна, — несчастным голосом проговорила она.

Гвинет услышала, как он одевается.

— Тогда поужинаем позже, — ответил он холодно.

Тарик наслаждался свежим ветерком, который дул со стороны оазиса. Издалека доносилось пение влюбленной птицы, а влунном свете переливалась вода, и казалось, что это жидкое серебро.

Все его тело болело из-за неудовлетворенного желания. Он не мог игнорировать это, как и биение своего сердца.

Удивила его собственная реакция на ложь Гвинет о девственности. Ему сразу расхотелось с ней общаться: лицемерия в людях он не терпел. Ее неумелая игра разрушила то, что так прекрасно начиналось. Ему казалось, у них есть что-то общее, и они могли бы понять друг друга. А тут — вранье.

Кроме того, он совсем забыл ей сказать об их скором отъезде. И действительно: зачем здесь дольше оставаться? Их ничего не связывает, кроме физического желания…

Да на что он надеялся? Зачем было обманывать себя? — горько усмехнулся он. Конечно, он хотел гораздо большего. Он хотел… хотел ее. Она нужна ему и в его постели, и в его жизни. Он мечтал, чтобы она была его, целиком и полностью, со всеми ее чувствами и переживаниями. А она лжет ему. Фальшивка!

За ужином он поставит точку, и они вернутся в Зуран.

Плечи, спина и руки невыносимо горели. Гвинет поморщилась, разглядывая покрасневшую кожу в зеркале. Конечно, до настоящих ожогов было далеко, но и этого достаточно для мучений. Глупо она поступила, когда решила искупаться, и не только из-за палящих лучей.

Теперь ей было стыдно показываться Тарику на глаза. А вдруг он сам придет за ней в комнату? И когда найдет ее в постели, то упрекнет в нежелании ужинать с ним. Да еще снова подумает, что она его соблазняет.

Тарик сказал ей, что они будут ужинать в его комнате на другой половине виллы. Уже десять — время ужина. Жаль, что у нее не было никакой накидки на плечи. Гвинет самой было смешно смотреть па себя в зеркало — загар такой неровный, какое-то убожество. Но выбора у нее нет, надо идти.

Тарик ждал ее у входа. Он холодно произнес:

— А я уже собирался идти за тобой.

Да уж, хорошо, что она пришла: его тон напугал ее.

Гостиная, была оформлена в современном стиле. Но это ничуть не портило общего впечатления. Особый уют создавали картины и скульптуры. Двойные двери вели в небольшую обеденную комнату, из которой можно было увидеть освещенный дворик.

— На другом конце комнаты у меня есть своя небольшая кухня, — рассказывал Тарик. — Иногда удобнее и проще готовить самому, поэтому я и решил сделать пристройку, чтобы не обременять слуг.

— Тебе помочь с ужином? — спросила Гвинет, немного смутившись.

— Нет, все уже готово.

Кажется, он нахмурился.

— Ты все-таки обгорела, — заметил он.

— Ну, это только выглядит страшно, — уверила она его. — И к тому же я сама виновата. Надо быть осторожнее.

И не только с солнцем, подумала Гвинет про себя. И почему она обречена на такое разрушительное чувство любви? Ведь ничего, кроме горечи, оно не приносит. Конечно, она не первая и не последняя. Все пройдет, когда она вернется домой.

Он не любит ее. А секс… он не так важен, как любовь. Нечего себя обманывать.

Отмахнувшись от печальных размышлений, Гвинет спросила:

— Долго мы еще пробудем тут?

Он отвернулся от нее, словно бы что-то привлекло его внимание, и как можно равнодушней промолвил:

— Пока трудно сказать.

Тарик сознательно шел на эту ложь. Неужели только обманом он способен удержать ее после всего, что между ними произошло? Ведь он так ненавидит лгунов. Неужели то, что он чувствует к ней, не просто физическое влечение?

И почему он не рассказал ей о своих чувствах сегодня днем, когда нес на руках из бассейна? Что ему помешало? Он решил, что сделает это чуть позже, когда они будут лежать рядом, рука к руке. Кажется, он до сих пор идеализирует любовь.

Они ужинали почти в полной тишине, и лишь изредка Гвинет вставляла комплименты по поводу вкусно приготовленной еды.

— Мой повар знает, что я предпочитаю простые блюда из натуральных продуктов, поэтому специй здесь не много, — сообщил Тарик и добавил: — Может, после ужина прогуляемся в саду?

— Звучит неплохо, — согласилась Гвинет. — Но если это только из-за меня, то не надо, не изменяй своему распорядку дня.

В его взгляде сверкнул укор.

— Как хочешь, — согласился он. — У тебя есть лосьон для кожи?

— Нет, — вздохнула Гвинет. — Уверяю тебя, все не так плохо.

— Нет уж, лучше нанести смягчающее средство, — сказал Тарик, а потом буквально приказал: — Иди за мной.

Он положил руку ей на плечо, и она невольно вздрогнула, но не столько из-за ожога, сколько от его близости.

Тарик повел ее по незнакомому коридору. Открыв дверь, он пригласил девушку внутрь, и тут Гвинет поняла, что они вошли в спальню.

— Жди здесь, — сказал Тарик и ушел в ванную.

Комната пахла тем свежим одеколоном, которым пользовался Тарик. И Гвинет едва сдерживала себя, чтобы не закрыть глаза от наслаждения, когда вдыхала приятный запах.

Тарик вернулся, неся в руках бутылочку с лосьоном для кожи.

— У меня тут целая аптечка. Иногда молодые добровольцы, которые помогают археологам в пустыне, забывают, как опасно может быть солнце.

Гвинет подошла к нему и уже собиралась забрать бутылочку, поблагодарив за заботу. Вдруг Тарик стянул с кровати изумрудное покрывало, обнажив простыни под ним. Гвинет уставилась на кровать, как на невиданное чудовище. Сердце застучало с необыкновенной скоростью, и все чувства неожиданно обострились.

— Полагаю, тебе придется натирать не только руки, но и спину, — сказал Тарик сурово. — Сама не достанешь, — пояснил он свою мысль.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Она вполне могла бы деликатно отказаться. Однако все ее существо твердило только одно: да, да, да и снова да!

Девушка попыталась собраться с мыслями.

— Я… я сама могу, — пролепетала она.

— Я что-то сомневаюсь.

— Правда, я могу сама, и мне не будет больно.

Ее лицо покрылось румянцем. Она выглядела так, словно незнакомец предлагает ей что-то неприличное. А она скромница, которую никогда не видел ни один мужчина. И хуже всего, что она в этом уверена, подумал Тарик.

С чего она так себя ведет? Ведь от него не исходит никакой угрозы.

— Несмотря на все твои протесты, я не верю, что ты стесняешься, — сказал он ей насмешливо.

А она стеснялась, и еще как! Но совсем не того, о чем он говорил! Она боялась его прикосновений, но не из-за ожога!

Он развернул ее к себе спиной, девушка задрожала.

— Будет лучше, если ты снимешь топ, — заметил Тарик.

— Что? Нет! — и Гвинет повернулась к нему. Ее лицо горело. Итак, снова ее желание готово вырваться из-под контроля. Она так хочет его! Даже дыхание стало учащенным.

— В бассейне ты сожгла себе всю спину, — сказал он будничным тоном, как врач пациентке.

Почему так долго тянется это мучение? Кажется, намерения у него серьезные, и если она не снимет топ, он сделает это сам. Надо побыстрее с этим покончить, решила Гвинет и с несчастным видом стянула с себя топ.

Она села к нему спиной на краешек кровати и сначала ощутила его дыхание на своей шее, а потом руку, холодную от лосьона. Она вздрогнула. Тарик начал медленно и аккуратно втирать жидкость в ее кожу.