Заповедник любви

Чувство, с которым она привыкла бороться.

Помолчав минуту, Уэбстер ответил:

— Я переживаю за тебя. — И добавил: — Мне нужно в душ.

Тоня молча смотрела, как он поднимается по ступенькам. «Я переживаю за тебя». Руки все еще немного дрожали, когда она вошла в дом и поставила чайник на плиту. Конечно, чай не успокоит нервы, но нужно чем-нибудь занять себя, а не стоять, уставившись в пустоту, и думать, что же Уэб имел в виду.

Господи, как же она его любит! Нежно, самозабвенно, страстно! Нельзя больше обманывать себя. И сейчас, пока Уэбстер еще рядом, можно что-то сделать. Неужели нет никакой, пусть даже крошечной, надежды, что у них есть шанс?

Засвистел чайник, и одновременно зазвонил телефон, прерывая печальные размышления.

— Алло, дом Чарли Эриксона.

— Здравствуйте, — сказал женский голос. — Я так рада, что наконец-то до вас дозвонилась. Надеюсь, Уэб Тайлер еще не уехал?

— Уэб здесь, но он сейчас в душевой. Вы подождете или, может, оставите номер, по которому вам можно перезвонить?

— Он знает, как меня найти, но я не собираюсь вешать трубку после того, как несколько дней до вас дозванивалась. Я подожду. А вы, должно быть, мисс Гриффин.

— Да, это я.

— Здравствуйте, дорогая. Я так рада вас слышать. Меня зовут Перл. Перл Ризон, секретарь Уэба.

А также крестная, добавила про себя Тоня, улыбаясь тому, с какой теплотой в голосе говорила эта женщина.

— Уэб говорил о вас.

В трубке раздался смех:

— О, еще бы. Ну, как там наш мальчик? Ворчит и жалуется, как обычно, или последовал моему совету немного отдохнуть?

— Я бы сказала, и то, и другое.

Шум воды в душевой прекратился. Уэбстер появился в комнате с влажными после душа волосами и полотенцем вокруг бедер. Взгляд прекрасных карих глаз был задумчив.

— Это тебя. Твой секретарь.

Тоня передала ему трубку, а сама вернулась к плите.

Она улыбнулась, когда Уэб с искренней заботой спросил о здоровье Перл. В его голосе была теплота и искренность. Они обсудили какие-то серьезные вопросы по разным проектам, которые Тайлеру пришлось бросить ради подписания контракта.

Невольно вслушиваясь в разговор Уэбстера, Тоня начинала понимать, как сильно она заблуждалась. Уэб Тайлер — глава крупной издательской корпорации, влиятельный человек, городской житель с головы до ног. Какое ему дело до фотографа-одиночки, ненавидящего раскаленный асфальт под ногами и предпочитающего жизнь в глуши, вдали от навязчивой цивилизации?

У них нет никакой надежды на совместное будущее, у них нет ничего общего. Осознание этого мертвым грузом легло Тоне на плечи. Они с Тайлером — люди из разных миров, каждый со своими жизненными целями и ценностями.

— Любовь побеждает все только в сказках. В реальной жизни чудес не бывает.

Пока Уэбстер передавал распоряжения и назначал встречи через свою секретаршу, Тоня выскользнула на улицу, с трудом сдерживая слезы.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Уэб вошел в сарай, где Тоня наполняла кастрюли едой.

— Ну, и как вы поговорили с Перл? — поинтересовался он.

— Она очень мила.

Тоня заставила себя улыбнуться и стала открывать мешок с собачьим кормом.

— Ты такая молчаливая, что-то не так?

Девушка отрицательно помотала головой:

— Все в порядке. Просто я задумалась.

— О Дэмьене?

Тоня не успела отвернуться и скрыть хлынувшие из глаз слезы. Уэб подошел ближе, обнял ее за плечи и заглянул в глаза.

— Эй, все в порядке. Он выживет. Его не так-то просто убить.

Девушка прерывисто вздохнула и прижалась к его груди. Уэбстер обнял ее, сильную и в то же время такую ранимую воительницу, рыдающую из-за раненого медведя. Она готова отдать всю себя ради тех, кого любит. Уэб с самого начала знал, что это относится и к нему. Он хотел сказать ей нечто важное, и теперь был очень подходящий момент.

— Я люблю тебя, Тоня.

Девушка замерла в его объятиях. Возникшую тишину нарушали ее неровное дыхание и какой-то далекий гром, который звучал очень странно, поскольку небо было совершенно чистым. Наконец Тоня отодвинулась от Уэба, откинула волосы со лба и уставилась в пол.

— Похоже, ты не расслышала. Начнем сначала. Я сказал, что люблю тебя.

Он сделал паузу, показывая рукой, что ждет ее ответа.

Тоня медленно покачала головой:

— Это бессмысленно.

— Бессмысленно? — У Уэбстера все оборвалось внутри. — Я говорю, что люблю тебя, а ты отвечаешь, что это бессмысленно?

— Ты хочешь, чтобы я сказала, что люблю тебя? — воскликнула девушка, чувствуя, как от отчаяния кружится голова. — Отлично. Я тебя люблю, доволен? Что дальше?

Уэбстер растерянно улыбнулся:

— А дальше они жили долго и счастливо, пока смерть не разлучила их.

— И где же они жили долго и счастливо? В Нью-Йорке?

Тайлер нахмурился — он неожиданно понял, в чем дело. В ту же минуту Тоня озвучила эту мысль, и в ее голосе теперь звучали боль и сожаление:

— Твоя жизнь несовместима с моей, Уэб. Мы не настолько глупы, чтобы надеяться найти золотую середину. Ты лучше всего чувствуешь себя в городе, а мне нужен лес или другое глухое место, где можно укрыться от толчеи.

Тоня с мольбой посмотрела на Уэбстера.

— Неужели ты не понимаешь? Мы несовместимы от природы, между нами глухая стена, и было бы глупо надеяться, что мы сможем ее пробить.

С этим трудно было спорить. В глубине души Уэб понимал, что Тоня права, и все-таки не мог просто так сдаться.

— Неужели ты так мало веришь в нас с тобой?

Тоня взглянула устало и обреченно.

— Я не верю в чудеса. Любви бывает недостаточно. И, положа руку на сердце, надо признать, что из четырех дней, проведенных вместе, два прошли в ссорах. Наши чувства изменятся, когда пройдет первая страсть. Прости.

Она коснулась рукой его щеки и вышла на улицу.

Уэб не знал, что сказать, он готов был согласиться со всем, кроме одного — что ничего нельзя сделать. Он способен измениться, потому что слишком сильно любит эту женщину, чтобы потерять ее!

Чувствуя себя совершенно сбитым с толку, он выскочил на улицу, чтобы догнать Тоню, и вдруг увидел, как к дому приближается бульдозер.

Дорога была расчищена. Если верить в судьбу, то можно было принять это за ее знак. Этот знак говорил, что пора уезжать. Что Тоня права.

— Тебя ждут неотложные дела в Нью-Йорке, — произнесла девушка пугающе безразличным тоном. — Я попрошу ребят подбросить тебя до города.

— Хватит суетиться вокруг меня, детка. Я стар, но еще не умер.

Чарли был прав. Тоня слишком много суетилась, но ничего не могла с собой поделать. Старика выписали четыре дня назад, и он постепенно набирался сил, но перенесенный инфаркт давал себя знать. Чарли осунулся, на лице все еще была больничная бледность, он быстро уставал.

— Если ли бы я не суетилась, тебе бы не на кого было поворчать. Чем бы ты тогда развлекался?

Старик презрительно фыркнул:

— Интересно, а как я жил все эти годы один, безо всяких женщин, которые кудахчут вокруг тебя, как курицы-наседки?

Он упорно делал вид, что визиты его соседки Хельги не доставляли ему никакого удовольствия.

Как бы там ни было, дела постепенно налаживались. Из зоопарка Миннеаполиса сообщили, что Дэмьен поправляется. Пуля не задела жизненно важные органы, и, если все будет нормально, он скоро выздоровеет и сможет вернуться под опеку Чарли. В департаменте по охране природы сказали, что у них есть данные о том, кто охотился до официального начала сезона.

Тоня отослала последние снимки своему агенту, и он уже начал принимать новые заказы от журналов о дикой природе.

Казалось, жизнь опять вошла в свое русло, и тем не менее было невыносимо грустно.

После отъезда Уэба две недели назад Тоню все время тянуло броситься за ним вслед, попросить прощения за то, что наговорила кучу глупостей от страха и неуверенности в собственных чувствах, пообещать найти компромисс, чтобы быть вместе. Ведь когда Чарли вернулся и рассказал, что сделал Уэб, стало ясно, что выход есть.