Лепестки на ветру

Джейн промолчала, но ее сердце подпрыгнуло от радости: Полин уже сравнивает Тима и Николаса, причем не в пользу последнего!

— Не то что Николас, — задумчиво повторила Полин.

— Да, дорогая, он совсем другой, — сдержано отозвалась Джейн, не желая слишком форсировать ситуацию. — Ведь ты же сама понимаешь теперь, что жизнь с Николасом была бы совсем не так уж приятна… для тебя?

— Да, но я все еще л-люблю его!

Джейн быстро достала новый платок, и Полин, рыдая, послушно уткнулась в него.

— Я не знаю, почему люблю его, — сквозь слезы проговорила бедняжка. — Он самый… самый ужасный человек на свете!

Ужасный? И это говорит Полин? О, прогресс налицо!

— Я не говорила тебе, потому что мне было стыдно, — продолжала она уже спокойнее. — В тот день, когда Николас пришел ко мне, он вел себя так холодно и резко! Впрочем, это моя вина… — Поймав вопросительный взгляд Джейн, Полин пояснила: — Я ужасно обиделась тогда, что он не пришел сразу, а заставил меня ждать почти до вечера.

— Я же говорила тебе, что у него был гость.

— Да, но тогда я вообще с трудом соображала и забыла об этом. И я стала упрекать его.

— Упрекать?? — Джейн невольно поежилась. Нетрудно было представить себе, как Николас отнесся к подобным упрекам.

— Да. И ты знаешь, одного его взгляда было достаточно, чтобы я сразу поняла, что никогда, ни на секунду он не думал обо мне как о женщине. Когда же его удивление прошло, он словно окаменел. Я же не нашла ничего более умного, чем сказать, что я люблю его и хочу выйти за него замуж. О, что тут случилось! Нет, он не кричал, он даже голоса не повысил, но его глаза превратились в два куска льда, а голос стал таким сухим и резким, словно я пролила кофе на его любимую рукопись. И знаешь, что он сделал потом? Предложил отправить меня в больницу! Он захотел попросту избавиться от меня! Выбросить, к-как н-не-нужную в-вещь!!

Новый поток слез хлынул из ее глаз, и она зарылась лицом в подушку.

Джейн сидела рядом, не в силах сказать ни слова. Да, на первый взгляд Николас поступил жестоко, даже бессердечно. Но он человек прямой и не умеет врать. Было бы гораздо хуже, если бы он, из жалости, подал бедной девушке хоть какую-то надежду, а потом… Нет, в жизни все достаточно просто — или любишь, или нет. Ведь и она сама поступила со Стюартом примерно так же. Или любишь, или нет…

Рыдания Полин постепенно стихли, и Джейн, оторвавшись от своих мыслей, снова ласково заговорила с ней:

— Пора принять таблетки, дорогая. Я принесу воды.

— Ты презираешь меня, Джейн? — все еще дрожащим голосом спросила Полин и, не дожидаясь ответа, добавила: — Любовь — как стихийное бедствие, ты ничего не можешь с ней поделать. Она сильнее тебя. Но ты и сама должна это знать, ведь ты же любишь Стюарта!..

Джейн поспешно встала и пошла за водой. Она была очень бледна, и встретившийся ей по дороге Гай заметил:

— Надеюсь, болезнь Полин не заразна. Ты выглядишь просто ужасно!

— Спасибо! — огрызнулась Джейн. — Если я снова захочу услышать комплимент, непременно обращусь к тебе.

— Что с тобой, Джейн? — опешил Гай. — Если тебе не на ком срывать свое раздражение, то…

— Никогда не смей говорить женщине, что она плохо выглядит, — перебила его Джейн. — Даже если она при смерти!

— Ох уж эти женщины! — фыркнул он и пошел дальше.

Когда она вернулась, Полин сидела на кровати и причесывалась. На ее лице играла слабая улыбка.

— Заходил Тим и сказал, что через десять минут у него перерыв, — пояснила Полин.

— Очень хорошо. — Джейн критически осмотрела подругу. — Тебе не мешало бы умыться и накраситься.

— Он уже видел меня, — пожала плечами Полин, — и такие мелочи, похоже, его не беспокоят. Он мил и тактичен, не то что Николас… Как ты думаешь, если бы я все-таки вышла замуж за Николаса, он бы совсем со мной не считался?

— Ну и вопросы ты задаешь! — усмехнулась Джейн. — Откуда мне знать? Мне ясно только одно: жизнь твоя с ним была бы не так уж приятна… Впрочем, я это уже говорила. Пойми, он грек, а греки любят, чтобы жены знали свое место. Так уж у них заведено, и ничего с этим не поделаешь. — Она с удовлетворением отметила, что ее слова произвели на подругу сильное впечатление, и решила добавить еще несколько слов, дабы закрепить успех: — Ты же видела, как он иногда ведет себя. Сущий дикарь! А теперь представь, как страдала бы его жена, будь она в такие моменты рядом. Кроме того, я не думаю, чтобы у него оставалось для нее много времени, ведь на первом месте у него работа!

Полин долго молчала, словно обдумывая сказанное. Затем ее губы скривились в злорадной усмешке.

— На первом месте, говоришь? Что ж, по крайней мере часть его работы без меня не состоится. Его книга встала, и я ужасно этому рада!

Джейн взяла из ее рук пустой стакан и отвернулась. Сказать или нет? Книга Николаса успешно продвигалась; пусть не так быстро, как раньше, но он был доволен. Более того, Николас предложил сопровождать его в Тиринф для осмотра крепости. Она пыталась найти благовидный предлог, чтобы отказаться, но тщетно, и поездку назначили на следующий день. Полин все равно узнала бы об этом, и молчать не было никакого смысла.

— Так значит ты работала все это время вместо… вместо меня? — гневно вскричала Полин, когда Джейн все ей честно рассказала. — И молчала? О, это подло! — Из ее глаз снова покатились слезы. — А другие — Гай, Стюарт и Тим… Они тоже знали, но ничего не сказали мне!

— Мы так договорились, Полин. Прости, мы просто не хотели зря волновать тебя…

— Вы что, решили ограждать меня от неприятностей? Весьма благородно! Как вам не стыдно, я же не ребенок!

— Успокойся, дорогая, не надо плакать. Никто не хотел обидеть тебя, но пойми: что бы ни случилось с каждым из нас, жизнь идет своим чередом… Я принесу тебе воду и полотенце. Умойся, если не хочешь, чтобы Тим видел твое заплаканное лицо.

Она вышла, думая о том, как трудно порой бывает казаться сильной. С Полин все проще — ее утешит Тим… А кто утешит ее?

На следующий день, рано утром, они выехали в Тиринф. Николас держался весьма холодно и сухо, и Джейн стала сомневаться — не сделала ли она опять какую-то ошибку, но ничего такого за собой вспомнить не смогла.

Дорога была недолгой — Тиринфская крепость находилась всего в восьми милях к юго-западу от Микен. Николас все время молчал; Джейн дважды пыталась завязать разговор, но так и не получила ответа.

Вскоре над ними выросли исполинские стены крепости, построенной еще во втором тысячелетии до нашей эры. Они оставили машину и, пройдя через главные ворота, оказались в переднем дворе, откуда Николас быстрым шагом направился в глубь сооружения — к внешнему дворцовому двору и мегарону. У девушки захватило дух от многочисленных ходов и галерей с ложным сводом из огромных каменных блоков, которые, как утверждает легенда, вырубило из скал и принесло сюда племя одноглазых циклопов. Великолепно сохранившийся мегарон с троном и очагом привел ее в полный восторг, но Николас, казалось, не замечал ничего вокруг себя. Время от времени останавливаясь, он делал быстрые замеры, иногда прося Джейн помочь. Ей стало немного грустно, но она быстро справилась с собой: ведь они приехали сюда не на экскурсию, а работать! И все же дурное настроение Николаса не давало ей покоя, и она решила выяснить, в чем дело. Почему он снова злится на нее? За что?

Случай сделать это предоставился через несколько часов, когда, утомленные жарой и работой, они сели перекусить в тени крепостной стены. Их нехитрая трапеза состояла из бутербродов и холодного чая.

Утолив голод, Николас прислонился спиной к стене и стал просматривать свои записи.

— У нас еще остался чай, мисс Брайнт? — деловито осведомился он, не глядя на девушку.

Это было последней каплей.

— Да, конечно, — ответила она, протягивая ему флягу, и быстро спросила: — Скажите, доктор, что-то не так? Мне кажется, сегодня я раздражаю вас больше, чем когда-либо!