Под шепот волн

— У меня все прекрасно. Спасибо, что заглянули ко мне. Очень рад был познакомиться с Джиной.

Когда дверь за ними закрылась, Рей тяжело вздохнул и подошел к окну. Отсюда открывался великолепный вид на горы, но он ничего не замечал. Брак Кэррол и Гарольда выстоял перед лицом постигшей их трагедии, они нашли в себе мужество дать жизнь второму ребенку в этом жестоком и непредсказуемом мире. Они заслужили право на новую жизнь.

Рей с горечью подумал, что непременно примет приглашение лондонского института и уедет отсюда к чертовой матери. В Англии по крайней мере ничто не будет напоминать ему о Кэтти. К тому же пора подумать о личной жизни. Возможно, ему следует вновь жениться.

Но для этого придется развестись с Кэтти.

Развестись с Кэтти? Но это же абсурд!

Тяжело вздохнув, Рей собрал приготовленные Соней документы для выступления на собрании и вышел из кабинета. Похоже, сегодня он не сдержится и даст волю чувствам по поводу бюрократических проволочек и идиотских сокращений правительством расходов на медицину.

Собрание затянулось надолго. Рей поспешил в кабинет, чтобы сменить легкие брюки и рубашку, которые обычно носил в клинике, на строгий серый костюм и белую сорочку. Поправив перед зеркалом шелковый галстук, он тщательно причесал волосы. Появившаяся седина в его густой светлой, выгоревшей на солнце шевелюре совсем незаметна окружающим. Но Рей прекрасно знает, что она есть. В конце концов, ничего удивительного — ему уже тридцать семь. Немало, и если он решил начать все заново, то лучше это сделать сейчас.

Он еще раз перечитал письмо из института. Рею польстило, что работу ему предлагают до объявления открытого конкурса. Письмо заканчивалось вежливой просьбой дать ответ не позднее первой недели сентября.

Завтра утром он попросит Соню сообщить им по телетайпу, что вылетает в Лондон и на месте даст окончательный ответ. Со следующей недели у него отпуск, и он уже условился со старым приятелем провести десять дней на яхте. Придется изменить планы и посвятить отпуск решению личных проблем.

Если начинать новую жизнь, подумал Рей, то пусть ее началом станет свидание, назначенное на сегодняшний вечер с одной из его коллег. Доктор Жаклин Блондо, врач-офтальмолог, переехала в Мельбурн полгода назад из Аделаиды и успела за короткий срок работы в клинике привести в порядок глазное отделение.

Рей сразу отметил, что доктор Блондо блестящий специалист, к тому же умная, красивая и весьма утонченная женщина. Судя по всему, она явно неравнодушна к нему. Это уже их третье свидание, но пока все ограничивалось лишь случайными прикосновениями, когда он брал ее под руку или помогал поправить наброшенный на плечи плащ. Сегодня он будет решительным. Настало время вычеркнуть прошлое из памяти, предать забвению женщину, которой он больше не нужен, и найти ту, которой станет необходим.

Рей ободряюще подмигнул своему отражению в зеркале, взял ключи от машины и устремился вниз по лестнице на стоянку. Встреча с Жаклин назначена в баре в центре города в семь, нужно спешить.

Он приехал на пять минут раньше и с удовольствием наблюдал, как Жаклин плавной походкой идет через бар к его столику. Мужчины оборачивались ей вслед, разговоры стихали. Рей понимал, что она чувствует эти взгляды и это ее ничуть не смущает. Он поднялся с места, пошел навстречу и поцеловал в щеку. Запах духов — тонкий, волнующий, даже слегка вызывающий — был явным контрастом ее деловому костюму и строгим золотым украшениям.

Рей не сомневался, что все в туалете Жаклин было тщательно продумано. Чувствуя легкое возбуждение, он выдвинул для нее стул, отметив изящество ее движений; ничего удивительного, что официант сразу подскочил к их столику.

— Пожалуйста, сухой мартини, без оливок, — произнесла она с едва заметным французским акцентом, выдававшим ее происхождение. — Извини, что опоздала, Рей. Очередное собрание по поводу сокращения дотаций. Сокращают все, кроме продолжительности собраний.

Он улыбнулся.

— Мое сегодняшнее поведение на собрании нашего отделения шокировало всех. Я был слишком резок. Хотя мне плевать на это.

Они заговорили о проблемах клиники, о недавней поездке Жаклин в Париж и о конференции в Риме, в которой участвовал Рей. Ему все время казалось, что их разговор — всего лишь условность.

Когда они заканчивали вторую порцию коктейля, он предложил:

— А не уйти ли нам отсюда? Может быть, поужинаем в новом итальянском ресторане, который все так хвалят?

— Или… — сказала Жаклин, — поедем ко мне.

Она не отвела от него глаз.

— Ты так хочешь? — спросил Рей.

— Я всегда знаю, чего хочу.

Рей перевел взгляд на свои руки. Пару месяцев назад он попытался отказаться от привычки носить обручальное кольцо, но не смог. Тогда он пошел с собой на компромисс и теперь носил кольцо на правой руке.

— Вообще-то говоря, я женат, — сказал он, — хотя не живу с женой уже год. Ты знаешь об этом?

Она утвердительно кивнула.

— Я обратила на тебя внимание в первые же дни работы в клинике и узнала, что вы разошлись. Ты выглядел полуживым. Но позже увидела, как ты в столовой заразительно смеялся над чьей-то шуткой. Этот раскованный Рей был полной противоположностью угнетенному, подавленному доктору Адамсу, каким я привыкла его видеть. Я загорелась и поняла, что хочу быть с тобой.

— Выходит, я для тебя что-то вроде приманки? — сухо заметил он.

— Я очень разборчива, Рей, — сказала она, поставив бокал.

— Я так и думал, — ответил Рей.

Ну что ж, ее предложение так же заманчиво, как приглашение на работу в Лондон.

Он не нужен Кэтти, но это не значит, что он не нужен другим. Рей почувствовал внезапное раздражение и одним глотком допил до конца свой бокал.

— Я подброшу тебя до твоей машины и поеду следом за тобой.

Спустя пятнадцать минут он уже стоял в гостиной квартиры Жаклин. Обстановку комнаты отличало то же неброское изящество, свойственное хозяйке, хотя огромная ваза в углу комнаты с яркими искусственными пионами говорила о том, что Жаклин не чужда некая вычурность. Она предложила ему выпить и, извинившись, вышла из комнаты. Рей сделал большой глоток очень мягкого на вкус виски и постарался расслабиться. Нельзя же чувствовать себя подростком на первом в жизни свидании!

Он снял пиджак, ослабил галстук и прошелся по гостиной Жаклин, разглядывая гравюры на стенах и полки с книгами, подбор которых свидетельствовал о разносторонних интересах хозяйки дома. Но почему он чувствует такую пустоту в душе?

Рей услышал за спиной тихий голос Жаклин:

— Ты читал последнюю книгу Херберта? Я всегда покупаю книги в твердом переплете, потому что не могу дождаться их выхода в мягком.

Он пришел сюда не для бесед об австралийской литературе. Рей обернулся. Она сменила костюм на черный велюровый комбинезон, облегающий стройное тело. Глубокий вырез подчеркивал белизну красивых плеч и шеи. В мягком свете единственной освещавшей комнату лампы ее глаза и волосы тоже казались черными.

— Где у тебя спальня? — неожиданно спросил Рей, рывком стянул с себя галстук и бросил его на диван.

В ее глазах мелькнул огонь.

Жаклин провела его в спальню, зажгла свечи по обе стороны широкой кровати и откинула покрывало. Рей подумал, что это напоминает декорации на съемочной площадке — сцена соблазнения, дубль первый. Он быстро начал расстегивать рубашку.

— К чему так торопиться, Рей? У нас вся ночь впереди, — сказала Жаклин.

— Я не был ни с кем, кроме жены, с того самого дня, как познакомился с ней, — сказал Рей, избегая произносить имя жены в этой комнате.

Он подумал, что, возможно, ей приятно об этом узнать.

— Ага… Я польщена.

Ему не понравилось, что Жаклин читает его мысли. К черту мысли, сказал он себе, к чему они, когда речь идет о сексе. Ты должен наконец вырваться из клетки, в которую сам себя загнал. Сломай ее.

Он стянул с себя рубашку. Пальцы Жаклин скользнули по его груди, и она, подняв голову, потянулась к нему для поцелуя. Рей привлек ее к себе и поцеловал — яростно, почти со злостью. Одной рукой Рей гладил ее волосы, его удивила их мягкость; другой он безошибочно нашел вздымающуюся под мягкой черной тканью грудь.