Продажная любовь

— Это не дом. Это трущоба.

Энн покраснела. Бедность не преступление. Но, похоже, Никос Теакис считает иначе. Он смотрел на девушку так, как будто она была приколотым к прозекторской доске насекомым. Она вдруг почувствовала, как грязно и серо выглядит, к тому же с немытыми растрепанными волосами. Было по-женски неприятно оказаться в таком виде перед выдающимся образцом мужской красоты. Она сердито отвела глаза. Да какая разница, как она смотрится. Ему это важно? Человеку, объявившему, что заберет у нее ребенка, которого она любит больше всего на свете. Единственный родной человек.

Теакис вновь заговорил, но совсем другим тоном, очень мягко:

— Впрочем, вашу ситуацию можно понять. Ведь очень трудно иметь такую обузу — маленького ребенка, верно, мисс Тернер? В вашем возрасте девушке это мешает, правда?

Его мягкость произвела обратное впечатление — Энн чувствовала, как в ней закипает гнев. Конечно, совсем не легко ухаживать за маленьким ребенком. Но Ари не обуза. И не был обузой. Никогда.

А Никос Теакис продолжал говорить с тем же сочувствием:

— Я хочу избавить вас от этой нагрузки, вернуть вас к жизни молодой, беззаботной девушки.

Энн старалась сдерживать гнев, иначе она не сумеет справиться со своим голосом:

— Мистер Теакис, вы отрицали существование Ари с момента его зачатия. Что же заставило вас вдруг вспомнить о нем?

— Мне прислали результаты проб ДНК Я знаю, что он сын моего брата, — мрачно ответил он.

— Моя сестра все время говорила это.

Скульптурный рот скривился.

— Вы считаете, слову проститутки можно доверять? — Уверенный, не допускающий сомнения тон.

— Не смейте так о Карле! — взорвалась Энн.

— Ваша сестра готова была спать с любым богатым человеком, который мог обеспечить нужный ей уровень жизни. Поэтому я настаивал, чтобы брат проверил, его ли этот ребенок.

— Моя сестра мертва!

— Как и мой брат. Из-за вашей сестры, — Теакис говорил ледяным голосом. Помолчав, он вновь заговорил сочувственно и мягко: — Поэтому Ари должен поехать со мной в Грецию. Чтобы жить так, как того хотел его отец. Вы же не можете не согласиться со мной, мисс Тернер?

Это звучало спокойно и разумно, но Энн не сдавалась:

— Конечно, я не согласна! Вы сами собираетесь растить Ари, мистер Теакис, или передадите его няне?

В темных глазах мелькнул гнев. Вызов ему не нравится! Она почувствовала крохотное удовлетворение.

— Успокою вас, мисс Тернер, Ари будет жить в семье. Да, конечно, с профессионально подготовленной няней, но главное — с моей матерью. Мне нужно объяснять вам, что это для нее единственное утешение после потери сына? Ее горе ужасно, мисс Тернер.

Невольно Энн ощутила ком в горле.

— Она может в любое время навестить Ари.

— Очень великодушное предложение, мисс Тернер, — снова ледяным голосом сказал он, глядя на Энн так, как тогда, когда назвал Карлу проституткой, потом хрипло продолжил: — Я и не ожидал от вас ничего иного. Итак, скажите, сколько вы хотите за мальчика? Конечно, высокую цену, ведь ваша сестра собиралась замуж за моего брата. Ну, а вам только деньги.

Она слушала его, не веря своим ушам, испытывая настоящий шок. А Никос Теакис между тем вынул из кармана чековую книжку и золотую ручку. С непроницаемым лицом он подошел к столу, заполнил чек и сказал остолбеневшей Энн:

— Это мое первое и окончательное предложение. Ни пенни больше. Я предлагаю вам миллион фунтов за моего племянника. Берите или откажитесь.

Энн моргала, не понимая. Это нереально. Кусочек бумаги на столе перед ней не чек на миллион фунтов — миллион фунтов, чтобы купить ребенка. Поскольку пауза затянулась, Никос Теакис снова заговорил, и опять мягко и убедительно:

— У племянника будет чудесное детство. Моя мать очень добрая женщина, она полюбит его всем сердцем. Он будет жить в ее доме в Греции, в вилле на принадлежащем нам острове. Ни в чем не будет нуждаться, — он улыбнулся. — Так что, мисс Тернер, берите деньги — ваша совесть может быть спокойна.

Энн слушала ужасные слова, но они не доходили до сознания. А листок бумаги на столе приковал ее внимание. Заметив это, посетитель сжал губы. А она пристально, не отрываясь, смотрела на чек.

Чудовищно! Чудовищно! Чувства так бурлили в ней, что могли взорвать ее. Только когда этот высокий мужчина направился к двери, она перевела на него глаза.

— Я вернусь через неделю. Бумаги будут готовы, и вы передадите мне племянника. Одно из условий оплаты — отсутствие любых связей с родственниками мальчика по материнской линии. Да, поскольку моя мать не знает об образе жизни вашей сестры, да и об обстоятельствах вашей, она просила передать вам это письмо. Не вздумайте отвечать на него. И не пытайтесь получить деньги по чеку, пока я не заберу племянника.

Он вышел, захлопнув за собой дверь. Она снова посмотрела на чек, увидела рядом с ним письмо и вскрыла его. Сердце сжималось от боли, когда она читала слова Софии Теакис:

Вы не представляете моей радости, когда я услышала от Никоса о сыне Андреаса. Я почувствовала на себе Божье благословение. Молюсь, чтобы мне явлена была Божья милость создать любящий дом ребенку, который так трагически осиротел, перенести любовь сердца от моего сына, которого я так безвременно потеряла, на его сына. Мальчик будет расти в любящей семье, всегда окруженный заботой.

Прошу вас, простите мне мой эгоизм — вы тоже потеряли сестру. Только возраст позволяет мне обратиться к вам с этой просьбой. Вы юны, у вас вся жизнь впереди. Вам трудно, слишком рано нести ответственность материнства за ребенка вашей сестры. Вы в начале пути, вам нужно еще быть свободной…

Энн чувствовала горе и надежду в каждой строчке. Ее сердце разрывалось. Что делать? Что лучше? Действительно ли у Ари есть готовый дом с бабушкой, ждущей и любящей его? Будет ли это лучше того, что она может дать племяннику, или только богаче? Ребенок нуждается в любви и защите чувств, в эмоциональной безопасности. Это гораздо важнее материальной стороны.

Для Энн в детстве Карла была такой защитой. После смерти матери Карла стала стеной, ограждающей от неопределенности и изменчивости мира, она помогала ей постепенно входить в него.

А чего бы хотели для своего малыша родители Ари? Ее сердце сжалось: она знала ответ.

Андреас, без всяких сомнений, хотел бы, чтобы его сын рос в его семье, с его любящей матерью, о которой он говорил всегда с любовью и привязанностью. Она вспомнила и слова Андреаса о том, что мать обрадуется, узнав об их с Карлой ребенке, распахнет внуку свои объятия и свое сердце.

А Карла? Чего хотела бы ее сестра? И на этот вопрос Энн знала ответ, хотя это знание отзывалось в ней болью. Всю свою короткую жизнь Карла стремилась к богатству, думая, что оно и есть счастье. Конечно, она многое отдала бы, чтобы сын занял свое место в клане Теакисов.

Она отдала больше. Она отдала жизнь.

Как я могу держать сына Карлы вдали от ее мечты для него? Как я могу?

Безжалостная логика не позволяла Энн найти причины не расставаться с любимым малышом.

Ари вырастет. Семья Теакис сможет подготовить его к жизни в этом мире лучше, чем Энн с ее скудными возможностями. Он имеет на это право.

Есть еще одна причина отдать Ари Теакисам. Ее не проигнорируешь. Неслыханное предложение Никоса Теакиса невозможно игнорировать. Миллион фунтов. Так много денег. Как можно сказать «нет»?

Никос стоял, как и несколько дней назад, в тусклой гостиной Энн Тернер, мрачно наблюдая, как она подписывает документы, отказываясь от опекунства. Когда она поставила последнюю подпись и неуверенно встала, он позволил себе удовлетворенно улыбнуться.

Энн заметно вздрогнула, как от боли. Юрист убрал бумаги в портфель. У двери молодая няня держала на руках Ари. На секунду чувства так овладели Энн, что она чуть не выхватила у нее своего обожаемого малыша. Нет, нет, не отпускать его! Никогда! Слишком поздно. Няня, с сочувствием посмотрев на Энн, последовала за юристом.